История Мадлен (СИ) - Ром Полина - Страница 34

«Поддержать друг друга в сложных ситуациях»? Как это не похоже на ту язву, что использовала сестру в роли служанки. Золушка отдыхает по сравнению с тем, что творилось в доме тетушки – у героини всем известной сказки сестры были вовсе не кровными. Если не брать в расчёт глупого отца, сказка куда более логична, чем жизнь Мадлен до смерти тетки.

– Пьер, вели подать карету, я поеду домой, – крикнула я, зная, что Пьер всегда сидит за моей дверью.

Через десять минут я выехала, но не домой, я направилась прямиком к сестре. Мне не нужны были сплетни, но было бы много хуже, если она сама начала наведываться ко мне. Тогда мой дом уж точно станет “вместилищем порока” и предметом сплетен. «Уж лучше мы к вам».

Ворота мне открыли не сразу. Мой кучер въехал в сад, который, в свое время, был для меня не самым радостным местом. Хорошо, что я не помнила прошлого Мадлен. Думаю, и детство её не было радостным.

Сестра вышла на порог, когда моя карета въехала к поместью. Кучер сам помог мне выйти, я улыбнулась ему, и указала встать за домом.

Следя за Бернардет, я поднялась по лестнице и встала перед ней. С ней был пожилой слуга и немолодая, незнакомая мне женщина.

– Извини, что приехала без предупреждения, как только получила от тебя письмо. Мы можем войти в дом, или ты предпочитаешь поговорить в моем домике? – тщательно проговорила я последние слова, давая понять, что хоть я и съехала, этот дом останется моим на всю оставшуюся жизнь.

– Ой, прости, я так рада, что даже дух перехватило. Отчего же ты не отпустишь экипаж, ведь ему за стояние на заднем дворе тоже придется заплатить, – укорила меня за расточительность сестра.

– Не переживай, это мой экипаж. Он будет ждать меня столько, сколько нужно. Идем, идем, нам лучше уйти внутрь, а то тут, снаружи, уж больно много сквозняков. Надует в уши, и потом пожинай их работу, – я говорила больше сама с собой, понимая, что сестрице далеко до понимания тонкого сравнения, но видимо она допетрила и поджала и без того тонкие губы, от чего стала похожа на тетушку.

– Нам подадут чай. А это Матильда Туссе – тетушка моего супруга. Мы часто проводим время вместе за разговорами и вышивкой, – сообщила она, усаживаясь на диван рядом с матроной. Сквозь всю патоку, что источало её лицо, я без труда видела зубы, готовые рвать на мне платье, которое явно дороже и красивее чем её, мои туфли, сшитые по моим выкройкам, мою сумочку и даже легкий палантин, что приняла у меня горничная.

– Не беспокойся, я пообедала. Лишь хотела нанести тебе визит. Меня очень тронуло твое письмо, – ответила я, а сама рассматривала толстушку. Ясно – понятно, что сидит она здесь не для красоты, а затем, чтобы Бернардет не замарала честь семьи еще сильнее.

– Мадемуазель, я так счастлива познакомиться с сестрой нашей милой Бернардет! Никогда не прощу ей того, что она скрывала от нас такую жемчужину! Я слышала, что у вас есть свои салоны и магазины, свои мастерские…

– Да, а еще дом, – перебила её я. – только вот прошу вас быть честными, и рассказать мне зачем я вам понадобилась, или я встану сейчас же и выйду, и ноги моей больше не будет в вашем доме, сестрица.

Женщины переглянулись, явно не ожидая от меня такого. Но я знала, что здесь делают слухи, знала, что отмыться от этой грязи буде просто невозможно, и все мои труды пойдут лесом, а еще хуже, если к этому привяжут и Розу, поскольку она тоже одна.

– Мы хотим получать от тебя модные платья. Не реже раза в месяц, – уверенно и грубо уже, начала Матильда.

– Бесплатно, – продолжила её слова сестра. – Иначе, все узнают в какой лачуге ты жила. И кем ты была. Это очень «понравится» обществу. Кроме того, я всегда смогу сказать, что это именно ты научила меня обманывать мужа и толкнула на путь порока! Ай-ай-ай, сестричка — она погрозила мне пальцем — как же ты так могла!

