«Пророк» оставляет следы - Фесенко Игорь Михайлович - Страница 29

— Вообще-то схож, только чего-то не хватает, сам не пойму. Не живой какой-то.

— Может быть, усов? Ваш «племянник» отращивал усы?

— Усов да, не хватает. Но он, пожалуй, был моложе. Иногда было в нем что-то бабье, а другой раз, когда что-то не ладилось, становился злым мужичком: желвачки на скулах ходили. И в глазах злые огоньки — испугаешься. А кто это вам его так ловко нарисовал? Ах да, забыл, простите, мне ведь нельзя задавать вопросов.

— Могу ответить на ваш вопрос: та самая Клава Дронова, которую вы мне три дня назад назвали при второй с вами беседе.

— А я и при первой сказал бы, только вы не настаивали.

— Ну, сейчас дело не в этом, — Фомин с трудом скрыл досаду на себя за ту свою промашку. — Дронова оказалась более наблюдательной, чем вы, и вот нарисовала.

— Ай да Клава!

— Вот попробуйте и вы порисовать. Сначала попытайтесь точнее изобразить, какие у него были усики. Вот карандаш…

Вадим Петрович долго примерялся и наконец сначала наметил, а потом резче провел линии усов. Затем заметил:

— И прическа попышней.

— Ну и прибавьте.

— А если испорчу?

— Ничего, есть копии.

Кисляк, осторожно и мягко шевеля карандашом, стал прибавлять волос на рисунке. Делал он это старательно, даже с каким-то напряжением. Потом легонько поправил Юрьеву брови. Вздохнул.

— Вот таким он мне больше знаком.

— Спасибо, Вадим Петрович.

— Да уж я хочу, как вам лучше. Может быть, зачтется. Вот что я еще хочу сказать. Ведь упустил совсем: тайничок там у меня на чердаке есть. Ну, не тайник, а ниша в кладке. Я в нее по просьбе Юрьева положил коробку из-под ботинок. Веревочкой перевязана. Что в ней — не заглядывал.

Фомин едва сдержал себя, но спросил спокойно:

— Вы можете подробно объяснить, как эту нишу найти? Схему можете нарисовать?

— С великим удовольствием.

— Опаздываете вы все, Вадим Петрович, в своих признаниях. Вот бумага, рисуйте схему.

Кисляк нарисовал и даже провел кривую со стрелкой, как нужно идти к той нише от чердачной двери.

4

— Сергей Евгеньевич, через час должен подъехать Мишин, — сказал по телефону Михайлов. — Как только он прибудет, сразу оба ко мне. Позднее я буду занят у руководства…

Как только офицеры к нему вошли, он сказал:

— Пожалуйста, Николай Петрович, начинайте.

Мишин раскрыл блокнот:

— По Таллину за Фуксом и его спутницей ничего не замечено. Что касается Айны Тооме, родители объясняют ее исчезновение самовольным, против их воли, замужеством и отъездом к мужу куда-то в южные края. Был, мол, по этому поводу скандал. Скоропостижность женитьбы вызвал гнев родителей, и те даже не знают адреса, куда уехали молодые. Говорят, куда-то в Грузию. Но куда? Время «пропажи» падает на первые числа июня.

— Кто такие Тооме?

— Арвис Тооме происходит из богатой в прошлом адвокатской семьи. Продолжая семейные традиции, занимается адвокатурой. Жена Рита Тооме — домашняя хозяйка. Есть еще одна дочь, сестра Айны — Анна, учится в вузе. Это фотография Айны. — Мишин вынул из конверта фото и передал Михайлову.

— Задала нам эта «непокорная дочь» загадку. Надо на всякий случай и срочно показать ее фотографию вашей знакомой из «Националя».

— Ясно, Юрий Михайлович.

— Продолжайте.

— Теперь о Пскове. Наши коллеги там установили, что Фукс встречался с неким Волковым. Проверили. Волков Василий Константинович, сам ничем не примечателен. Но его брат… Его брат Волков Иван Константинович в прошлом активно сотрудничал с фашистами. Во время оккупации Пскова Иван Волков навещал брата. Василий в армию не призывался, он хромает. В детстве упал с лошади. Сейчас Василий Константинович работает в горторге. Экономист. Живет замкнуто. Единственная дочь давно вышла замуж. Уехала с мужем в Казахстан. С родителями у нее отношения прохладные. За семь лет замужества заезжала к ним всего один раз. Данных о связи между братьями нет.

— А где Иван Волков? — спросил Михайлов. — Узнали?

