Злая королева (СИ) - Ахметова Елена - Страница 19

— А ты и уязвимость… — хмуро пробурчал Чар, по-прежнему не желая мириться с королевой в сообщниках.

Я не выдержала и драматически закатила глаза.

— За кого вы меня держите, господа? Неужели вы думаете, что я дам губернаторунастоящиениточки?

Нил нахмурился, открыл было рот — но все-таки промолчал, и слово предсказуемо взял Чар:

— Тогда что ты вообще можешь ему дать, ледышка в короне?

— Без короны, — педантично поправила я и задумчиво перевела взгляд с брезгливо скривившегося корабельного секретаря (как будто королеве можно быть нежной чувствительной фиалкой и ее не сожрут ее же придворные!) на капитана. — В идеале, конечно, нужно, чтобы первые ниточки, которые нащупает губернатор, оказались ложными, а за ними прятались другие. Это будет выглядеть достовернее… а самое простое и очевидное, что приходит в голову, это игры с репутацией. Как думаешь, Нил, насколько скандальным сочтут роман рыцаря и королевы в изгнании, у которой едва-едва истек срок официального траура? Впрочем, не отвечай, я и сама знаю, что чудовищно, — я заметила сразу два недоумевающих взгляда и не сдержала смешок: вот она, разница в воспитании, окружении и ожиданиях! Пираты не видели ничего особенного в легкомысленном романе с веселой вдовушкой. А вдовушки — по крайней мере, те, что веселые, — надо полагать, своего не упускали. — Срок траура в венценосной семье в первую очередь рассчитан на то, чтобы определить, не была ли вдова беременна на момент смерти мужа. Если вдруг всплывет слушок, что я посмела не просто нарушить традиции Альвеона, но еще и едва не поставила под сомнение порядок престолонаследования, то вернуться в Альвеон на правах законной королевы будет гораздо сложнее. Как и в принципе вернуться туда живой.

— И чем же ты будешь прикрывать роман с Родриго? — даже немного воспрял духом Чар, почуявший возможность вставить пару палок в колеса — разумеется, уже потом, когда над его капитаном не будет нависать смертельная опасность.

Я одарила его нежной улыбкой.

— Романом с Нилом, разумеется, — сообщила я.

Капитан немедленно поперхнулся и закашлялся так надсадно, что я уже начала переживать, как бы наши проблемы не кончились здесь и сейчас — вместе с вампиром.

— Что? — сипло переспросил он, едва отдышавшись.

— Разумеется, Родриго придется посвятить в план, — продолжила я, решив не слишком заострять внимание на самой идее романа седьмой дочери бейлербея Медины и вампира, да еще ради прикрытия поддельной государственной измены. — Но я не думаю, что он откажется поучаствовать в нашей маленькой пьесе. Это не слишком сложно, а мы выиграем время, чтобы отыскать слабое место самого губернатора и решить, что делать дальше.

— А если слушок покинет пределы Коринезийских островов? — хмуро уточнил капитан Датри, покосившись на корабельного секретаря. Тот ответил чрезмерно невинной улыбкой, не оставляя сомнений в том, кто станет источником слухов.

— В этом случае первым, кто до меня доберется, будет отец, — не без содрогания сказала я и нарочито легкомысленно пожала плечами. — А на его службе достаточно магов-целителей, чтобы подтвердить, что никакого романа на стороне у меня не было, — я сделала паузу, чтобы зеркально отразить улыбку Чара. — Пожалуй, будет лучше, если именно ты и сболтнешь кому-нибудь про роман. На корабле все прекрасно знают, что ты невзлюбил меня с первого взгляда, и желание посплетничать за моей спиной будет выглядеть вполне естественно. А если потом еще и выяснится, что здесь попросту было соревнование за благосклонность капитана, скрытое от чужих глаз…

Нил явно раздумывал над тем, чтобы провалиться сквозь землю, но испытывал сложности географического толка, а Чара так перекосило, что моя улыбка стала вполне искренней.

— Кроме того, тебе не придется ничего менять, — добавила я уже спокойнее. — Ненавидь меня и дальше. Только, ради всего святого, хватит пытаться настроить команду против женщин на борту! Родриго тоже предложил канал сбыта награбленного добра, но его защищает договор морского братства, а сам он ничем не поможет в борьбе против губернатора — рыцаря съедят с потрохами, а от Нила просто избавятся другим способом.

Чар снова насупился.

