Москва и Московия - Калашников Сергей Александрович - Страница 9

– Да известно уже всем, по сколько вы берёте груза. А вот про то, сколько денег возьмёшь за перевоз, поговорить было бы кстати.

– Сам-то ты сколько обычно платишь? Путь ведь неблизкий. Опять же, какой дорогой идти? – Софи пытается понять, почему великий Строганов сам пришёл, а не приказчика послал.

– Неблизкий, – кивает Григорий Дмитриевич. – Старая, с ордынских ещё времён, дорога вверх по Вычегде, а потом волок из Кельтмы-реки снова в Кельтму, но уже впадающую в Каму.

Что же, о теперешних здешних волоках у нас сведений собрано немало. И такое, чтобы две реки, текущие в разные стороны, назывались одинаково, случается. Например, есть два Шингаря, вытекающих, если верить слухам, из одного болота. Собственно, из-за этого болота мы и не стали устраивать в том месте переход в Волгу: не хотелось работать по пояс в жиже.

Есть ещё два накатанных пути, оба из реки Юг, которая, сливаясь с Сухоной около Устюга Великого, даёт начало Северной Двине. Один ведёт в Ветлугу – приток Волги. Второй – в Вятку, приток Камы. Той самой Камы, на берегу которой стоит Соликамск. Впрочем, попасть в Каму можно и из Ветлуги через ту же Волгу. У каждой из этих дорог есть свои достоинства и недостатки. Не обязательно длина. Где-то удобный берег, позволяющий бурлакам без помех тянуть лямку, где-то мост на сваях, под которым не каждое судно пройдёт – многие обстоятельства делают предпочтительными те или иные пути.

На популярных волоках можно и на местную таможенку нарваться, где право местного боярина на получение мзды подтвердят его организованные и вооружённые люди. А уж если путь проходит через монастырские земли… Много всякого-разного в эти времена позволяют себе служители культа, и никакой управы на них не найти.

Софи провела дорогого гостя в рисовальческую, куда велела подать ямайского рому и кофию, а сама отлучилась переодеться. В парусиновом рабочем прикиде она, конечно, смотрится отпадно, но традиционные ритуалы надобно блюсти.

– Какая отменная карта! – обратил на нас взор Григорий Дмитриевич, едва Софи вернулась в наряде боярышни. Ну да, у нас изготовлена четвертинка глобуса от полюса до экватора и от Гринвича до линии смены дат. Как раз вся территория России на ней умещается. Разумеется, наиболее правильно здесь показана европейская часть.

– Прикажу изготовить для тебя копию, – ослепительно улыбнулась моя реципиентка. Она последнее время хорошеет не по дням, а по часам. – Так показывай путь, по которому собираешься меня послать. – Это уже я вернул разговор из светского русла в деловое.

Разумеется, сколь-нибудь подробно нарисовать карту дороги в Каму наш гость не смог, да и на нашем недоглобусе не нашёл, но указал важные ориентиры и обещал дать проводника. Мы же, со своей стороны, пожаловались на несвободу в передвижениях, отчего судно-то у нас есть, а вот шарманщика доброго для него нет. А те, что хоть как-то справляются, все в разгоне. Потому что сполна обученные шарманной премудрости парни все сплошь иноземцы, которым Архангельск покидать не рекомендовано.

Так и расстались, оформив устный договор о намерениях, ничего конкретно друг другу не пообещав. Мы уловили главное – где-то придётся протаскивать судно сквозь болото, причём на протяжении примерно вёрст двадцати. Мне сразу вспомнились землечерпалки, драги, земснаряды и добыча торфа, который размывали водяной пушкой. Не то чтобы у нас тут было что-то готовое, но водомётчики создали некоторые предпосылки для дальнейшего творчества в отношении прохода через болота за счёт применения технических средств.

Начать проработку вопроса нам пришлось с ревизии всего хозяйства. Прежде всего, сколько накоплено скипидара? Оказалось, изрядно. Три перегонные установки, работающие круглосуточно, обеспечивали устойчиво сочащийся родничок. Пихтовые бочки местного производства стояли рядами и колоннами. Их уже кто-то из наших ипсвичских Кулибиных стандартизировал. Все они объёмом по тридцать шесть литров, то есть подъёмны для одного дяденьки или двух тётенек. Вообще-то, это объём английского сухого бушеля, то есть неизвестный мне умник даже размеры не пересчитывал, а скопировал откуда-то.

