Совок 7 (СИ) - Агарев Вадим - Страница 31

— Он всегда занят! Проходите, Валерий Михайлович! — легкомысленно махнула рукой та, что была красивее и моложе.

Она окинула меня оценивающим взглядом и, видимо, не найдя во мне никакого подвоха, придвинула к себе «Работницу», которую выпустила из рук при нашем появлении.

— Не отставай! — бросил мне провожатый и, раскрыв дверь, широко шагнул в проём.

Еще раз улыбнувшись дамам, я поспешно выполнил команду своего бывшего старшого и вошел вслед за ним в кабинет товарища Мещерякова.

— О, Валера! — легко приподнялся из-за стола поджарый мужик в пиджаке, но без галстука, — Алла, зайди! — выкрикнул он в сторону почти закрывшейся двери, которую я потянул за собой.

— Сообрази нам чайку и всего прочего! — велел хозяин кабинета той самой молодой и красивой, когда она появилась.

Барышня, бесцеремонно отодвинув меня бедром и грудью, уверенно продефилировала к стенному шкафу, расположенному справа и за спиной шефа. Дойдя и открыв дверцу, она смело шагнула в него. Пропав из виду на несколько минут.

А тем временем я был представлен местному феодалу. Имеющему потаённую комнату отдыха и прилагающуюся к ней Аллу. Представлен был подробно, но без изложения причины нашего визита.

— Юрий! — не стал бычиться и мериться чинами железный директор Мещеряков, — Алла, ты там скоро? — полуобернувшись, шумнул он себе за спину после того, как я ответно назвался по имени, а потом они с Михалычем обменялись дежурными фразами о текущей жизни.

— Иду я! — без чрезмерного подобострастия ответствовала барышня, показавшись из встроенной мебели с подносом в руках.

Расставив чашки с уже налитым чаем на стол для совещаний, она проворно нырнула назад в шифоньер. И вернулась с тем же подносом, на котором была початая бутылка «Старки». А так же какая-то разнообразная, но вполне достойная закусь.

Мещеряков отмахнувшись, отпустил свою одалиску и, сдвинув три стопки, взялся за бутылку.

— Не, Юра, я пас! — накрыл ладонью одну из рюмок Локтионов, — Ты же знаешь, что я не пью после больнички.

— И я не буду, — покачал я головой на вопросительный взгляд Мещерякова, — Так-то я пью, но сейчас я за рулём, — пояснил я свой подозрительный отказ от нормального мужского общения.

— Ну и молодец, что за рулём! — похвалил он меня, наполняя две рюмки, — У тебя, что, удостоверения с собой нет?

— Удостоверение есть, но за рулём я не пью! — на голубом глазу соврал я Мещерякову решительно и твёрдо.

После прошедших бессонных суток алкоголь мог сыграть с малотренированным юношеским организмом любую злую шутку. А при новом замполите Октябрьского РОВД мне хватит и любой самой незлой. Мигом окажусь в народном хозяйстве.

— Юр, он правильный. Не поверишь, но он даже ремнём в своей машине пристёгивается, прежде, чем с места тронуться! — поддержал меня Локтионов, — Ей богу, не вру! — майор, не сдержавшись, хмыкнул, — Но кроме этого, во всём остальном Сергей вполне нормальный парень! Наш человек!

— Ну, тогда и я не буду! — поставив свою рюмку на стол, Мещеряков взялся за вкусно парящую чашку, — Что я, алкаш, что ли, чтобы один пить⁈ — он с сожалением бросил взгляд на отставленную стопку.

Так, за вкусно заваренным Аллой чаем, мы и начали разговор по существу и о самом главном. То есть, о бабах. Вернее, об одной бабе. Но зато, о какой!

— Мужики, ну вот на хрена вы с этим приехали! — в одночасье утратив имидж гостеприимного хозяина, с тоской оглядел нас красный директор.

Поставив чай на стол и, видимо, забыв, что он не алкаш, Юрий с беспринципной решимостью намахнул стопку «Старки». А потом, не шибко тормозясь, следом за ней и ту, которую он налил для меня. После чего, он не закусив и даже, хотя бы для приличия не крякнув, слепо уставился на перекидной календарь. Надолго и тягостно замолчав.

