Его прощальный поклон - Дойл Артур Игнатиус Конан - Страница 22

• Предыдущая
• 22/60
• Следующая

– ATTENTA. Сколько же будет еще? Нет, кажется, кончил. Он отошел от окна. Как вы это объясните, Уотсон?

– Зашифрованное сообщение.

Неожиданно Холмс хмыкнул, будто что-то сообразив.

– И шифр не такой уж головоломный, Уотсон. Ведь это на итальянском! «А» в конце – обозначает, что адресовано женщине. «Берегись! Берегись! Берегись!» Что скажете, Уотсон?

– Полагаю, что вы попали в точку.

– Несомненно. Предупреждение необычайно важное, потому и повторено трижды. Но беречься чего? Погодите, он снова подошел к окну.

Мы опять увидели смутный силуэт согнувшегося человека и мелькание огонька в окне, когда сигналы возобновились. Теперь их передавали намного быстрее, так быстро, что трудно было уследить.

– PERICOLO – pericolo – а это что означает, Уотсон? Опасность? Боже милостивый! Да это сигнал опасности. Опять начал! PERI… Вот те на, что же…

Свет вдруг погас, скрылся мерцающий квадрат, и четвертый этаж черной лентой опоясал высокое здание с его рядами светящихся окон. Последний предостерегающий сигнал внезапно оборван. Почему? Кем? Такая мысль возникла у нас обоих одновременно. Холмс отскочил от окна.

– Это не шутки, Уотсон! – крикнул он. – Там происходит какая-то дьявольщина! Почему сигналы так странно прекратились? Надо связаться со Скотленд-Ярдом, а с другой стороны, уходить нам нельзя – время не терпит.

– Может, мне сбегать за полицией?

– Необходимо поточнее узнать, в чем там дело. Может быть, причина совсем безобидная. Скорее туда, Уотсон, и попытаемся разобраться сами.

Когда мы быстро шли по Хау-стрит, я оглянулся на только что покинутый нами дом. В окошке верхнего этажа маячила тень головы – тень женщины, которая напряженно, затаив дыхание, смотрела в ночь, ожидая возобновления сигналов.

Перед зданием на Хау-стрит, склонившись над перилами и уткнув лицо в шарф, стоял человек в длинном пальто. Он вздрогнул, когда свет фонаря в подъезде упал на наши лица.

– Холмс! – вскричал он.

– Да, это я, Грегсон! – отозвался мой спутник, здороваясь с сыщиком из Скотленд-Ярда. – Влюбленные встретились вновь. Что вас привело сюда?

– Очевидно, то же, что и вас, – сказал Грегсон, – но каким образом вы узнали об этом деле, ума не приложу.

– Меня и вас привели разные нити одного и того же запутанного клубка. Я принимал сигналы.

– Сигналы?

– Да, из этого окна. Они оборвались на середине. Мы пришли выяснить, почему. Но так как дело сейчас в верных руках, у меня нет оснований заниматься им дальше.

– Погодите! – с жаром крикнул Грегсон. – Скажу вам по чести, мистер Холмс, с вашей поддержкой я в любом деле чувствую себя увереннее. Этот подъезд единственный в доме. Ему от нас не уйти.

– Кому? Кто он такой?

– Наконец-то перевес на нашей стороне, мистер Холмс. Придется вам с этим согласиться. – Он сильно ударил своей тростью по тротуару, после чего кучер извозчичьей кареты, стоявшей в конце улицы, не спеша направился к нам с кнутом в руке. – Позвольте представить вам мистера Холмса, – сказал ему Грегсон. – А это мистер Ливертон из американского агентства Пинкертона.

– Герой тайны Лонг-Айлендской пещеры! – воскликнул Холмс. – Рад познакомиться с вами, сэр.

Американец, деловитый молодой человек с острыми чертами продолговатого, гладко выбритого лица, покраснел, услышав такую похвалу.

– То, что нам предстоит сейчас, – дело всей моей жизни, мистер Холмс. Если мне удастся схватить Джорджано…

– Что? Джорджано из лиги «Алое кольцо»?

– О, у него уже европейская слава? Что ж, в Америке нам все о нем известно. Мы знаем, что на его совести пятьдесят убийств, но пока что у нас нет неопровержимых улик, и мы не можем его арестовать. Я гнался за ним по пятам из Нью-Йорка и неделю слежу за ним в Лондоне, выжидая случая схватить его за шиворот. Мы с мистером Грегсоном выследили его – он в этом большом доме, где только один подъезд, и ему от нас не скрыться. С тех пор, как он там, вышли трое, но, клянусь, его в их числе не было.

– Мистер Холмс говорил о сигналах, – вставил Грегсон. – Я уверен, ему, как всегда, известны такие подробности, каких мы не знаем.

Холмс в коротких словах разъяснил, как мы себе представляем положение дел. Американец с досадой стиснул руки.

– Он узнал, что мы здесь!

– Почему вы так думаете?

– А разве не ясно? Он скрылся в доме и подает знаки соучастнику – в Лондоне несколько человек из его банды. Потом, как вы изволили заметить, когда он сообщал о грозящей опасности, сигналы вдруг оборвались. Что же это означает, если не то, что он увидел нас из окна или почему-то догадался, насколько близка опасность, и решил действовать немедля, чтобы ее избежать? Что вы предлагаете, мистер Холмс?

– Подняться наверх и выяснить на месте, что там произошло.

– Но у нас нет ордера на его арест.

– Этот человек находится в пустой квартире при подозрительных обстоятельствах, – сказал Грегсон. – Для начала достаточно. Когда мы посадим его за решетку, Нью-Йорк, наверное, поможет нам удержать его там. Я беру на себя ответственность за арест.

Наши сыщики-профессионалы, может быть, не всегда быстро шевелят мозгами, но в храбрости им нельзя отказать. Грегсон поднимался по ступенькам, чтобы арестовать этого матерого преступника, столь же деловито и спокойно, как если бы шел по парадной лестнице Скотленд-Ярда. Пинкертоновский агент попытался было обогнать его, но Грегсон весьма решительно оттеснил его назад. Лондонские опасности – привилегия лондонской полиции.

Дверь квартиры слева на четвертом этаже была приоткрыта. Грегсон отворил ее. Внутри было темно и очень тихо. Я чиркнул спичкой и зажег фонарь сыщика. Когда огонь разгорелся, все мы ахнули в изумлении. На сосновых досках голого пола виднелись свежие следы крови. Красные отпечатки сапог вели в нашу сторону из внутренней комнаты, дверь в которую была закрыта. Грегсон широко распахнул ее и поднял фонарь, горевший теперь ярким пламенем, а мы нетерпеливо глядели из-за его спины.

На полу посредине пустой комнаты распростерся человек геркулесовского сложения. Черты его смуглого, гладко выбритого лица были страшно искажены, голова с жутким венчиком алой крови лежала на светлом паркете в растекшейся кровяной луже. Колени его были подняты, руки раскинуты, а в могучей коричневой шее торчала рукоятка ножа. Хоть он и был гигантом, сокрушительный удар, видимо, свалил его, как мясник валит быка. Возле его правой руки на полу лежал внушительный обоюдоострый кинжал с роговой рукоятью, а рядом черная лайковая перчатка.

• Предыдущая
• 22/60
• Следующая