Близнецы по разуму (СИ) - Кузнецова Светлана - Страница 7

Разумеется, облегчать ему задачу Кир не собирался.

— Человек, — сказал белобрысый утвердительно, не дождавшись ответа. — А он, — кивок в сторону одного из фангов, — упырь! Так неужели не договоримся? Это заведение — бордель, в котором наших соплеменников под фангов подкладывают, а мы — полиция нравов, набранная из добровольцев, раз уж наши, человеческие, правители не обеспокоены этим вопросом, а сами стали теми еще кровопийцами. Только и умеют бабки сосать!

— Или ты тоже под этими? — подал голос амбал и тотчас заткнулся, перебитый прошипевшим что-то нецензурное белобрысым. Видимо, лишаться охранника-громилы тот сильно не хотел.

«Какие словоохотливые нынче гопники пошли. Надо будет у Вадима поинтересоваться, это общая тенденция или просто мне так повезло», — подумал Кир.

Где притаился белобрысый, он разглядел, но достать его, при этом не убив, было довольно сложно, а допросить очень хотелось. Невообразимая глупость пустить в расход тех, кто столь неплохо прибарахлился.

— Ты же с фангой пришел?

«Скорее бы ты кровью истек что ли, словоохотливая гнида», — пожелал Кир.

Рана не выглядела опасной, но точно была болезненна, заживать не торопилась и кровоточила изрядно.

Кир прикусил губу, все же отвлекся и упустил из внимания амбала: на том месте откуда он последний раз подавал голос, никого не оказалось. Амбалу явно надоело сидеть без дела.

— С фангой… — снова ответил белобрысый сам себе. — Неужто наших, человеческих баб, мало? А может, это ты с ней, а не наоборот? Сучка на подобие тех, что готовы предать человеческую расу?

— Я — за свободу выбора! — выкрикнул Кир, краем глаза заметив шевеление, выпрыгивая из-за своей ширмы и ныряя за следующую.

Первый выстрел ушел в угол, раскокав по пути высокую (метра полтора в высоту) пузатую и на вид очень дорогую вазу. Второй амбала все же достал, что, конечно, здорово, но на этом у Кира закончились патроны: слишком спешил на рандеву, не проверил и вот результат!

Амбал, истошно матерясь тонким противным голоском, нисколько не вяжущимся с его телосложением гориллы и недавним басом, уполз куда-то к стене. Кир фыркнул, невольно раздумывая над тем, куда столь удачно попал и будет ли теперь амбал говорить фальцетом всегда. Похоже, спесь с преступников он сбил, а потому, не давая им опомниться, рявкнул хорошо поставленным командирским голосом (Василь Дмитрич лично учил):

— Встать! Сложить оружие! Повернуться к стене! Руки за голову, ноги — на ширине плеч! Полиция!

— А!..

Чей это был крик, Кир не понял. Прозвучал ли он на самом деле или мысленно? Какая именно сила кинула Кира вперед, он тоже не сообразил. Кажется, над ним взял верх некий инстинкт, оставшийся у людей с тех далеких времен, когда они жили в пещерах и бегали за мамонтами. Именно он, включавшийся в самую крайнюю минуту, заставлял человека сдвигать в сторону несущийся на ребенка автомобиль, без последствий переживать падение с десятого этажа и прыгать на три метра в длину с отколовшейся от берега льдины. Все слышали о таких случаях, не верили в них, но надеялись, будто в самой сложной ситуации нечто подобное случится и с ними. С Киром вот произошло, и он решил не думать, почему.

Коридор меж столиков он преодолел за краткое мгновение между двумя ударами зачастившего пульса, едва не словил пулю, смял и кинул на пол белобрысого, скрутив шнуром от вовремя подвернувшейся под руку настольной лампы. Рядом упал амбал, вовремя ухваченный кое-как пришедшим в себя раненным фангом.

«Спасибо!»

— П…о-жалуйста, — фанг выглядел удивленным, но тем ли, что его поблагодарили мысленно, или чем-то еще, понять не вышло. В жизнь и бытность Кира снова вмешался инстинкт, и он, подчиняясь, протянул руку в сторону.

Кисть обожгло, будто пламенем, в стену ударил уже знакомый железный штырь, но Кир мог лишь порадоваться охватившей его боли. Чудо с откинутым с дороги автомобилем таки произошло — не зря вспоминал — поскольку, если бы он не сделал этого движения, штырь пришпилил бы фанга, как кузнечика, угодив аккурат в сердце. Теперь торчал в нескольких сантиметрах над его макушкой.

