Право на эшафот - Вонсович Бронислава Антоновна - Страница 39

Больше ничего не успела проворчать, потому что в дверь постучали. Это оказался посыльный из трактира. Моя «тетя» приняла у него несколько горшочков и выдала пустые, стоявшие в прихожей, затем расплатилась. Еду заказывала на двоих.

– По обеду… – важно начала она.

– На обед сегодня тоже рыбный пирог, сеньора. В честь благословления пары его величества только еда, угодная Двуединому.

– Еще и приготовленная с вечера…

– А как же иначе? – удивился посыльный. – Мы чтим все заветы.

Не зря меня насторожило слово «тоже» в ответе посыльного, потому что на завтрак оказался рыбный пирог, обещанный нам и на обед. Могли бы сразу принести и на завтрак, и на обед, и на ужин. Вряд ли сам Теодоро так соблюдает заветы, как его подданные, которым не посчастливилось родиться Сиятельными.

Впрочем, пирог был неплох, что примирило с необходимостью есть его целый день. А уж кофе, приготовленный сеньорой Лусеро, вообще оказался божественным. Я наслаждалась каждым глотком, но мое блаженное состояние было безжалостно прервано вопросом:

– Что собираешься делать?

Пришлось открывать глаза и возвращаться в реальность.

– Хотела пойти в библиотеку, но сегодня она не работает. Так что посмотрю, как его величество будет посещать храм.

– Что в этом интересного? – удивилась сеньора.

– Девушке, приехавшей из провинции, все интересно. Чай не каждый день короли женятся.

Она рассмеялась.

– Даже сеньориты из провинции, если они из приличной семьи, не будут толкаться в толпе. Если тебе так интересно взглянуть на королевскую невесту, то противоположная сторона дома как раз выходит на улицу, по которой поедет кортеж.

В ее голосе слышалось легкое пренебрежение, но к чему оно относилось, было непонятно. Возможно, к моему интересу, а то и к самому факту королевской свадьбы. В любом случае я посчитала неразумным портить с ней отношения, не имея возможности изменить внешность.

– Разумеется, интересно, тетя. Где бы у нас в провинции я могла увидеть почти свадебный королевский кортеж?

Она неопределенно хмыкнула и поманила меня за собой. На противоположную сторону выходили окна гостиной. Думаю, сеньора озолотилась бы, продавая места на наши окна, потому что в остальных торчали целыми компаниями, а уж на улице народа было, как будто они никогда принцесс не видели. Можно было себя утешить, что людям, в сущности, все равно, на что глазеть, и что на моей казни наверняка народа было не меньше. Но утешалось слабо. В голову постоянно лезли мысли, что на месте этой принцессы должна быть я. В качестве компенсации за все, что вынесла по вине королевского дома.

Ждать пришлось довольно долго. Сеньора Лусеро устроилась с книгой в кресле, показывая, что ей вовсе не интересны вопли за окном. Я же опасалась, что, как только отойду от окна, кортеж сразу проедет мимо. Почему-то казалось важным увидеть Теодоро. Очень важным.

Я стояла за занавеской, чтобы не позорить названую тетю, но от этого ждала не меньше, чем те, кто почти выпадал из окон, держа в руках охапки роз.

– Королей положено забрасывать цветами?

– На всех мероприятиях, касающихся свадеб, – неохотно пояснила сеньора Лусеро. – На всякий случай хочу предупредить: я против разорения моих горшков.

Я посмотрела на чахлую герань, не слишком украшающую окно. Ее точно не буду бросать: посчитают оскорблением, даже если брошу без горшка. А уж если с ним – покушением. Нет, спасибо, знаем, проходили. Обойдется Теодоро без цветов с моей стороны. В конце концов, это девушкам дарят цветы мужчины, а не наоборот.

Шум усилился, и сеньора Лусеро неожиданно оказалась за моей спиной.

– Подъезжают.

Но я и сама это заметила. Уже был виден авангард кортежа – на белых конях с плюмажами ехали бравые офицеры из Сиятельных. То есть я решила, что офицеры, потому что на всех была одинаковая форма с еле заметно отличающимися знаками, а в обычные солдаты Сиятельные не пойдут, несолидно. Лошади медленно, практически гордо вышагивали, словно понимая, какую важную роль на них возложили.