Эк, разобрало мужика! А ведь он давно уже не юноша бледный со взором горящим. И ни разу не Филипп Киркоров! Напротив, Михалыч охарактеризовал его, как жесткого и толкового опера. А Михалычу я склонен верить в его оценочных суждениях относительно человеческого материала. Мне стало до неуютности зябко. Может, я переоцениваю себя и свою квалификацию? Кто же она такая, эта замполит Дуся?

Чтобы вернуть в реальность впавшего в анабиоз Мещерякова, я налил ему третий лафитник и сунул его прямо ему в руку. Его дунькин фаворит тоже опрокинул не поморщившись. А я, вместо закуски, начал излагать свою печаль. В красках описывая сегодняшний рэкетирский наезд Капитоновой на мою недвижимость.

Прервался я только раз. Когда Юрий протянул руку к бутылке. Отодвинув её на край стола, я в протокольном режиме завершил своё унылое повествование.

— Вот ведь животное! — непонятно кому адресовал обидный эпитет Мещеряков.

Двусмысленность заключалась в том, что в эту секунду его взор был обращен на меня. На всякий случай, я совсем убрал со стола бутылку. Поставив её на пол.

— Ты чего? — встрепенулся руководитель металлического предприятия, — Это я про Евдокию! — заверил он меня, правильно поняв мои сомнения, — Она мне жизнь поломала! Ты-то пацан еще и ничего не понимаешь! Спроси Валеру, какие я дела раскрывал! Я бы сейчас подполковником уже был! А эта тварь…

— Юр, ты расскажи парню про Дуню, — очень вовремя вступил в разговор Локтионов, пытаясь удержать разговор в нужной колее, — Ты не смотри, что он лейтенант и совсем молодой! Сергей очень толковый опер! Я тебе со всей ответственностью это говорю! Поделись с ним информацией, какая есть, а уж он придумает, как этой ведьме небо в алмазах продемонстрировать!

— Ему расскажу! — подумав, согласился Мещеряков, — А ты иди пока к девкам, чаю с ними попей!

Майор, не прекословя, встал и направился на выход. Проводив его до двери, Юрий плотно закрыл за ним дверь и вернулся за стол. Взглядом поискав на столе бутылку и не найдя её, он залпом выпил полуостывший чай.

— Вроде бы и давно было, а помню, как сейчас, — начал свою повесть хозяин кабинета, — Мы тогда сессию сдали, ну и забухали в общаге с приезжими заочниками. В общем, всё, как полагается. Почти вся группа. И бабы тоже.

Встав из-за стола, Мещеряков подошел к открытому окну и закурил. Чтобы не рвать контакт, я тоже встал и подошел ближе. И попросил сигарету.

— Короче, когда народ начал парами расползаться по комнатам, я оказался наедине с Дуськой, — рисковый герой-любовник глубоко затянулся, — Я тогда очень крепко выпил, ну и пропустил, как это получилось. Ну, как в паре с ней остался. Помню только дунькину голую жопу перед собой. Сначала вроде всё хорошо было, но эта дура взяла и обернулась! Не должны, говорит, коммунисты в такой позе отношения строить, давай, как-то по-другому! Я, как увидел её рожу, так всё у меня и повисло. Я и так, и сяк! А стручок спрятался за яйцо и появляться не хочет. Боится! В общем, надел я штаны, обматерил эту еб#нутую лошадь и ушел! И какие, к херам собачьим коммунисты, если мы в ту пору еще и коммунистами-то не были⁈ — с недоумённым раздражением взглянул на меня Мещеряков. — Вот же тварь тупая!

Глубоко затянувшись и еще раз пристально вглядевшись в моё лицо, и не заметив там признаков веселья, покоритель самозванного пика коммунизма продолжил свой рассказ.

— Ты не поверишь, но я теперь ни одну бабу раком трахнуть не могу! Даже жену и даже Алку! Поначалу всё нормально, но, как представлю, что она дунькиной рожей обернётся…

Еще больше загрустив, раковый экстремал-любовник достал из пачки новую сигарету вместо уже выкуренной.

— А с Капитоновой что у вас дальше было? — постарался я вернуть романтичную, но до слёз печальную историю в нужную мне колею

— А ничего хорошего! — прикуривая, ответил Мещеряков, — Обиделась она на меня. Зверски обиделась! И начала меня уничтожать. Безжалостно и методично. Она у нас комсоргом в райотделе была. Сначала по комсомольской линии, а потом и по службе на меня выговоры посыпались. Я поначалу перевестись хотел, но она и здесь всё перекрыла. Потом неполное соответствие вкатили, а там и аттестация. Уволили!