— Только в обморок не упади! Следи за этими, — приказал Кир и заорал так громко, как умел:

— Ижи, оставайся на месте!

Окружающее снова смазалось, потекло, словно вода по стеклу, сглаживая очертания предметов. Ширмы замелькали сумасшедшим снегопадом. Где именно он оказался, Кир сообразил, затормозив у двери, ведущей в кухню.

Благоразумия хватило не влететь в нее, как какой-нибудь герой из неумного кино. Открывалась дверь от него, на замки не запиралась, что и натолкнуло на идею, показавшуюся в тот момент если не блестящей, то оригинальной. Схватил поднос, разбежался и упал на него коленями, заскользив по белой до блеска натертой плитке, будто на картонке по ледяной горке в детстве.

Обозвал себя идиотом Кир уже задним числом, а заодно — тугодумом, поскольку мозги за не в меру разогнавшимся телом, похоже, не успевали. На его счастье никто огонь на поражение не открыл. Кир проехал от силы метров десять и больно приложился плечом, со всей дури впечатавшись в стену.

«Хорошо, не головой, — подумал он. — Или, наоборот: вдруг, ума прибавилось бы?»

В кухне не стояла тишина. Гудел холодильник; шипел фритюр, судя по запаху, медленно превращавший картошку в угли. Значит, в столь поздний час люди в кафе тоже имелись и даже ужинали.

«А на рожон лезли только фанги, как будто им больше всех надо, — подумал Кир и поморщился. Неприятная то была мысль: с тухлым душком, которым и раньше-то отдавала человеческая цивилизация, а теперь, когда появились фанги, пусть со своими особенностями и заморочками, все из себя самодовольные, но с кодексом чести, а не наживы… Киру чаще становилось неприятно от соплеменников, излишне ценящих свои шкуры и благополучие, а готовность действовать измеряющие выгодой и количеством денег, которые могли получить. — С другой стороны, легко осуждать других за трусость, когда украшен оружием почище новогодней елки гирляндами. И вообще, осуждать кого бы то ни было — самая худшая гнусность, какая только возможна во вселенной. Можешь позволить себе роскошь жить, как считаешь нужным, живи, а к другим не цепляйся».

На этом минутка рефлексии закончилась, поскольку Кир занял удобную позицию между конвектоматом и мойкой. Прислушался. Поначалу показалось, никого вокруг нет. Все чисто. Фигурально выражаясь. А не фигурально, вокруг было очень много крови, наводящей на мысль о том, что не осталось именно живых, включая устроившую бойню мразь, не дождавшуюся его триумфального появления и успевшую сдристнуть с помощью запасного выхода. Лишь затем Кир расслышал сквозь шум крови в ушах:

— Уб…у…уб…

Кир выглянул из сомнительного укрытия.

— Твою налево…

Распятый на стене человек оставался жив, главное, штыря в его груди не торчало. Видимо, в последний момент тот улетел в сторону фанга.

— Уб…у…уб… — задыхался… судя по униформе, повар.

— И ублюдок тоже, потерпи, — Кир вылез из своего укрытия и, уже не спеша, проверил второй выход. Вел тот на задний двор и, конечно, догонять мерзавца не имело уже ни малейшего смысла.

«Диман, бандит, Ард… но зачем стрелок накинулся на повара? Жидкость от компота попалась неправильная?» — Кир надеялся, потерпевший прояснит этот вопрос, придя в себя, но почти не верил в такую удачу. Придется выяснять самому.

«Ладно человек, фанг ему чем не угодил? Мог помешать? Как Ард?» — подумал Кир, потянувшись к мобильному телефону, о котором, к своему стыду, попросту забыл во время схватки. А ведь мог сунуть его Ижи. Она — фанга современная, наверняка сумела бы вызвать подмогу. Дети вообще очень хорошо учатся и понимают технические штуки.

— Сейчас скорая будет, потерпи, — повторил Кир, набирая номер.

— Умг…

«Повезло тебе, — Кир не собирался говорить этого вслух, но почти несостоявшейся жертве посчастливилось родиться в рубашке. Ладони заживут. Скорее всего, помогут и фанги: вызнать подробности в их же интересах. Главное, до внутренних органов маньяк не добрался, вовремя переключившись на шум в зале. — Надо бы самострел поискать».