Половецкий след - Красницкий Евгений Сергеевич - Страница 11

Миша подхватил ее на руки и осторожно – словно опасался сломать – уложил на скамью, прямо на волчью шкуру…

Они совсем не стеснялись друг друга – зачем? – обошлись без долгих прелюдий…

– Ты славный! – красавица улыбнулась, отдышалась…

– Я – разный, – совершенно по-довлатовски отозвался молодой человек.

Зеленые глаза обворожительной вдовушки пылали нешуточным томлением и жаром:

– Я тоже разная. С кем-то – опасная, с кем-то – нет.

– Не холодно?

– Нет…

Очаг догорал. Закрыв волоковые оконца, сотник зажег восковую свечку… Светло-голубую, фигурную, явно купленную в Ратном. С Мишиной подачи такие делали уже лет пять. Пять лет… Целых пять лет, как он…

– О чем думаешь? – легкие женские пальчики пробежались по спине.

– О разном…

– И я – о разном… – Костомара потрогала серебряный Мишин крестик, улыбнулась. – А у меня – ромейский, златой!

– Ты женщина. Тебе нужно.

– Ну да…

Чуть помолчав, красавица зябко поежилась, и Михайла обнял ее за плечи, прижал к себе, погладил…

– Пусти… Я еще налью, да…

Вдовушка поднялся, склоняясь над столом… Миша подошел сзади, обнял за талию, погладил, поцеловал спинку, чувствуя, как снова нарастает томление и возникший внизу живота жар охватывает каждую клеточку тела…

Костомаре не нужно было указывать, что делать – эта обворожительная юная женщина знала и умела многое, куда больше, чем сотник Михаил Лисовин… и, может, больше, чем Михаил Ратников…

– Ах, милая… Как же ты… как…

– Еще! Еще! – Томно прикрыв глаза, красавица извивалась как кошка, как гремучая злая змея! Стонала, закатывала очи, смеялась, крича… И это вовсе не выглядело пошло, ничуть! Эта уверенная в себе женщина получала сейчас то, что хотела – и наслаждалась от всей души.

Не отставал от нее и Миша…

– Я просто хочу, чтобы мы были друзьями, – лежа на скамье почти без сил, Костомара прижалась к Мишиной груди, заглянула в глаза… – Да, да – друзьями. И не обязательно – любовниками, вовсе нет… Хотя это так славно! У тебя, верно, есть невеста?

– Есть.

– Ты – мужчина, тебе надо. А я вот не ищу себе жениха…

– Потому что ты больше ценишь свободу, – сотник нежно погладил полюбовницу по плечам. – И это – правильно! Чтоб женщина стала старшей в роду, добилась всего, подчинила себе братьев… Это многого стоит! И много о тебе говорит. Ты – сильная. Иначе нельзя.

– Сильная, да… – красавица вздохнула. – Но я боюсь! Я постоянно боюсь, Миша!

Последнюю фразу вдова произнесла с надрывом, выкрикнула…

– Да, боюсь! И мне не стыдно признаться. Вот я собрала немножко земель… я там хозяйка, и смею думать, не самая плохая. Но! Ведь каждый может эти мои земли забрать! А меня – убить, сделать наложницей, продать в рабство. Каждый, кто сильней. Кто нахрапистей. У кого власти больше…

Усевшись, Костомара прикрыло лоно краем волчины, задумалась, уставилась куда-то невидящим взором.

Мише вдруг подумалось, что ей сейчас очень пошла бы сигарета… Томно бы закурила, выпустила дым… как в старом французском кино… И еще… Пожалуй, никого больше, а вот эту утонченную женщину Михаил легко мог представить себе и в джинсах, и в вечернем платье, и за рулем авто… Славная, славная!

Настолько с ней было просто и… как-то не по-старинному, что ли… Словно она сама была такой же, как Миша или Тимка – из будущего. Однако нет… Просто сама себя такой сделала… и еще – обстоятельства. Какие – сотник пока что не спрашивал.

– Мне страшно, – между тем продолжала вдовица. – Страшно даже не то, что вот ворвутся, нападут… Нет! Куда страшнее, что верить никому нельзя! Да и все меньше порядка. Знаешь, словно тучи какие-то сгущаются над всем Погорыньем! И чем дальше – тем их все больше. Все мрачно как-то… Как-то все давит. Не знаю, как объяснить… Вот при боярине Журавле… Нет, я с ним не… хотя, наверное, и могла бы. Так вот, Журавль наводил порядок и этот порядок держал, а те, кто после него – нет. Жаль, конечно, Юрия, но и тот…

Феодальная раздробленность, – усмехнулся про себя Михайла. Каждый сам за себя! Слабые же ищут союзников и покровителей. Вот как сейчас… Ох, не только ради секса притащила его сюда эта себе на уме вдовушка!

