Брысь или приключения одного М.Н.С. - Малышкина Ольга - Страница 15

– Но двери и окна досками заколочены. Как я там буду жить? – уже смелее спросил мой спаситель.

– Жить ты там не будешь! Маленький еще! А вот записку оставить можно! С новым адресом!

– У меня его нет, – пожал плечами Коля, – а в детский дом мне нельзя… Из-за меня и так заведующую арестовали!

– Глупости говоришь! – рассердился юный кочегар. – Не могла наша рабочая власть арестовать человека только за то, что он ребенка приютил! Пусть даже и барского сынка!

Коля погрузился в размышления. Хорошо бы, если не из-за него! Очень он за Фаину Карловну переживал! А меня будто иголкой пронзило – уж не из-за наших ли с Кларой монет?! Но ведь заведующая не на себя деньги потратила, а на детишек?! Впрочем, какая разница, за что Фаину Карловну в ЧК забрали! Главное, что нам о ее судьбе по-прежнему ничего не известно…

– И потом… Не нужен тебе детский дом! У тебя теперь брат есть! – вдруг серьезно заявил Ваня.

Не ожидавший такого поворота, мой спаситель закрыл лицо ладонями и… разревелся. Мне пришлось срочно покинуть рукав и забраться Коле на плечо. Вот ведь странный! Нет, чтобы обрадоваться! Он так сильно не плакал, даже когда его старшие ребята лупили…

Ваня тоже растерялся и похлопал по вздрагивающей от рыданий худенькой спине:

– Ну, ты чего? Перестань! Втроем-то лучше!

(Я, Коля, Ваня… точно подсчитал, не ошибся!)

Коля горячо закивал – мол, спору нет! Немного успокоившись, он спросил:

– А как же мы записку оставим? И какой адрес напишем?

– Известно какой, московский, дядьки нашего!

(Понравилось мне, что он вот так сразу не «моего», а «нашего»! Значит, окончательно решил!)

– А как до Петербурга доберемся?

– Смешной ты! Как сюда попал, так и назад! Я же тут всех машинистов знаю – возьмут с собой! Сейчас телеграфисты пути расчистят (тут Ванин голос дрогнул) и с первым же эшелоном поедем. А пока поспи, всю ночь ведь на ногах провел! Да и нос твой во сне обратно спухнет, а то в кабину не поместишься! – закончил паренек шуткой.

Нос у Коли, и впрямь, покраснел и растолстел, пока он плакал.

Все повторилось: опять я лежал на скамье рядом с моим спасителем и набирался сил перед дальней дорогой. Кларочка что-то говорила, но я так устал, что не понимал ни слова, лишь улыбался ей в ответ сомкнутыми губами, чтобы не выронить жемчужину, весь наш оборотный капитал…

Петербург, а точнее, Петроград встретил нас темными заснеженными улицами. Ваня объяснил, что город переименовали еще в начале Первой мировой войны, в 1914-ом. Из патриотических соображений. Чтобы звучало по-русски. Просто в Колиной семье привыкли по старинке говорить, вот он и выделялся, если в разговоре название употреблять приходилось! А то, что фонари да окна не светились, так запасы угля на электростанциях кончились и керосина тоже не осталось…

Приехали мы, как и обещал Ваня, в кабине машиниста. Паровоз тащил из далекой Астрахани эшелон с соленой рыбой для голодающих жителей. Железнодорожники пожаловались, что состав без малого три месяца добирался – постоянно пережидали, пока разрушенные пути восстановят. Так что в сохранности груза они сильно сомневались, а я сразу почуял – испортилась рыба, хоть и соленая!

Идти по ночному, будто вымершему городу было жутковато: ни тебе очередей за хлебом, ни митингов, ни красноармейских отрядов с песнями, ни автомобиля хотя бы одного! Хорошо, что до Колиного дома не так уж далеко топать: по мосту через замерзшую речку Фонтанку, а там уж и кованый навес над крылечком показался…

Ваня подергал прибитые крест-накрест доски.

– Оторвать-то можно… А вот замок у вас крепкий, и ключа у тебя, конечно, нет!

– Ключа нет! – подтвердил Коля.

Он всю дорогу смотрел обретенному старшему брату в рот, ловя каждое слово, от самых Стримовичей. А уж когда увидел, как Ваня помогал кочегару, подцепляя широкой лопатой уголь и ловко закидывая его в узкое горлышко топки, то восхищение превзошло все мыслимые пределы! (Я тоже проникся уважением к нашему новому другу.)

По прибытии в Петроград мой спаситель попросил отправиться сразу на Гороховую (которая после революции превратилась в Комиссаровскую, но к новому названию еще никто не привык). Мальчик рассчитывал, вероятно, что юный помощник машиниста совершит чудо и Коля окажется среди родных стен. Ваня согласился, хотя к нему от железнодорожного депо было ближе. Видимо, ему-то как раз не хотелось возвращаться в опустевший дом…

– Окно придется разбить. На первом этаже тоже ваша квартира?

– Нет, наша на втором. Тут Афанасия Степановича, управляющего. А на третьем Синяковы жили. Но они все давно уехали, еще до того, как мама …, как меня Фаина Карловна забрала.

– А кто же досками заколотил?

Коля пожал плечами:

– Раньше тут дворник за порядком следил.

Он окинул взглядом заметенную снегом улицу и добавил со взрослой солидностью:

– Хотя какие нынче дворники…

Юный кочегар не позволил унынию охватить нас и весело предложил:

– Ну что? Бьем?

– Бьем! – азартно кивнул Коля, и шапка-ушанка тут же съехала ему чуть не на подбородок.

Для своей цели паренек выбрал крайнее окно, то, что находилось рядом с водосточной трубой. Он оторвал доски и с силой ударил одной по стеклу – оно со звоном лопнуло и осыпалось в сугроб. (Звук показался мне ужасно громким, и я даже спрятал голову, ожидая, что сейчас из соседних домов повыскакивают разбуженные Люди и начнут нас ругать за шум в неурочное время. Однако никто не появился…) Тем же способом Ваня доколотил оставшиеся острые куски, очистив створку целиком.

– Здорово! – восхищенно протянул Коля.

– Супер! – пискнул я (голосок-то у меня тонкий).

Меня, кстати, первым и отправили в чужую квартиру. Так что за дальнейшим я наблюдал сверху, сидя на широком подоконнике.

Ваня сложил ладони лодочкой.

– Давай, обопрись и залезай!

Коля выпростал ногу из большого валенка, наступил на Ванино «сооружение», и старший брат ловко его подкинул, так что мой спаситель зацепился за деревянную раму и легко протиснулся внутрь. Во время этой манипуляции другой валенок слетел сам.

Ваня подал нам Колину обувку и обе доски и вскарабкался, хватаясь за водосточную трубу и лепные выпуклости на стене дома.

Первым делом мальчики заделали оконный проем, закрепив плотные шторы добытыми из досок гвоздями (чтобы снега не нанесло), а потом наощупь двинулись к выходу из квартиры.