Шанс на счастье - Черно Адалин - Страница 13

О детях я всегда думал, как о чем-то, что будет у меня в далеком будущем. Когда-то потом, лет через десять, как минимум. И то, если решусь жениться, потому что девушки, которая бы по-настоящему зацепила, я почему-то встретить так и не смог.

На Леонида я смотрел, как на ненормального, когда он посреди рабочего дня срывался к детям, потому что у старшего температура, и его срочно нужно забрать домой. В его семейную жизнь я как-то никогда не лез, но знаю, что двоих близнецов, начиная с пятилетнего возраста, он воспитывает сам.

Почему-то казалось, что это легко.

И вот передо мной мой пятилетний ребенок.

Конечно, я не побежал узнавать, от меня ли у нее дочь. Это выяснилось так… между делом. Леонид упомянул в разговоре, что видел ее малышку, лет пяти. Я как-то напрягся и сразу стал задавать наводящие вопросы, ну и… пришел выяснять. Была, правда, надежда, что ребенок от отца, но тот своих детей не бросал. У него их, как выяснилось, трое. Я, Кирилл и еще сестра моего возраста. Матери отец изменял уже тогда, когда я только родился.

О Ксюше он не сказал, хотя я сомневаюсь, что Аня бы рассказала.

– Ты красивый, – улыбнувшись, произносит малышка. – Значит, я такая классная не только в маму, – смущается. – Но и в тебя.

От ее открытости я теряю дар речи и, уверен, как идиот, пялюсь на то, как она аккуратно достает из тумбочки свои вещи.

У меня есть дочь.

Слишком взрослая, кажется, на свои года и такая ответственная, что я готов поспорить – с ней не будет никаких проблем вопреки тому, что ее мама переживает.

– А там, куда мы едем, холодно или тепло?

– Теплее, чем здесь, – отвечаю, выдавливая из себя улыбку. – Но холодно.

– Значит, нужны теплые вещи, – со знанием дела произносит она и начинает собирать в, ею же вытянутый из шкафа чемодан, вещи.

Туда кочуют свитера, штанишки, юбки и теплые колготки, какие-то повязки и куча всего, названия чему я не знаю. Он впервые видит меня, но ориентируется куда лучше меня, не смущается, не отшатывается в страхе, когда я тяну к ней руку, чтобы коснуться.

Мне кажется, что это сон.

– Я думала, там будет море, – как-то грустно произносит она.

– Будет, ты сможешь искупаться.

– Но там же холодно.

– Мы летим не в одну страну, – объясняю ей. – В Лондоне и Берлине прохладно, а в Эмиратах жарко, там можно будет искупаться.

Ксюша хлопает в ладошки и начинает по очереди открывать дверцы шкафчика. Я же смотрю за ее суетой и чувствую, как на лице расплывается улыбка. За то время, что мы провели наедине, я успел убедиться в том, что она моя дочь. У нее есть точно такая же, как и у меня, родинка на шее, у нас одинаковый цвет глаз и упрямо вздернутый подбородок. А еще она смешно морщит нос, когда у нее что-то не получается. Точно, как я в детстве. Даже фотография такая где-то у мамы есть. Поскольку я больше похож на мать, сомнений на счет отцовства, если они и были, не остается.

Я не могу поверить, что у меня есть ребенок.

Взрослый, самостоятельный и слишком умный, потому что за эти несколько минут она успела задать кучу ставящих меня в тупик вопросов. С ней не нужно возиться, менять памперсы, носить на руках по ночам, убаюкивая, ей не нужно материнское молоко, потому что дочь наверняка ест все то же, что и взрослый человек.

Я сглатываю, когда она замирает и, повернувшись ко мне, смотрит так пристально, что у меня, взрослого двадцативосьмилетнего мужика, начинают дрожать руки.

– У меня купальники на самом верху, – вздыхает. – Мама туда всю летнюю одежду ставит. Поможешь достать?

– Да, конечно.

Она показывает, какой шкафчик открыть, говорит цвет купальника, но я даже представить не могу, что искать. Оно все такое… маленькое и разноцветное. Сглатываю, поворачиваюсь и тихо говорю:

– А давай я тебя на плечи посажу, и ты найдешь все, что нужно?

– Да! – Ксюша хлопает в ладоши и прыгает, ожидая, пока я сяду на кровать, а она заберется мне на плечи.

