Половецкий след - Красницкий Евгений Сергеевич - Страница 13

– Миша, не входи… – подбежав в калитке, предупредила девушка. – У меня больная там. Дева-юница, горит вся, прямо жаром пылает. Я отвару дала… Боюсь, как бы не мор!

– Ты сама-то не заразись! – отпустив узду, сотник приобнял девшку за талию, поцеловал…

– Я-то – лекарка, я-то – знаю…

Покачав головой, девчонка пристально посмотрела на Мишу. Заглянула прямо в глаза…

– В гостях у кого-то был?

– Да. О дружбе с соседушками сговаривались.

– Опять с «журавлями»?

– Почти…

Михайла не врал, но и не говорил всей правды – к чему? С годами мудр стал господин сотник.

Юлька все же что-то такое почуяла – помрачнела, опустила уголки рта…

– На похоронах тебя видела… Как же всех жаль! Очень. На селе говорят – нелепо все…

– Может, и нелепо, – сухо кивнул Михаил. – А может, и что другое – мало ли у нас врагов?

Лекарка вскинула очи:

– Так ты думаешь…

– Я еще ничего не думаю. Я не знаю, – повел плечом сотник. – Обязательно будем дознание вести!

– Коль помощь моя нужна…

– Обращусь. Ты поможешь – я знаю… – Миша вдруг улыбнулся и взял девушку за руки. – А ты приходи ко мне, Юль! Вот просто так, запросто, приходи. Когда захочешь. Квасу попьем, посидим, поболтаем… Ну, а правда? Чего ж не придешь?

– Так ведь болтать всякое будут… – несмело возразила девушка.

Сотник дернул шеей:

– Пусть! И что тебе до чужих слов?

– Мне-то – ничего. Однако матушка… За нее боюсь. И так многие на нас косо смотрят. Хорошо, не в городе живем… Говорят, в Пинске таких, как мы, недавно сожгли… На площади, принародно. За ведовство.

– Ну, Юль… – юноша с нежностью погладил девушку по щеке. – Я ж вас в обиду не дам, ты знаешь.

Лекарка ничего не ответила, лишь благодарно улыбнулась, кивнула:

– Ну, мне пора… А зайти – зайду, коль зовешь. Когда вот – точно не обещаю. Зима – болезных много.

Вот только мора еще не хватало при всех прочих мрачностях! Лучше уж лихоманка – простуда, воспаление легких, бронхит, а мора – гриппа – уж никак не надобно, от прежней эпидемии толком еще не оправились, сколько людей померло, а Нинеина весь так и вообще почти совсем вымерла.

Болезни, дело мрачное, страшное – до появления антибиотиков (в середине двадцатого века) любой грипп с осложнениями, бронхит или воспаление легких смертельны, кого угодно в могилу сведут. Малиновым вареньем да травками луговыми серьезную болячку не вылечишь – это даже Юлька признавала, только легонькую «простуду» с насморком, который, если лечить – пройдет за семь дней, а не лечить – тогда тоже за неделю. Все ж остальное – мрак! И все россказни о здоровых средневековых людях – «а вот в старину были богатыри, ничем не болели» – зловредные антинаучные фейки. Хотя общее впечатление – да, все богатыри кругом! Так это потому, что из десяти детей во младенчестве умирало семь или восемь, оставались самые здоровые, самые приспособленные, да и те, мягко сказать, серьезных болезней не выдерживали, мерли, как мухи. Такой вот естественный отбор!

Еще положение женщин – та еще песня! Тоскливая. Замуж лет в тринадцать, первые роды, затем – рожать каждый год, никто юной супруге «пустой» простаивать не даст, женщина и не человек вовсе, а так, приспособление для рождения детей, для того, чтоб род не прекратился. Полноправные разве что вдовы, как вот Костомара. Ну и боярыни – некоторые, далеко не все… Что поделать, Средние века – суровое, вовсе не женское время, и не надо тут про рыцарские куртуазные романы заливать. Романы – они романы и есть. Для того их и пишут, чтоб дерьмовая жизнь хоть чуть-чуть радостней казалась.

Сплошная волна несчастий, внезапно навалившихся на Ратное, так и не кончилась, наоборот – еще подъезжая к Михайловскому городку, Михайла увидел густые клубы черного дыма, уносимые ветром к реке. Весь снег уже в той стороне стал черным, даже тот, который только что выпал! Что-то горело невдалеке от пристани, на берегу… Мельница? Да нет! Пылала оранжевым пламенем расположенная рядом оружейная мастерская!

