Лабиринт Ванзарова - Чиж Антон - Страница 33

– Никого нет, – подтвердил он очевидное, не опечалившись, что не застал чиновников.

– Отбыли на полицейский рейд, – сказал Ванзаров.

Лицо пристава отразило чувства, какие испытали его коллеги по Казанской части.

– Рейд? Сегодня? Ну-ну… – только сказал он.

– Господин Шереметьевский приказал устроить внезапную облаву… Вы, Николай Иванович, к господину Шумейко, наверное? Ищите его на Никольском рынке.

Пристав хмыкнул, будто смущенная барышня, и положил шляпу на стол того самого Шумейко, что сейчас мерз на Никольском, проклиная в душе своего начальника.

– Я к вам, господин Ванзаров, – сказал он тихо и загадочно.

– Ко мне? По какому же вопросу?

– Позвольте присесть…

Исполняя долг вежливости, Ванзаров предложил продавленный стул, на котором обычно размещались воры и преступники.

– Чем могу, Николай Иванович?

Хомейко закинул ногу на ногу и помалкивал, явно собираясь сделать то, что ему не слишком хотелось.

– Дело в том… Дело в том, – никак не мог начать он. – Дело в том, что я открыл дело об убийстве купца Морозова.

Для раннего утра новость была необычной. Трудно предположить, что Шумейко заставил пристава взять на свой участок убийство. Обменявшись взглядами, оба прекрасно поняли то, чего не сказали вслух. Чтобы не случилась неловкость. В полицейской службе часто так бывает: понимают друг друга телепатически.

– Что стало причиной? – напрямик спросил Ванзаров.

– Найден свидетель, – ответил пристав.

– Насколько помню, витрина магазина была закрыта ставнями с навесным замком. Кто-то сумел подсмотреть в щель? Видел убийство, не побежал за городовым, а утром сознался?

Пристав одобрительно кивнул.

– Понимаю ваши сомнения, господин Ванзаров. Но тут другое. Дворник рынка вышел ночью проветриться и заметил быстро удаляющуюся фигуру. Он окликнул, решив, что вор пожаловал. Неизвестный не отозвался. Дворник догнал, схватил за шиворот и получил удар в лицо. В себя пришел, лежа в снегу. Побрел к сторожке, к больному месту приложил лед. Синяк остался знатный. Показания его занесены в протокол.

– Тот, кого хотел поймать дворник, был в длинной шинели старого покроя? Ковылял? Удалялся от корпуса Козлова, где магазин Морозова?

– Совершенно верно, господин Ванзаров… Дворник сказал, что вернулся к корпусу, но снаружи не заметил следов взлома. Отправился к себе до утра. Когда господин Шумейко начал составлять протокол, как вы понимаете, дворник объявился и доложил о ночном происшествии. Тут уж нельзя было отмахнуться.

– Что стало главной причиной принять такое решение?

Хомейко убедился, что чиновник сыска обладает редкой проницательностью.

– Уж не знаю, как вы догадались, – начал он и пресек слишком вольный тон. – Вчера днем в участок заявилась мадам Морозова и предложила подарок на праздник: тысячу рублей… Якобы награда за быстрое завершение дела и открытие магазина. Ну, вы понимаете.

Ванзаров прекрасно понял.

– Вы опечатали магазин?

– Совершенно верно. Ничто не тронуто. Все на своих местах, как было. Только тело вынесли, разумеется.

– Разумный поступок, Николай Иванович.

– Когда пожелаете, сможете осмотреть место преступления. Я запретил прикасаться даже к осколкам. А безутешную вдовушку прогнал вон.

Выказав такое рвение по службе, пристав наверняка ожидал, что Ванзаров не откажется помочь. То есть возьмет на себя все хлопоты розыска.

– Полагаете, мадам Морозова наняла убийцу, чтобы получить наследство от мужа?

– Что же еще. Это же очевидно. Она молода, хороша, богата, не слишком умна, ее распирает плотская страсть… Многие согласятся оказать услугу, чтобы получить ее и деньги. Маскарад с шинелью и хромотой – хитрая маскировка. Предположу, что Морозова задушил кто-то из его друзей…

– В таком случае вам несложно найти убийцу, – сказал Ванзаров.

– Родион Георгиевич… Конечно, дело на моем участке и формально сыск не должен вмешиваться, но я прошу вас об услуге: помогите найти злодея.

