Задача первая: учиться! (СИ) - Муратова Ульяна - Страница 11

— Ты поэтому хочешь купить квартиру сама? — вздохнул он.

— Я хочу иметь профессию, работу, востребованность. Чтобы мои жизненные условия не зависели от чьего-то настроения.

— Даже если я перепишу на тебя часть недвижимости, например? Видишь ли, ведьмочка моя, история твоих родителей будет кардинально отличаться от нашей в том, что я точно не захочу вторую жену. Ни помоложе, ни постарше. Для меня до конца жизни будешь только ты.

— Не слишком ли много пафоса для пары часов знакомства? И потом, не надо навешивать на меня подсознательную вину за твоё возможное одиночество, если я вдруг решу, что ты мне не подходишь. Не надо на меня давить. Историю ты мне, конечно, красивую рассказал, но может это неправда? Какие у тебя есть доказательства?

— То есть зов для тебя был недостаточным доказательством? — вздёрнул брови он. — Без проблем, как раз с доказательствами у нас сложностей не будет никаких. Лейла, ты уже поняла, к какому виду я принадлежу?

— Могу только предполагать. А люди про вас знают?

— Да. Мы поддерживаем идею о нашем существовании на краю культурного сознания. Даже книжки заказываем, фильмы спонсируем.

— Но зачем? — удивилась я.

— Затем, чтобы потенциальная пара не падала в обморок и не лишалась рассудка при виде нас настоящих. Прецеденты были, и много. Поэтому сдобрили правду парой легенд, щедро присыпали сказочными атрибутами и получили желанный в женском сознании образ. Даже странно, что наши предки до этого не додумались.

— У них просто интернета не было, — я забрала руку из цепких пальцев. — И что из этого правда? Метка тоже есть?

— Есть. Метка — это особый этап отношений пары. Её получится поставить, только если женщина тоже этого захочет. Поэтому иметь пару без метки — это не то чтобы позор, но несколько унизительно. Словно сообщать всему миру, что твоя женщина тебя не любит и не хочет.

— И когда ставится метка?

— Обычно в первую совместную ночь, но в любом случае только тогда, когда женщина к этому готова.

— А как же все эти истории про похитил, покусал?

— А это уже не мы придумываем, — пожал плечами он. — Если честно, то иной раз такого понапишут, что шерсть дыбом. Не понятно, кому было бы приятно иметь рядом затравленную, измученную, изнасилованную женщину. Кто вообще может такого захотеть?

— Зоя сказала, что её муж похитил, и она десять раз сбегала.

— Да? А я знаю эту историю как ту, в которой он десять раз её отпускал. Лейла, ведьмочка моя, у всех это происходит по-разному. Есть ли желание взвалить на плечо, утащить к себе, подчинить, покусать? Глубоко внутри есть, но я не животное. Даже в звериной ипостаси я не смогу причинить тебе вред. А будучи человеком понимаю, что это гнилой путь. Да, есть психологические техники, есть тот же стокгольмский синдром, но это не то, чего я бы хотел для себя и тебя. Не тот путь, по которому я хотел бы идти.

— А если я откажу? Пойдёшь?

— Надеюсь, что нет. Этот путь — дно. До тех пор, пока у меня есть хоть капля самоуважения, я по нему не пойду.

— А если я погибну? Ты останешься без пары?

— Скорее всего. Поэтому своих женщин мы склонны слишком сильно оберегать. Но может быть перестройка, может быть и вторая пара, особенно если первую потерял молодой о… — он замялся, подбирая слово.

— Оборотень. Да? Речь же о них?

Он кивнул.

— Если молодой оборотень потерял пару, то через десяток лет он может смириться, перестроиться, встретить кого-то ещё. Тут многое зависит от того, насколько глубокой была связь, от силы самого оборотня.

— А ты, значит, сильный?

— Да. Очень.

— Но хотя бы молодой?

— К сожалению, не особенно.

— Да? А выглядишь ничего так, песок не сыпется.

— Стараюсь держаться поближе к пляжу, чтобы было не так заметно, — серьёзно ответил он, а я рассмеялась.

И так меня разобрало, что я не могла успокоиться, сложилась пополам и не могла остановиться, видимо, так выходили эмоции сегодняшнего дня.

— Да ладно тебе, не настолько смешно я и пошутил.

