Рассвет (сборник) - Шебалов Африкан Александрович - Страница 66

— Ну, так и езжайте в передовые…

— Послушайте, но вы же, наверное, делаете разные там прокосы, обкосы и знаете, что будет в первый день уборки?

— Я-то знаю. Но ведь в газету нужны факты. Правда? Ты же сам не захочешь писать липу!

— Правильно. Нужны факты! — подтвердил Чижук. — Тогда я сделаю у вас репортаж на току: «Мы готовы!», и разговор с комбайнерами. А с началом уборки может в другом колхозе повезет.

— Вот о животноводах у нас материал найдется, — сказал Матвей Лукич. — Работает у нас свинаркой одна девушка, приехала из города, с комсомольской путевкой. Начала вроде бы неплохо. Но у нее еще разные идеи в голове бродят, отвлекают внимание от основного дела. Неплохо бы поддержать, похвалить — глядишь, еще по-настоящему полюбит свою работу. Это было бы хорошо. Правда?

— Из города, с комсомольской путевкой? — аж подпрыгнул Семен.

— Да, окончила десятилетку.

— Да этот же материал — гвоздь номера! Где ее найти? — схватился корреспондент за шляпу.

…Галина только села обедать, как открылась дверь, и на пороге появился незнакомец. Корреспондент уже успел побывать на ферме. Представившись, засыпал девушку многочисленными вопросами. Где училась? Когда приехала? Сколько уже времени работает? Записав все это, потащил на улицу фотографироваться. Долго выбирал нужный ракурс, заставлял улыбаться. Щелкнул несколько раз аппаратом и снова, вернувшись в комнату, набросился с вопросами.

— Мы сюда с путевками вдвоем приехали, — объяснила Галина. — Я и Виктор Костомаров. Он работает в тракторной бригаде.

— Костомаров здесь?! Вот здорово! Надо с ним увидеться. После совещания выпускников мы напечатали его портрет в газете и выступление. Боевой парень. Как мне его найти?

— Их бригада сейчас в восемнадцати километрах отсюда. Быстро не доберетесь.

— Вот досада. А меня время, к сожалению, поджимает. Ну, а как он работает, выполняет комсомольские поручения, какая общественная нагрузка? Чем занимается в свободное время?

Галина не могла сказать, как он работает. Виктор об этом не говорил, а сама она не интересовалась.

— В общественную работу мы еще не включились, поручений нам пока тоже не давали, — призналась Галина. — В свободное время он… пишет стихи, — вспомнила она о тетради. — Вот посмотрите!

Чижук поспешно перечитал несколько страниц.

— Послушайте, это же сила! Просто убойный материал! Сделаем подборку под заголовком: «Колхозный поэт». Здорово! Эх, жаль, фотографии его нет. Хотя, кажется, тогда на совещании несколько раз фотографировали. Я думаю, он не обидится за то, что мы опубликуем стихи без разрешения. Я знаю — поэты любят славу.

Корреспондент переписал несколько стихов. Потом с чувством пожал Гале руку.

— Жаль, что у вас жатва не началась. А то совсем было бы здорово, — крикнул он с порога.

Наконец пришло письмо от Петра. Настя бегала в правление, встретила почтальона и теперь стояла, веселая, сияющая, на пороге свинарника.

— Галя, танцуй, — помахала она над головой голубым конвертом. — Из Донбасса!

Галина бросилась к ней, но Настя спрятала письмо за спину.

— Э-э, так номер не пройдет!

Прибежали Маша и Люба. Пришлось несколько раз пройтись по кругу.

На шум в свинарник заглянул Егор Лямкин.

— Что за концерт? — недовольно буркнул он. — Вы мне всех свиней перепугаете.

Письмо, наконец, попало в руки Галины, но она не стала читать, а спрятала его в карман халата. Настя возмутилась.

— У тебя совесть есть? Зачем же я так старалась?

Письмо Галя вскрыла только дома. Из конверта выпала фотография. Шестеро друзей из бывшего десятого «В», одетые в необычные костюмы с капюшонами, стояли в ряд и весело улыбались. За ними виднелись какие-то постройки, машины, возвышались горы земли.

На четырех тетрадных листах Петр с веселым юмором рассказывал про свое житье-бытье, о трудностях, с которыми встречались они в первые дни. Подробно описывал, как на пустыре вырастает город. Да еще какой город!