Просьба была странной. Редко когда приставы просили Ванзарова найти преступника. А уж тем более оказать услугу. Обычно они старались спихнуть на сыск дело или закрыть поскорее. Если Хомейко хочет найти настоящего убийцу, значит, у него особый интерес. Морозов мог платить ему понемногу. Но ведь новая хозяйка сразу предложила серьезную сумму. А затем наверняка продолжит традицию мужа.

– Зачем вам это? – спросил Ванзаров со всей возможной прямотой.

– Вчера вечером я получил письмо. Отправлено накануне. Вероятно, немного запоздало из-за праздников. Господин Морозов предупредил, что с ним может случиться непредвиденное происшествие. Включая его исчезновение или потерю рассудка. В таком случае он попросил меня позаботиться, чтобы наследство было передано его сыну.

– Вы упоминали, что Морозов прогнал сына за растрату денег.

– Именно так. Тем не менее в случае смерти Алексея Николаевича его магазин, квартира, денежные средства и прочее передаются его единственному сыну Федору Алексеевичу Морозову.

– Вы смотрели завещание? – спросил Ванзаров.

Пристав выразительно повел плечами.

– Разумеется, нет. Это невозможно по закону. Содержание знает только нотариус. Алексей Николаевич сообщил в письме самое важное и указал, где хранится новое завещание.

– Где именно?

– У нотариуса Мерца Романа Александровича своя контора на Вознесенском.

– Нотариус Мерц ранее не вел дела господина Морозова?

– Именно так.

– Вдова знает о новом завещании?

Улыбкой Хомейко выразил все, что не желал говорить вслух.

– Не могу знать. Надо спросить у госпожи Морозовой.

– Могу взглянуть на письмо?

Пристав повел головой, словно осматривал незнакомое место.

– Прошу простить, не захватил с собой… Там личное, – ответил он.

Наверняка купец Морозов оставил за хлопоты некую сумму. Вот истинная причина: личный интерес. Психологика не ошибается. Если ошибается, то все равно права.

– Так я могу рассчитывать на вашу помощь, Родион Георгиевич?

– Морозов описал, что может стать причиной несчастного случая?

– К сожалению, нет… Так я могу надеяться?

Пристав вцепился мертвой хваткой. Так бы занимался обычными делами, не только выгодными. Чем же помочь? Рассказать ему про попытку выхода в четвертое измерение? Пожалуй, решит, что над ним насмехаются.

– Могу дать совет, – сказал Ванзаров, поглядывая на часы. – Опросите городовых вашего участка и соседних, Спасской и Казанской части, о человеке в длинной шинели, лицо замотано шарфом, на ногах флотские сапоги. Он появляется в разных местах… Вчера ночью городовой 2-го Казанского видел, как избил кого-то на улице, причем выбил финку… Он опасен и силен. Его пора найти. Запросите помощь приставов этих участков… Допросите еще раз дворника, может быть, он вспомнит что-то еще…

Николай Иванович желал продолжить такой важный для него разговор, но дверь приемной части распахнулась с грохотом, чуть не слетев с петель. Вошел тот, кто один имел право так вести себя в сыске. Кто же рискнет ему запретить? Аполлон Григорьевич держал в зубах незажженную сигарилью, а в руке походный саквояж. Хомейко был облит взглядом, предвещавшим мало хорошего.

– Этот что тут делает?

Пристав подскочил, схватил шляпу, отдал поклоны и исчез, будто ветром унесло. Дверь за собой тихонько затворил.

– Прохвост! – сказал Лебедев, ставя саквояж на письменный стол чиновника Ильина.

– Этот прохвост открыл дело об убийстве Морозова, – ответил Ванзаров, пожимая крепкую и холодную ладонь криминалиста.

– Надо же… С чего вдруг такое усердие?

– Совесть затребовала…

Лебедев снял пальто, бросил рядом с саквояжем.

– Совесть пристава в его кошельке. Выйдя в отставку, купить домик в деревне или дачку. Как у них принято… Ну да ладно. Где ваш чудо-экспонат?

Часы обещали, что в запасе есть четверть часа, прежде чем идти в адресный стол и далее на розыски.

– Скоро будет, – ответил Ванзаров, будто держа пари с самим собой. – Аполлон Григорьевич, обещали узнать про доктора.