Это вызвало у меня новый приступ хохота, даже слёзы из глаз потекли. Утираясь заботливо предоставленным пледом, я вдруг подумала: наверное, нет ничего страшного в том, что он оборотень. Сама-то я ведьма. И живу как-то. В то, что я не такая, как все, приходилось поверить. Были в моей жизни моменты, которые заставляли задуматься, что сказка о колдовской силе может быть правдой…

— У меня вопрос. Вот если я ведьма, то может быть такое, что я сделаю человеку плохо?

— Конечно. И не только человеку. Оборотню с тонкой душевной организацией ты способна причинить невыносимые страдания. По себе знаю, — сделал он серьёзное лицо.

— Это несомненно, просто интересно. У меня был один случай, ещё в школе. Меня одноклассник позвал в гости. Я не подумала плохого, пошла. Там была его сестра и какие-то друзья, но старше. Сестра быстро куда-то ушла, я осталась с ними одна, и сразу как-то стало неуютно, захотелось уйти, но они меня не отпустили. Начали задирать, толкать, кофту порвали, — я вдохнула поглубже, собираясь с мыслями.

— Хочешь, мы их всех найдём и ноги переломаем? Или шеи. Я серьёзно.

Он посмотрел так проникновенно, что я поняла: да, найдёт, переломает, а потом в лесу закопает. И стало немного страшно, но ещё и очень приятно. Видимо, не самых высоких моральных качеств я человек, если мне такие предложения греют душу.

— Да я сама справилась. Видишь ли, их тогда понос разбил. Всех. А туалет один. Я ужасно испугалась, дверь не сразу смогла открыть, в общем, частично увидела. Одноклассник в больнице потом лежал, похудел сильно. Перевёлся в другую школу, потому что при виде меня у него это повторялось. У тех других парней тоже. Потом уже дошли слухи, что они не только ко мне так приставали. А может и не только приставали. Но я тогда была уверена, что это как-то со мной связано. Что я не то чтобы сама это сделала, но из-за меня всё произошло.

— Скорее всего, это так проявились твои способности. Хороший способ защиты. Проклятье острого поноса, — хмыкнул он.

— Скажешь тоже. Артур?

— Да?

— А покажешь? Ну, то есть как это выглядит? Ты волк?

— Заяц, — задумчиво бросил он в воду маленький камушек.

— Заяц? — изумлённо протянула я.

Почему-то принять тот факт, что он оборотень, оказалось легче, чем то, что он заяц.

— А почему Волков тогда? — недоумённо спросила я.

— А потому что я очень грозный заяц, — свёл он брови на переносице и по-заячьи дёрнул носом. От неожиданности я рассмеялась и чуть не свалилась в воду, но он придержал, прижав к себе. — Да волк я, волк. Шучу. Ты бы видела своё лицо. Вообще, мы, конечно, не совсем волки, но из земных зверей больше всего на них похожи, да. А ипостаси у нас две: боевая и звериная. Какая тебя интересует?

— Обе, — завороженно прошептала я, почти не замечая того, что придержать-то он меня придержал, а руки потом не убрал. — А это больно, перекидываться?

— Да, но недолго. Чем сильнее зверь, тем быстрее и больнее трансформация. Но все привыкают. Показать?

— Если тебе будет очень больно, то не надо, наверное.

— Я привык. Но тут дело не только в этом. Мы оборачиваемся лишь при очень близких людях, Лейла, потому что в миг оборота мы довольно беззащитны. Кроме того, здесь не самое удачное место.

— Нужно пойти в отель, в комнату?

— Нет, там ещё хуже. Нам нельзя оборачиваться в людных местах. Если только никого нет в радиусе километра.

Мысленно прикинув расстояние до ближайшего здания вдалеке, я повернулась к нему.

— А если не видно, то как узнать?

— Я чую.

— Чуешь людей на расстоянии километра?

— Если они долго не мылись, то больше, — подмигнул он, а я широко распахнула глаза, судорожно вспоминая, когда последний раз купалась.

— Хорошо, смотри. Всё равно темно уже и никто ничего не увидит.

Он расстегнул ворот рубашки и стянул её через голову. На фоне чернеющего неба его тело выглядело шикарно, так и хотелось потрогать. Развитые мышцы плеч, могучая грудь, узкая талия и кубики. Никогда не видела в реальной жизни настолько красивого мужчину.