Я смотрела, как мерзко улыбается Бернардет…

Меня словно облили холодной водой. Эта тварь мало того, что радовалась всем моим бедам, потом сама наворотила дел с любовником, стала посмешищем, а теперь решила во все это ввязать меня?

«Думай, Малден, думай, ты умнее их всех» – билось у меня в голове, но я не находила решения прямо сейчас. Мне нужно было подумать одной. Пьер был прав, ой как прав! Не нужно было даже читать её письма, не открывать этой глупой бумажонки.

То, что люди узнают о моей нищете меня нисколько не пугало, а вот то, что Бернардет решит свалить весь свой позор на меня – это сто процентов. Что-нибудь вроде того, что незамужняя сестрица направила её по этой скользкой дорожке, познакомила с мужчиной, и все такое. Или не догадается?

– Ну так что? – Бернардет больше не скрывала своего лица – она смотрела с ненавистью.

– Ты считаешь, что новое платье раз в месяц спасет твою репутацию? – спокойно спросила её я.

– Это не твое дело. Ты как была никем, так и останешься никем, – шипела сестра.

– Когда я поехала сюда, я думала, что ты извинишься передо мной за свое отношение, и мы попробуем все исправить, но ты просто хочешь платья. Бернардет, я не боюсь твоих угроз, потому что мои платья носит королева. Представляешь? Те вещи, что я касаюсь руками, потом носит королева, и ей нравится. Ты думаешь, кто-то будет слушать неизвестную мадам… как там тебя? – я встала и направилась к двери.

Пыли я пустила, независимость показала, теперь нужно красиво уйти и думать, думать и думать. Я должна предусмотреть все варианты её действий и продумать как их обесточить.

Дорогу до мастерской я просто не заметила. В голове крутились варианты развития событий с такой скоростью, что, когда дверца открылась и мне подали руку, я представляла, как моя мастерская стала местом, куда «обращаться не советуют». Я заглянула в нашу кухню и попросила девушек сварить мне кофе и подать в кабинет.

Следом за мной вошел Пьер, и снова, как и утром, кашлянул, давая понять, что у него ко мне дело.

– Что еще случилось?

– Вы все же поехали к сестре?

– Ты следишь за мной?

– Нет, у вас это написано на лице такими крупными буквами, что прочесть можно даже, не зная букв, – ответил он.

– Да, не стану скрывать. Мне нужно было узнать, что ей от меня нужно?

– И что же? Неужели она просто поплакалась на вашем плече?

– Нет, Пьер, не только. Ты прав. Но сейчас я хочу статься одна – мне нужно подумать.

– Я знаю таких людей, мадемуазель, и знаю, как вы открыты перед ними, как вас легко ранить. Расскажите мне все, прошу, иначе, может быть поздно…

Девушка принесла кофе, посмотрела на меня внимательно, спросила – все ли у меня хорошо, и нужно ли что-то еще. Да, он прав – у меня на лице не спрячешь ни одну эмоцию.

Как только она вышла, я рассказала Пьеру все. Он сидел напротив в кресле и спокойно мотал головой, словно уже знал все, что я рассказываю, и просто утвердительно кивал.

– Не делайте ничего, не ездите никуда и говорите все, что придет вам в голову, а я скоро вернусь. Не уходите из мастерской до моего возвращения, – быстро сказал он и вышел.

Легче мне не стало, но от понимания, что я могу делиться своими проблемами, что у меня есть таки друзья, было теплее. Моя чертова доверчивость, мое желание верить людям, надеяться на то, что со временем их можно изменить снова подвели меня.

Стать черствой я не смогла бы, но умнее и предусмотрительней – пора бы уже.

Если эти змеи ограничатся тем, что и обещали – рассказом о моем прошлом, беды не будет. Было бы прекрасно, если они не способны на большее, но мне, как шахматисту приходилось думать наперед.

Уже перед закатом в кабинет постучался Пьер. Он стоял на пороге вместе с Патриком. Я попросила принести нам чай, и отпустила девушку, что помогала мне с разработкой выкройки, и как только чай наполнил кабинет запахом смородиновых листьев, я закрыла дверь и села перед мужчинами.

– Мадемуазель, мы решили сделать вот что, – начал Пьер сразу. – Патрик нанял пятерых знакомых ему солдат. Они по очереди будут следить за домом мадам Бернардет и за ней лично. Вся их почта будет проверятся.