— Прежде чем разбираться с губернатором, до него еще нужно доплыть, — злорадно напомнил он. — Даже если я больше ничего не скажу команде, рано или поздно она снова вспомнит про моряцкие приметы.

Я стиснула зубы.

— В ваших же интересах, чтобы это было позже, — процедила я и поднялась на ноги. — Я поговорю с Родриго. Если он согласится, мы соберемся вместе и решим, как именно должна пройти встреча с губернатором.

Чар снова собрался что-то вставить, и я с нажимом произнесла:

— Я помню, что на море штиль. Но с этим ничего не поделать, а вот план составить можно. В конце концов, чем еще здесь заниматься, как не планированием государственного переворота?

Корабельный секретарь непреклонно скрестил руки на груди, но на этот раз все-таки смолчал. Я даже успела пересечь каюту и взяться за дверную ручку, прежде чем Нил наконец очнулся от своих раздумий и тихо, с едва уловимой угрозой в голосе произнес:

— Знаешь, Марисоль, теперь мне почему-то кажется, что те ниточки, которые ты показала «Бродяге», тоже не слишком настоящие.

Пожалуй, самой страшной тайной капитана Датри было еще и то, что он, в отличие от многих, умел читать между строк. Впрочем, в противном случае он едва ли дожил бы до своих лет.

Кто знает, может быть, затея с собственным островом и не была обречена на провал?..

— А как ты думаешь, — усмехнулась я, — откуда капитан «Остроты» вообще узнал, куда я направляюсь, если капитан «Гордости Эль Монте» об этом был ни сном ни духом? — я собиралась оставить Нила и Чара наедине с этим ошеломительным наблюдением и толкнула дверь, но вместе с привычным шумом с палубы в каюту ворвался порыв ветра — пока еще слишком слабый, чтобы надуть паруса, но уже вселяющий надежду.

Капитан Датри вскинулся, как охотничий пес, почуявший добычу.

— Надо же, — хмыкнул он и с нескрываемым облегчением вытянул ноги под столом. — Кажется, морским богам нужна была не кровавая жертва, а капелька простой откровенности…

«Надеюсь, одной капельки им хватит», — малодушно подумала я и все-таки вышла.

— В Альвеоне после похорон короля королеве полагается три дня горевать в своих покоях, не показываясь никому на глаза, — сообщила я. Голос вдруг зазвучал неестественно ровно, и я раздраженно дернула одним плечом, но на это, по счастью, никто не обратил внимания — отвлекающих факторов было более чем достаточно, чтобы не концентрироваться на поведении беглой королевы. — Полагаю, это все, что осталось от обычая убивать вдову…

— Это горем, что ли? — скептически уточнил Чар, оторвавшись от полива капитанских лимонов.

— Это жаждой, голодом и постоянным давлением, — не выдержал Родриго. — «Не показываясь никому на глаза» — значит вообще никому. Включая прислугу.

Взгляды скрестились на мне, как гвардейские шпаги в момент клятвы верности. Я приподняла подбородок, неосознанно вытягиваясь на табурете, как на троне в зале торжественных приемов.

— Сейчас все не так плохо, — справедливости ради заметила я по-прежнему слишком ровным тоном. — К королевским покоям примыкают сразу два потайных хода, и один из них заканчивается на дворцовой кухне. Я условилась с парой слуг, и мне приносили еду в одно и то же время, чтобы я могла уйти в другую комнату и не попасться на глаза. Но жена прежнего короля — я имею в виду отца моего покойного супруга — была не столь предусмотрительна. А ее прабабка вовсе повесилась на собственном пояске.

Взгляды стали еще более жалостливыми. Я не выдержала и раздраженно передернула плечами.

— Главное, что в эти дни никто меня не видел. Никто не знал, чем я занята. Никто не был уверен, выйду ли я из покоев живой. По-моему, это идеальный момент, чтобы верный рыцарь прокрался в королевскую спальню, — я нарочно держала паузу до тех пор, пока Нил и Чар не перевели взгляды на Родриго. Верный рыцарь немедленно залился краской, словно подобный вариант развития событий ни разу не приходил ему в голову, и смущенно кашлянул. — Просто чтобы убедиться, что после этих трех дней у Альвеона по-прежнему будет королева. Кронпринцу на тот момент было всего пятнадцать, он не справился бы сам… — голос вдруг по-дурацки сел, и я глубоко вздохнула, дожидаясь, когда расслабится пережатое горло. — Было бы весьма разумно со стороны Родриго тайком принести корзинку с кухни.