– Тороп был… Правду говорили – гнида. Помню, как три лета назад – неурожай. Как траву ели, кору с деревьев, дичь перебили всю… В церквах молебны творили – не помогло. Тогда решили пойти к старым богам. К Велесу, Перуну, Мокоши… Просили урожая. Плодородия. Знаешь ведь, как просят…

Миша знал, как просят: молодые парни с девками совокупляются на меже, и чем чаще – тем лучше. Тем больше урожай!

– Вот и я… – Костомара протянула руку к столу, с жадностью отпила из кружки. – Я же в своей земле – главная. Должна сделать все. И сделала… на меже со всеми, кто хотел… Тороп примчался! Ему тоже не отказала… А он потом меня… Ладно, то дело прошлое. Был когда-то Тороп – нынче Глеб-кикиморник. Он сильно изменился, почувствовал власть. Подати в два раз поднял! Не сам – есть у него советники из иных земель… появились. А мне что делать? Тоже под них лечь? Но был бы толк… Миша, пойми – словно черные тучи над Погорыньем встали! Грозою пахнет, бедой… Так будем дружить? Не против кого-то… а так – друг друга поддерживать. Если что-то «журавли» супротив тебя удумают – можешь рассчитывать на меня! Клянусь Иисусом Христом и посохом Тора!

– Варяжским богом клянешься? – впрочем, сотник особо-то не удивился.

– В роду были варяги… Так что? Дружим?

Собеседница выглядела сейчас чрезвычайно серьезно, несмотря на то что была нагой. Да какая разница, эта женщина могла быть любой – в джинсах, в платье, за рулем… Главное, как себя держишь. А держала она себя отлично! И все до мелочей продумала – молодец.

Вот только стоит ли ей верить? Ну, немножко можно… с оглядкой. Доверять полностью здесь нельзя никому! Эта горькая правда на Мишу очень сильно давила… Как в философии, относительная истина и истина абсолютная, которая все время меняется и непостижима ни для кого.

Вот и пусть будет относительная дружба! Уж совсем-то без дружбы никак нельзя.

– Дружим! – взяв красотку за плечи, твердо ответил сотник. – Если что – помогу. Но вначале разберусь.

Костомара покусала губу:

– Я знаю – ты осторожный. Но и я тебе не лгу. Знаешь, почему – ты? Не только потому, что ближний сосед. У вас, в Ратном, не как у других. У вас много чего делается такого, чего и не было ни у кого… разве что у Журавлей маленько. Школы, мастерские… библиофека! Трехполье, га-зе-та… я правильно сказала?

– Да…

– И ти-по-графия… Это все для людей, для лучшей жизни. И оно – действует! Я тоже хочу так!

– Ты приметливая, – сотник обхватил красотку за талию, улыбнулся.

– Увы, не только я! – дернула шеей вдовица. – Многие знают. Завидуют. Мало того – вредят. А в последнее время так все больше. Вот. Вспомни – у тебя за эту зиму ничего плохого не произошло?

– Произошло… – поглаживая любовницу по спине, согласно кивнул Михаил. – Несчастные случаи…

– Случаи ли? Тщательно все проверь!

– Проверяем…

Правая рука сотника переместилась со спины красотки на грудь, чуть пощипывая коричневатый упругий сосочек, левая же, скользнув по бедру, принялась ласкать лоно…

Михайла выехал утром, как только рассвело. Простился с Костомарой – поцеловались, обнялись…

Кто она ему теперь, эта красивая и очень умная вдовушка? Подружка, полюбовница… друг? Как бы то ни было, а оба расстались вполне довольные друг другом. Договорились дружить и друг друга всячески поддерживать… Что же касаемо любви – тут здесь она и не ночевала. Понравились друг другу – переспали, и что с того? Обычное дело. Судя по слухам, для вдовушки – тем паче… Да и ладно!

Далеко позади, за лесом, вставало желтое солнце. Вытянулись, легли в снег синие холодные тени. Морозило, и сотник подогнал коней, хотелось уже быстрей в родной Михайлов городок, в канцелярию, сесть за дела и, наконец, хорошенько подумать над словами подружки: а вдруг все эти мерзкие случаи вовсе не случайны? Неужто за ними кто-то стоит? Целое сонмище – организаторы, исполнители, пособники.