Стоящий у Солнца - Алексеев Сергей Трофимович - Страница 60
- Предыдущая
- 60/106
- Следующая
Да, взялись круто! Даже если совершишь невозможное – вырвешься из каменного мешка или по прошествии определенного срока выпустят тебя сумасшедшим, – ходить будешь пешком. Впрочем, душевнобольному уже не нужна машина… Он опустил капот. Придется ждать до утра, а потом в любом случае идти в поселок, искать трамблер… Кто же непосредственный исполнитель? Кто запирал в пещере? Выводил из строя машину? Дверца была закрыта на ключ! Он проверил пассажирскую дверцу – на внутренней защелке, закрывал перед тем, как уйти в штольню… Русинов перевалился через барьер-перегородку, разделявшую кабину и салон, включил свет. Задние, грузовые дверцы распахнуты настежь! А в салоне все перевернуто, изорвано, разбито и, самое интересное, нет ни одного эротического плаката на стенках!
Русинов включил фонарь и осмотрел створки дверец – кто-то их вырвал снаружи, и этот кто-то обладал нечеловеческой силой, ибо загнуть толстые ригели замков одними руками невозможно. Поразительно, что все стекла оставались целы, и даже лобовое, растрескавшееся – толкни хорошенько, и разлетится… Коробки с консервами, сухари, сахарный песок, кофе – все рассыпано и перемешано, а многие банки перемяты – видимо, их били камнем. Он поднял одну, полурасплющенную: из разорванной жести торчали волокна мяса… Да это же медведь! Давил из банок тушенку, как пасту из тюбиков! Причем недавно, еще не успели прокиснуть вскрытые банки и хранили аппетитный запах.
Больше половины продуктов было испорчено и уничтожено. Нечего было и думать смести сахар, перемешанный с грязью и солью, собрать раздавленные и наполовину съеденные пачки печенья. Но самое главное, не осталось ни одной целой банки консервов! Каждую попробовал разбить, и те, что лопнули, высосал, вылизал, выскреб почти подчистую. Из десяти банок сгущенного молока, которые Русинов берег для пеших походов, не осталось ни одной. Все оказались смятыми в гармошку и пустыми. Причем надо было отметить вкус зверя: небось дешевенькие рыбные консервы и гречневую кашу не съел, а лишь помял банки, а фляжку с подсолнечным маслом просто прорвал и вылил. Русинов заглянул в инструментальный стальной ящик – спирт «Ройял» и водка были на месте, что доказывало полное алиби человека. И чай, припрятанный после посещения серогонов, был целым…
Он навел в салоне порядок, вымел все, что уже не годилось в пищу, и отстегнул от стены кровать. Эти бытовые, домашние хлопоты окончательно привели его в чувство, лишь пошумливало в ушах да жгло ладони с полопавшимися пузырями. Он закрыл задние дверцы, кое-как, на живую нитку, выправил замок, для верности заложил на «кривой стартер» – заводную рукоятку. Он боялся, что после каменного мешка у него появится боязнь замкнутого пространства, но близость зверя растворила опасения, и теперь хотелось обезопасить себя этим пространством. Привычное восприятие жизни возвращалось вместе с чудовищным, зверским голодом. Сдерживаясь, он положил на стол сухари, поставил бутылку водки и выбрал банку поцелее – завтра нужно провести ревизию и выбросить все, в которые попал воздух, иначе отравление обеспечено. Из рюкзака вынул фляжку с водой из подземного озера, нож и стал вскрывать консервы…
То, что он увидел на банке, на какое-то время притупило даже чувство голода. На крышке был четкий отпечаток зубов, только не медвежьих, а человеческих, которые нельзя ни с чем спутать. Он сорвал этикетку – на боку виднелись следы зубов нижней челюсти. Русинов включил фонарь и рассмотрел жесть в косом свете: сомнений не было – банку грыз человек! Он перебрал в коробке все более или менее целые банки и на семи обнаружил те же следы.
Ровные углубления передних зубов, чуть глубже – клыки и почти прямая и мелкая цепочка нижних…
Он подтянул к себе карабин, проверил патроны в магазине, один загнал в ствол и поставил на предохранитель. Потом попробовал сам укусить банку, сдавил челюстями со всей силы – следы остались едва заметные…
Кто это? Зямщиц? Или… снежный человек? Как же сразу не пришло в голову – зверь не унесет плакаты с эротическими снимками!
