Жандарм 4 (СИ) - Шимохин Дмитрий - Страница 29

Следователь задавал один вопрос за другим, поглядывая в мою сторону. Задержанный отвечал, чаще всего испытывая страх и неловкость. А я пытался понять, что его чувства означают. Страх — он от ситуации в целом, или от конкретного вопроса? Неловкость — это от неудобного табурета, или человек испытывает стыд от вранья? И так далее…

На каждого задержанного уходило в среднем по двадцать минут. Учитывая, сколько людей задержали, весь процесс грозился растянуться дня на три.

В коротком перерыве я вышел на улицу и заметил Ануку, что переминалась с ноги на ногу, не зная, куда себя деть. Увидев меня, она тут же подобралась и, заметив мой поощрительный кивок, подошла.

— С тобой все в порядке? — спросил я девушку. — Проблем не было? Где Артем?

— Все хорошо. Нас продержали в общей камере, после чего выпустили. Это ты постарался, Нигугъак?

— Да. Так где Артем?

— Пошел домой. Ты ведь нанял его для охраны, — пожала она плечами.

— Ты тоже иди. Я похоже здесь надолго задержусь.

— Тебя задержали вместо нас? — встревожилась девушка.

— Нет. Просто у меня здесь дела.

Успокоенная моим ответом, Анука кивнула и уже не торопясь пошла вдоль улицы в сторону нашего дома. А я, немного подышав свежим воздухом, вернулся обратно в допросную.

Это был уже семнадцать задержанный. От остальных он ничем не отличался. Кроме одного — своей реакции на задаваемые вопросы.

— Поддерживаете ли вы связь с представителями враждебных Российской империи племен? — уже слегка уставшим голосом спросил следователь.

— Нет, — замотал головой пожилой алеут.

А вот я в его чувствах ощутил тщательно задавливаемый страх. Тут же встрепенувшись, я подал условный знак полицейскому, который мы обговорили заранее, и уже более сосредоточенно стал «вслушиваться» в отголоски ощущений допрашиваемого.

— Поддерживаете ли вы связь с представителями иных недружественных империи людей?

— Нет, — а вот тут у старика в чувствах подступило затишье.

И я чуть мотнул отрицательно головой, когда следователь мазнул по мне взглядом.

— Когда вы в последний раз видели представителя «непримиримых»? — решил форсировать допрос полицейский.

— Дык, я уж не помню, — испуганно пожал плечами старик.

В чувствах у него тоже проступил испуг, но иной. Его оттенки я уже научился худо-бедно различать. Старик точно знает, когда видел непримиримых! И раз так, то было это совсем недавно. Неужели подозрения полиции оказались не беспочвенными и среди общинников есть предатель? Сейчас мы это выясним!

—… из какого племени пришел связной? Как он представился?

— О… он никак себя не называл, — с откровенным ужасом в голосе отвечал старик. — Сказал условную фразу и потом спросил, о каких караванах мне известно.

С момента, как я почуял страх старика, прошло уже полчаса. Вывести его на откровенность оказалось довольно просто. Правда не шибко законно. Пара оплеух от конвоира, каждая из которых сносила алеута с табурета на пол, демонстрация моего знания его чувств, да еще и подкрепленная почти точным озвучиванием тех мыслей, что витали в его голове. Конечно, его мыслей я не читал, но уж догадаться, о чем он думает, труда не составило. Кое-какой опыт в психологии уже имеется, да и слова я старался подбирать так, чтобы назвать общее направление его мыслей, без конкретики. Для старика этого хватило.

Ну а дальше следователь принялся «крутить» алеута на детали. Я знаками подавал ему — врет старик, или скорее всего говорит правду. И когда следак уверенно заявлял алеуту, что тот врет, или же спокойно кивал «вот теперь — верю», это производило на алеута еще большее впечатление. Так что сейчас старик уже прекратил малейшие попытки запираться и с чувством обреченности и внутреннего ужаса от того, как с ним поступят непримиримые, узнав о его предательстве, рассказывал все, что знал. А знал он много — как-никак входил в ближний круг главы общины.