«В первую получку каждый из ребят купил себе шляпу, костюм. Миша Ершов приобрел аккордеон. А я знаешь что купил? Бронзовую модель ракеты, рвущейся ввысь. Принес и поставил у себя в общежитии на стопе. Ребята смеются, говорят, зря только деньги потратил: мы, мол, не астронавты. Купил бы лучше скульптуру шахтера, если у тебя такая тяга к искусству. Но мне эта ракета сразу понравилась. Я все время чувствую в себе какое-то захватывающее чувство полета. Если тебе приходилось съезжать на лыжах с высокого обрыва, то, наверное, помнишь, как на большой скорости в тебе все поет и звенит на высоких нотах. Что-то подобное я чувствую и сейчас. Хочется петь, смеяться, иметь сказочную силу, чтобы быстрее добраться до глубин и поднять на-гора спрятанное в недрах богатство.

Послушай, Галина, ты случайно не смеешься над этими строчками? Гляди мне?»

Галина невольно засмеялась и закрыла глаза. Перед ней предстал Петр. Кажется, вот сейчас откинет назад непослушные волосы и горячо воскликнет: «А знаете, ребята, что я надумал!»

— Да разве я могу над тобой смеяться? — сама себе сказала Галина и снова взялась за письмо.

«А знаешь, что я надумал?.. — прочитала она и снова засмеялась… — Давайте договоримся встречаться всем классом, как это делали Пушкин и лицеисты! Установим для этого специальный день. Вообще, мы это дело уже обдумали, выдвинули инициативную группу. Сейчас рассылаем всем письма… Ты не знаешь адреса Таси Пенкиной? Куда она делась? Передай Виктору, что он свинтус. Почему так долго не отвечает? В следующем году на июнь у меня запланирован отпуск. Обязательно приеду к вам в колхоз!»

Галина долго просидела над ответом. Как хорошо она понимала Петра, его настроение! Прочитала письмо и словно к себе в душу заглянула. Но у нее одни только неудачи, особенно с садом. Матвей Лукич отмахнулся, с комсомольцами не сумела найти общего языка. Эх, Петьку бы сюда!

Дверь с шумом распахнулась, и в комнату вбежала раскрасневшаяся Настя. Не скрывая своего любопытства, она затормошила подругу:

— Ну, что пишет? — и, увидев фото, воскликнула: — А где он?

— Вот, — сказала Галина.

— Ой, какой сла-авный! И коренастый, как наш Степан Бондарь!

Это сравнение оскорбило Галину. Но она промолчала.

— Я за свою жизнь еще ни одного письма не получала, — вздохнула Настя. — Хоть бы кто-нибудь прислал… Ну, что он пишет, говори! Все о любви, наверное?..

— Возьми, почитай, — подала Галя письмо.

Настя глотала глазами страницу за страницей.

— Ой, слова какие умные, просто как в книжке. Ну, а где же про любовь?

Галина только засмеялась в ответ.

— Галя, признайся, ты его любишь? — допытывалась Настя.

Галина молча кивнула головой.

— Счастливая! — бросилась Настя ей на шею. — А я думала, что ты с Виктором… Хотела было отбить у тебя, но ты же подруга. Потом перестал нравиться. А этого ты очень любишь? — снова посмотрела на фото Настя.

— Очень.

— Ну, а он тебя?

— Не знаю… В школе мы были хорошими друзьями.

— Так чего же ты молчишь, дурочка? — подпрыгнула Настя. — Если бы я по-настоящему полюбила, я бы его из-под земли достала. Это ему письмо? Пиши сейчас же! — схватила она недописанную страницу.

— Не надо, — отняла Галя лист. — Он же пишет, что летом сам к нам в отпуск приедет.

— Правда? А ты с характером и умная. Правильно! Им не надо показывать свои чувства, потому что сразу же загордятся, носы позадирают. Надо свою гордость держать!

Настя вздохнула.

— А я не умею так. У меня все на скорую руку. Тяп-ляп и… — засмеялась она.

— Как тебя понимать?

— Никак! Я сама не понимаю, — снова засмеялась Настя и прижала к себе Галю. — Завтра возьму да и влюблюсь в Лямкина…

И звонко, от всей души захохотала.

Галина сменила тактику. Она решила сначала поговорить отдельно с друзьями, заинтересовать их садом, а потом уже с их помощью начать штурм. «В одиночку ничего не сделаешь, — думала она. — А когда общее собрание колхоза решит закладывать сад, тогда и председатель ничего не сделает».