Но кто же тогда снял трамблер с проводами? Ведь открутил гайки, значит, лазил в инструментальный ящик, брал ключи… И не тронул водку?! Сумасшедший, невменяемый Зямщиц не станет выводить из строя машину, причем профессионально, со знанием дела. Снежный человек, если это не плод романтической фантазии, тоже… Или здесь побывали люди и в здравом рассудке, и в больном, и еще с сознанием вообще не сформировавшимся?
В любом случае кто запирал дверь, тот и снимал трамблер.
Он потушил в салоне свет – сидишь, как на эстраде! – и, озираясь в темные окна, стал есть. Водку выпил прямо из горлышка, полбутылки, – не заметил, что много. Хмель ударил в голову почти мгновенно. И сразу стало наплевать на медведя, на Зямщица, на снежного человека и на того, кто в здравом рассудке и трезвой памяти охотился за ним, как за хищным зверем. На ощупь он достал банки, вскрывал их ножом и ел вволю, ложкой, не жалея и не смакуя. Потом напился воды из недр Кошгары, обнял карабин и мгновенно заснул.
И спал без сновидений, без зрительных и слуховых галлюцинаций, как только что народившийся на свет и еще не познавший окружающего мира.
Проснулся же на рассвете оттого, что качалась машина и стучала, выгибаясь, заводная рукоятка в дверце. Кто-то невидимый с невероятной силой рвал ее, шумно переводя дыхание. Занавески на окнах пропускали слабый утренний свет. Русинов снял карабин с предохранителя, осторожно встал и отодвинул стволом занавеску на стекле задней дверцы…
В полуметре за окном различил лишь вздыбленную копну шерсти (или волос?) на опущенной голове, черную, мохнатую руку и такое же плечо. Это чудовище со зверской упрямостью выламывало дверцу!
«Летающие тарелки» можно было запускать с помощью лазера. Но чтобы сыграть такую силу, нужно было ее иметь…
Русинов резко отдернул занавеску – существо было человекообразное! Из шерстяного лица проглядывали лишь глаза, чистый нос и высокий лоб, прикрытый волосами. Обнаженное тело было покрыто редким курчавым волосом, с головы до пят!
Взгляды их встретились! Существо отпрыгнуло от дверцы, послышалось сдавленное, угрожающее рычание. Атлетические плечи и руки налились бугристыми мышцами, проступающими сквозь шерсть…
Русинов выстрелил в стекло, поверх головы чудовища. Колыхнулись лапы пихт, и все исчезло. Через мгновение ему показалось, что там и не было никого! Он встряхнул головой: что это? Галлюцинации? Сон? Нет же, заводная рукоятка в дверце дернулась! Он облегченно вздохнул. Значит, с сознанием все в порядке…
Теперь надо ждать – вернется или нет? Наверняка это существо вело дневной образ жизни, значит, приходило сюда вчера утром и сегодня явилось по старой памяти – к пище. Съесть банок пятнадцать тушенки, выпить десять сгущенки – надо иметь приличный желудок. Скорее всего боится выстрелов! Потому что, увидев Русинова через стекло, встал в боевую позу. Вот тебе и снежный человек! Не домысел, не фантазия ищущих остренького людей.
Он отдернул все занавески и около часа сидел в салоне с карабином наготове. За хребтом уже взошло солнце, но туман по эту сторону заслонил и гасил его лучи. Надо было собираться в дорогу. Сидеть и охранять тут машину с остатками продуктов нет смысла. Он затянул в рюкзаке дыру проволокой, отобрал и сложил все целые банки с консервами – восемнадцать штук, сунул пакет с сухарями, несколько пачек чая, весь запас патронов и две бутылки спирта. Оставшиеся неиспорченные продукты утолкал в инструментальный ящик, а целую коробку измятых и пробитых банок положил возле открытой настежь задней дверцы. Пусть приходит и доедает спокойно и не доламывает машину. Потом он достал обе части карты «перекрестков», одну спрятал под обшивку в салоне, а другую, на промасленной бумаге, в масляном фильтре грубой очистки. Кровать с расстеленной на ней палаткой он снова пристегнул к стене и, вставив дополнительный болт, прикрутил ключом. С собой взял лишь спальный мешок и полотнище полиэтиленовой пленки.
Дверцы в кабину тоже на всякий случай оставил открытыми, чтобы не создавать трудности снежному человеку. А то ведь, разозлившись, повырывает с мясом и перебьет все на свете…
- Предыдущая
- 60/106
- Следующая