Самого главу пока не «крутили», оставив напоследок. Затея не хитрая: опросить всех пешек, составить на основе их слов общее представление и потом уже спрашивать главаря по «конкретике», припугивая, что его «сдали» и полиции все «известно». Однако же работает, и пользуются этой схемой на регулярной основе.

Старика мы «кололи» полтора часа. После этого он выдал все, что знал, и даже косвенные вопросы не выявляли никаких новых деталей. Убедившись в этом, следователь приказал увести алеута в камеру, а мы сделали перерыв.

— Признаться, не ожидал, Григорий Мстиславович, что ваша помощь окажется настолько существенной, — уважительно посмотрел на меня следак, когда мы остались в его кабинете вдвоем. — Мне раньше не доводилось работать с «менталистами». Теперь понимаю, насколько вы полезны и опасны.

— Потому все маги с таким даром на особом учете, — развел я руками.

— Да-с, — выдохнул мужчина.

Попив чаю, через пятнадцать минут мы продолжили допрос других задержанных. Но как ни странно, новых пособников непримиримых в тот день мы не нашли.

Домой я возвращался выжатым как лимон. Концентрация на чувствах чужих людей вымотала настолько, что собственных будто и не осталось. Передвигал ногами я чисто механически. Немного ожил лишь, когда пришел домой и поел. А там и про Роба с оставшимися без взрослых детьми вспомнил.

— Артем, — обратился я к расслабленно откинувшемуся после еды на спинку стула парню. — Завтра утром пойдешь в общину, сменишь Роба. Он за детьми присматривает, пока допрос ведется.

— Сделаю, — тут же подобрался парень.

— Анука, ты пожалуй тоже иди. А то там и девочки есть, у них наверно могут появиться просьбы, которые мужчины просто не поймут. Или они постесняются им их озвучить.

— Хорошо, — кивнула та, прикрывая зевок ладонью.

На следующий день все повторилось снова. Полицейский участок, допросы алеутов, редкие разговоры со следователем Борисом Павловичем в перерывах на перекур. Но что интересно, снова среди допрашиваемых не нашлось ни одного пособника непримиримых. Борис Павлович даже коситься под конец дня на меня стал — уж не скрываю ли я кого-то. Мне и самому казалось это странным. Неужели среди общины лишь один человек работал «на сторону»? Как это возможно? На месте непримиримых я бы обязательно попытался завербовать кого-то еще. Схема передачи сведений через приходящих к старику незнакомцев «по паролю» — ненадежна в плане стабильности получения данных. Но может непримиримых все устраивало? Завтрашний день покажет. Немного допросить осталось. Фактически, только самого главу и еще пяток человек. Даже его ближний круг почти весь уже прошел через наши «сети».

В этот день мы решили закончить пораньше. И в основном из-за меня. Ментальная магия не только сильно помогает в расследованиях и крайне могущественна при влиянии на эмоции других людей, но и серьезно выматывает самого мага. Когда я понял, что не могу уже отличать чувство страха подозреваемого от собственного ощущения опустошенности, то сообщил об этом Борису Павловичу. И пусть следак готов был допрашивать дальше, но он все же успел оценить всю прелесть наличия рядом мага со способностями к менталу и дал добро отложить допрос на день. Что уж тут говорить, даже несмотря на то, что новых пособников непримиримых мы не нашли, материала по всяким мелким правонарушениям накопилось изрядно. Да и связи общинников и их отношение к другим диаспорам вскрылось, что позволит полиции в дальнейшем лучше ориентироваться в хитросплетениях борьбы между национальными группировками города.

Покинув здание полицейского участка, я минут пять просто дышал свежим воздухом, впитывая солнечный свет, окружающие запахи и звуки. Всего лишь для того, чтобы вновь почувствовать хоть что-то. Так сказать «накопить заряд эмоций». Когда уже понял, что появилась тень раздражения от падающих в глаза солнечных лучей и легкое чувство голода, двинулся в знакомую кофейню. Хоть есть и не хотелось, но я понимал, что это из-за эмоциональной перегрузки.