Это страшно. Нужно держать, чтобы не уронить, не отклониться не дай боже в сторону чтобы не ударить об что-то. Понятия не имею, как с ней обращалась Аня. С рождения. С момента, когда она была крохотной малышкой и весила… я ведь даже не знаю, сколько она весила, не видел ее детских фото.

Мимо меня летит летняя одежда, а я стою и боюсь сильно надавить и вместе с этим недостаточно крепко держать. Меня слишком быстро кинули из беззаботной холостяцкой жизни туда, где я должен выполнять обязанности отца. Впрочем, я ведь как-то сам напросился, никто не заставлял, Аня даже пыталась придумать отмазку.

– Я все, – кричит Ксюша, и я медленно сажусь обратно на кровать.

Когда малышка покидает мои плечи, я выдыхаю, лишь бы не слишком громко, а то подумает, что мне трудно и не в удовольствие.

– Пап, а мы точно купим медведя? – спрашивает, обходя кровать и вставая напротив, всего в паре сантиметров от меня.

И смотрит так, что наизнанку выкручивает.

Я не хотел детей, не представлял, что мне нужно будет их заводить и что меня хоть как-то коснется воспитание. Но когда моя дочь смотрит вот так, кажется, что я готов бросить к ее ногам всё. В том числе и свою душу.

– Конечно, купим, – соглашаюсь. – Все, что ты захочешь.

– А жить ты будешь… с нами?

Собираюсь я, конечно, в спешке. Нервничаю, потому что понятия не имею, как Ксюша перенесет перелет. Возможно, все пройдет хорошо, но вдруг ей станет плохо? Или она будет капризничать? Эти мысли не покидают меня, пока мы едем в такси к аэропорту. Насколько я знаю, билет Руслан уже заказал онлайн и нам осталось только его забрать. А еще встретиться в аэропорту с Леонидом, который точно будет удивлен тому, что я таки решила взять с собой дочь.

Хорошо хоть Соня все поняла и не стала задавать лишних вопросов, лишь попросила звонить ей. У здания аэропорта меня начинает трясти от нервов, и как я не пытаюсь успокоиться, никак не получается. Ксюша чувствует себя хорошо, весело болтает, задает Руслану вопросы и вообще создается ощущение, что ни здание аэропорта, в котором много людей, ни перелет ее не пугают.

– Перестань так трястись, – бросает Руслан, замечая мое состояние. – Тебя не к казни готовят, Ксюша уже большая девочка, с ней все будет в порядке.

Ему легко сказать, а я с того самого момента, как мы вышли из такси, пытаюсь себя уговорить, но это не работает. Леонида мы встречаем у стойки регистрации и последующие полчаса проходят для меня будто в тумане. Я позволяю себе выдохнуть только в салоне самолета, когда оказываюсь вместе с дочкой на своих местах. Рядом с нами садится пожилой мужчина, и я окончательно расслабляюсь, понимая, что Руслан не просто уступил дочери место рядом со мной, но и не стал договариваться с пассажиром об обмене.

Когда мужчина встает, а Руслан садится на его место, понимаю, что рано радовалась. Мы проведем весь полет вместе, хорошо хоть между нами будет сидеть Ксюша. Перед взлетом Руслан дает дочери наставления, что делать, просит не боятся, если заложит уши и говорит, что это нормально. Она слушает его, раскрыв рот, и выполняет все указания. В итоге мы спокойно переживаем взлет, и я наконец могу выдохнуть. Ксюшу клонит в сон, я же позволить себе уснуть не могу. Лишь прикрываю веки и как-то так получается, что когда я открываю их в следующий раз, дочь уже не спит и увлеченно разговаривает с Русланом.

У нее в руках книжка и судя по разговору, обсуждают они какую-то прочитанную ситуацию.

– Мама проснулась, – замечает Ксюша.

– Выспалась? – спрашивает Руслан.

Я сглатываю и смотрю прямо на него, думая, что увижу в его взгляде насмешку, но ее там нет.

– Да, мы уже скоро?

– Осталось минут двадцать, ты вовремя проснулась.

Я киваю и остаток пути провожу, слушая, как дочка увлеченно рассказывает отцу о персонажах своего любимого мультика “Смешарики”. Руслан, вопреки моим ожиданиям, не кажется раздраженным. Напротив, мне даже кажется, что ему нравится то, что дочка так быстро нашла с ним общие темы для разговора и позволяет себе открыто вести беседу. Я и сама такого не ожидала, зная, как трудно Ксюша сходится с людьми, пусть это даже будет ее родной отец.