Питался родничок преимущественно ситовой сосной, которую в подгоняемые с верховьев плоты то и дело вставляли недобросовестные лесозаготовители. Она даже в печи идёт только за неимением иного топлива, вот её нам и толкали по цене низкокачественных дров окрестные потребители древесины.

Вторым был вопрос собственно с судном. Завершалась постройка четвёртой двенадцатитонки – второй, заложенной здесь, в Архангельске. Стандартная ширина в семь футов – два десять, если по-человечески. Длина – двенадцать метров. Борта и транец плоские вертикальные. Передняя стенка наклонная наружу под углом… Ребята его постоянно увеличивают и здесь добрались до шестидесяти градусов от вертикали на стыке с днищем, но верхние передние тридцать сантиметров выполнили строго перпендикулярно поверхности воды – своего рода принудительная грузовая марка, оставляющая фут надводного борта при погружении корпуса до образования наглядно видимого упора в воду.

Пара гребных колёс на корме, остающихся в пределах ширины корпуса. Здесь их сделали относительно небольшими, метрового диаметра, отчего они не выставляются над палубой даже своей верхней кромкой. Зато плицы их торчат вниз из плоскости днища. Ребята в этом месте явно намудрили что-то с направлением движения воды, организовав тоннель прямоугольного сечения, выставляющийся вниз на добрые двадцать сантиметров. Что же, будем пробовать. Даст это повышение коэффициента полезного действия или не даст, увидим на практике.

А теперь вопрос! Как к носу этого сооружения пристроить земснаряд? Для этого по старой ипсвичской традиции собирается великий народный хурал. А что ещё делать, если нужно всем скопом навалиться да к тому же требуется единодушное понимание решаемой нестандартной проблемы?

Народ я согнал в класс, чтобы можно было рисовать на доске, и начал постановку задачи. С удивлением понял, что изъясняюсь на смеси русского и английского, которую свободно понимают и ипсвичские ребята, и местные: как-то незаметно у нас тут образовался свой суржик.

Общую задачу сделать болотопроходный корапь аудитория ухватила быстро, после чего на кафедру взошёл самый упертый водомётчик и поведал о последних достижениях в области водомётостроения. Спустя полчаса народ начал генерировать идеи, пошли вбросы информации о достижениях энтузиастов паровых машин, об идеях сторонников пневматических устройств, о трудностях с изготовлением трубопроводов. План опытно-конструкторских работ принялся распухать до беспредельных размеров, отчего мне пришлось решительно резать по живому, впихивая невпихиваемое в реальные объёмы. Потом все задумчиво разошлись, потому что наступило время ужинать и спать.

А утром стало понятно, что на нашем корабельном дворе начался первый на Архангельской земле всхлип творческого энтузиазма. Билл с Дальних Вязов разложил работу на операции и нарезал чёткие куски. Пусть мы не гвозди шлёпаем, а создаём сложное техническое сооружение, но количество доступных двигателей на ближайшее будущее уже известно, сколько и чего можно отлить или выточить – понятно, а время просушки и обжига форм непререкаемо, как физическая константа.

О том, что чистую воду для водяной пушки можно взять с кормы и прогнать её вперёд можно только по деревянным трубам прямоугольного сечения, мы договорились ещё при первом обсуждении, а то обстоятельство, что пульпу следует отбросить в сторону как можно дальше, уловили все. Вопрос был за реализацией.

Август в этом году выдался ласковым. Софи «подбила бабки» и с удивлением поняла, что за счёт перевозок по маршруту Вологда – Архангельск мы уверенно поддерживаем штаны, при этом не захватив и пятой части рынка грузоперевозок. Да нам больше и не требуется, потому что неплодотворно было бы создавать массовую безработицу среди бурлаков, гребцов и работников действующих волоков. Неблагодарное это дело, нужно ведь и другим дать дышать, чтобы не поднялась дубина крестьянской войны против иноземных захватчиков источников постоянного заработка.