– Кузнечик! Черт побери, да что ж это такое делается-то, а?!

Бросив коня в намет, сотник помчался к пристани…

На церковной колокольне уже звонили в колокола, уже суетились, бежали люди – помочь! Пожар часто страшней врага, ведь кругом все из дерева, каменных зданий просто нет. А на избах – тесовые да соломенные крыши, дранка… Горит – будьте нате!

– По-жар! По-жар! По-жар! – кричал народ. Надрывался басовитым набатом колокол. Люди бежали с кадками, тащили лестницы и багры.

Миша стегнул коня:

– Побер-регись! Дор-рогу!

Мастерскую, похоже, уже не спасти, по крайней мере – саму постройку. Что там рядом? Пристань. Амбары, торговые рядки. Гостевой дом. Черт! А если сгорит все? Это ж какие убытки-то, это ж…

– Побер-регись!

Спрыгнув в коня, Михайла бросился к горящему строению… да тут же застыл, охолонул от нестерпимого жара.

По всему периметру уже были расставлены парни-ратники – передавали цепочкою тяжелые кадки с водой, швыряли лопатами снег. Невдалеке точно такая же бригада поливала водой амбары – не дай бог, перекинется огонь. Разгорится, тогда все сожрет – не потушишь.

– Пожар! Пожар! Пожар!

Парнями с лопатами кадками и баграми деловито распоряжался кряжистый полусотник Архип, нынче выпало его дежурство.

– Слева. Слева кидайте! А вы тоже – справа… Багорщики – наготове. Как притушат – вперед… Вот-вот! Пошли уже… Пошли, с Богом!

– Давайте, парни! – кинув, подбодрил Михаил. – Давно горит?

– Говорят, с утра еще изнутри загорелось, – пояснил Архип. – Старая ветошь, видать, тлела и… Никого ж не было – все на похоронах.

– Да, бывает… – согласно кивнув, Миша от души похвалил Архипа за расторопность. Все правильно сделал господин полусотник! Ни у кого не спросясь, принял решение – и немедленно действовал, так, как посчитал нужным. В науке управления это и называется – делегирование полномочий! Ну, не одному же бояричу с дедом да старостой за порядком смотреть?

Молодец Архип, что тут скажешь? Еще немного промешкал бы и… Вот именно поэтому каждый заместитель должен четко знать свое дело! И – самое главное – не бояться действовать. Один из минусов управленческо-бюрократической системы как раз и состоит в боязни ответственности. Пусть, мол, начальство думает – у него голова большая. А то вдруг начнем действовать – да как-нибудь не так? Что тогда? Кто отвечать будет? Ясно кто – тот, кто действовал, начальственного разрешения не спрося. Вот коли б сейчас Архип этак дожидался – так сгорела бы вся пристань к чертям!

А так – споро действовали парни, любо-дорого посмотреть. Еще и выставили стражу – зевак отгонять. Молодцы…

– Кузнечик? Тимка? – сотник еще раз огляделся вокруг. – Тимофей где?

– Говорят, в мастерскую побег… В левый край… там еще не горело…

Не горело… Но вот полыхнуло и там…

Недолго думая, Миша подбежал к парням, сбросил на снег плащ:

– А ну-ка лейте водицу! Прямо на меня… Давай!

Ух-х!!! Окатили с душой. Настоящий холодный душ, истинный!

Поежившись, мокрый Михаил бросился в горящий проем, прижимая ко рту сырую тряпку…

Сразу же запершило в горле, принялись слезиться глаза… Вокруг все было в дыму, ничего не видно, откуда-то с боков вырвались гудящие языки пламени, а наверху уже трещали балки! Еще немного, и обрушится крыша…

Где же Тимка? Или… нет его здесь?

Сотник опустился на колени, а потом и вообще прижался к полу – глянул… И увидал в дальнем углу… Что там, ветошь, что ли? Да нет… кто-то лежит!

– Тимка-а-а!

Быстрей! Быстрей! Подбежать, приподнять, подхватить со спины под руки… тащить…

Вот, еще немного… Кто там еще? Что за тени?

– Подмогну, господин сотник!

Архип!

Не бросил своего командира… И это вовсе не хорошо! Кто ж командовать будет, ежели, не дай бог… Впрочем, что уж теперь…

– Давай!

Вдвоем потащили куда быстрее, и вот уже нырнули через проем, упали на снег… Кто-то подбежал, помог подняться.