— Да. Предположительно он живет в Западной Германии. Летом 1964 года адресному бюро кто-то заказывал справку на Василия Волкова. Есть отметка о выдаче такой справки. Данных о том, что с Василием кто-то входил в контакт, не имеется.

— Значит, справку заказывали, а потом адресат не понадобился. Вы все же могли еще покопаться в этой истории. Может быть, в ту пору Псков посетила какая-либо любопытная, с нашей точки зрения, персона.

— Я об этом думал и спросил псковских товарищей. Они припомнили, точнее, нашли у себя отметку о визите в Псков какого-то пастора, который стажировался на кафедре истории в МГУ. Научный интерес его-де распространялся на Псков и Новгород. В общем, изучал он историю Древней Руси.

— А фамилию этого пастора установили?

— Конечно. Майкл Бурдо.

— Создатель пресловутого «Центра изучения религии и коммунизма» в Лондоне?

— Именно он, Юрий Михайлович. Поскольку выяснилось, что это за птица, то и данные на него были.

— Интересно, могли ли соприкоснуться пути этих людей, Бурдо, Волковых Ивана и Василия?

— Иван Волков и Бурдо, как я выяснил, сотрудничали на радио «Свобода».

— Ну, допустим, справку на Василия Волкова заказывал Бурдо. А зачем? Брат Иван, наверное, знал адрес Василия.

— Василий переехал на другую квартиру. Может статься, брат хотел узнать новый адрес. И здесь мог поработать Фукс.

— Вполне, — сказал Михайлов. — Недаром вы съездили, Николай Петрович. Теперь можно проглядеть какую-то связь. Мы опять имеем дело со «Славянской миссией», а может быть, и еще с кем-то в придачу.

— Если уж в придачу, то с ЦРУ, со вторым отделом.

— Это у вас откуда?

— В Москве Бурдо был замечен в связи с Питером Реддуеем, корреспондентом английской газеты «Обсервер».

— Это я помню, — сказал Фомин, — как агент английской разведки он был выслан из Советского Союза.

— Точно, Сергей Евгеньевич, — сказал Мишин. Михайлов посмотрел на часы. С досадой покачал головой:

— Так, теперь вы, Сергей Евгеньевич, еще раз вместе с Мишиным проверьте ход наших предположений и попробуйте протянуть ниточку к «Пророку». Есть тут какая-то связь. И займитесь изучением всего, что связано с этими так называемыми евангелистами. Изучите, пожалуйста, книги, сделайте выписки.

5

— Павлик, милый, как здесь чудесно! — выйдя из машины, Ольга, как девочка, захлопала в ладоши. — И мы будем жить в этом красивом доме?

Машина остановилась у ворот. За ними в изумрудной зелени высился белоснежный корпус пансионата, а дальше чуть ли не к самым облакам поднимались подернутые голубоватой дымкой горы. Павел принял у шофера чемоданы и рассчитался.

«А здесь и в самом деле прелестно, — подумал он, — даже красивее, чем на рекламных проспектах и на обложке путевок. И красот таких, пожалуй, не сыщешь на самых модных курортах Европы».

— Море так блестит, что даже глазам больно. Смотри, впереди у берега желтоватое, а дальше синее-синее. Не пойму, почему его зовут Черным?

— Ладно, Оленька, мы еще успеем побродить по этим горам и полюбоваться природой. А сейчас устроимся и сразу же в море.

— Конечно, в море. Идем скорей. — Ольга подхватила саквояж, Павел чемоданы, и они, миновав тенистую аллею, вошли в распахнутые двери пансионата.

В вестибюле было прохладно, и между колонн бродили сквозняки. Дежурный администратор — молодая женщина с выщипанными бровями и чрезмерными признаками косметики на лице, посмотрев их путевки и паспорта, категорически отказала поместить их в одной комнате.

— Не можем. У нас на этот счет строго, — сказала она. — Из документов не следует, что вы муж и жена.

Никакие уговоры и намеки на щедрую благодарность не помогли. Администратор твердо стояла на своем.

— Ладно, Олюшка, чем хуже, тем лучше, — сказал Павел. — Это мы уладим. Можно тут у вас оставить вещички? Мы сейчас же отправимся в загс.

— Деле ваше, — ничуть не смутившись, сказала администратор. — У нас тут такое бывает: и женятся, и расходятся. Всего нагляделись. А до загса вы можете доехать на автобусе. Только вас сразу не распишут. Лишь заявочку примут. Пока же пусть кто-нибудь из вас займет номер…