– Сколько пафоса, – невольно вырвалось у меня.

– Королевская свадьба, что ты хочешь?

Коляска, в которой ехала венценосная пара, была еще далеко, но платье невесты Теодоро, светло-голубое, с жесткими кружевными воротником и манжетами, уже можно было разглядеть, чем я и занялась, придя к выводу, что мое, в котором я чуть не рассталась с головой, выглядело лучше. Можно сказать, в нем я больше походила на принцессу, чем невеста Теодоро. Лишь после этого я перевела взгляд на ее лицо и удивленно выдохнула:

– Она же не Сиятельная.

– А ты не знала? – в свою очередь, удивилась сеньора Лусеро. – Про это столько говорили. Слишком много противников этого брака было, но сторонники победили.

– Почему?

Я не отрывала взгляда от пары и начинала понимать, почему сеньора Исабель с такой тоской говорила о несбывшихся надеждах: рядом с Теодоро симпатичная девушка казалась бледной молью рядом с тропической бабочкой. Такой союз выглядел противоестественным.

– После смерти короля Теофрении страны будут объединены. Это выгодно и нам, и им.

– Нам-то понятно, а им почему?

– Как почему? А влияние Сиятельного монарха на подвластную землю?

– Там не хватает Сиятельных аристократов?

Я внимательно выслушивала ответы сеньоры, а сама не отрывала взгляда от Теодоро. Он приветственно улыбался подданным в одну сторону, невеста не менее приветственно – в другую. Между ними словно стояла стена, незримая, но оттого не менее прочная. Они не выглядели счастливой парой. Да что там – они вообще парой не выглядели.

– Не хватает. В Теофрении их выбили, – подтвердила сеньора Лусеро. – С тех пор они постоянно страдают то от неурожаев, то от наводнений. Месть Двуединого.

– Скорее, других Сиятельных, – возразила я, – чтобы прецедента не было.

– Нет, милая, именно Двуединого. Кровь Сиятельных тесно связана с их землей, это даже маленькие дети знают.

На своем виске почувствовала ее взгляд, тяжелый взгляд человека, подозревающего обман.

– Я же говорила, что после пребывания в королевской тюрьме у меня в голове обнаружился блок, иной раз не помню простейших понятий.

– Но как можно забыть базовые вещи?

– Могу только радоваться, что не разучилась есть и дышать, а то с Бласкеса сталось бы лишить меня и этого. Хотя специалисты утверждают, что это не он.

– Селия, – бросила сеньора Лусеро. – Точно она, больше некому. И специалистов наверняка своих прикормленных приглашала?

И столько убежденности было в ее голосе, что я чуть сама не поверила в эту версию, хотя точно знала, кто это сделал и зачем.

– Один – да, был от нее. А второго привел его величество Теодоро.

Словно услышав свое имя, король повернулся и начал недоуменно водить глазами по стороне своей невесты, напрочь ее игнорируя. Это выглядело даже неприлично. Но народ с той стороны словно обезумел: в коляску полетели охапки цветов, которые чуть не вышибли теофренийскую принцессу на мостовую. Улыбка ее, которая и раньше казалась протокольной, стала совершенно вымученной. Принцесса что-то сказала Теодоро, тот напоследок мазнул взглядом по стене нашего дома и неохотно отвернулся. Невесте он так ничего и не ответил.

Кортеж проехал, оставив за собой месиво из раздавленных цветов. Почему-то стало жалко не только их, но вообще всех: и себя, так бездарно тратящую выданную новую жизнь, и Теодоро, жертвующего собой ради объединения стран, и принцессу сопредельного государства. Принцессу было особенно жаль, при других вводных она могла бы рассчитывать на счастье в браке: красивая, хорошо воспитанная, умеющая держать себя на публике, но в паре с Сиятельным она терялась, становилась чем-то незначительным, не заслуживающим не только монаршего внимания, но и народного.

– А как же дети? – неожиданно даже для себя спросила.

– Ты про Теодоро? – уточнила сеньора Лусеро. – С высокой вероятностью у них родятся Сиятельные. В любом случае наследовать будут только они. Это записано в брачном договоре, если ты вдруг не знала. Наши доны затребовали это обязательным пунктом. Им невыносима мысль, что они могут оказаться во власти обычного человека.