Дебют (СИ) - Ковальчук Олег Валентинович - Страница 30

— Да? — удивился я. — И что же они у нас воруют? — решил уточнить я, так как не блистал знаниями в этой сфере.

— Ну как что? Моржовые бивни. Да и шкура морского зверя тоже высоко ценится, — пояснил Иосиф Виссарионович.

Прогуливаясь по порту, мы добрались до большого сухогруза, который как раз сейчас отгружался.

— Вот, — сказал Джугашвили, — со Шпицбергена пришла партия угля. Как я и говорил, на удивление выгодное предприятие. Разве что логистика всё портит.

Я оценил размеры судна и уровень загрузки.

— И много таких судов приходит? — спросил я.

— Так пять раз в месяц судно и заходит на отгрузку. И скажу я вам, мы можем увеличить поставки. Однако напомню, что под Воркутой, на реке Печоре, мы обнаружили ещё более интересное месторождение. Туда, конечно, можно и водой доставлять снабжение и обратно уголь вывозить. Да вот только по зиме реки замерзают и без железной дороги всё на зиму будет попросту вставать, а это совсем не дело.

Я отметил себе в памяти, по возвращении узнать как обстоят дела по моему указу о строительстве новой железной дороги.

— Эх! — посетовал Джугашвили, когда мы возвращались к экипажу, чтобы переместиться на следующую точку. — Жаль, пораньше приехать вам не удалось. Полюбовались бы на белые ночи, но сейчас уже не сезон. Ну, ничего, в Мурманск отправимся, может, до Романова доберёмся. Там, глядишь, на северное сияние удастся полюбоваться. Да и жалко, что сейчас прохладно. Лето здесь короткое, но очень уж жаркое.

— И что, прямо купаются? — удивился я, поёжившись от ледяного ветра.

— Ещё как! В реке Северной Двине. А порой и в Белом море, но до него добираться далеко.

Следующим местом был ряд предприятий по лесопереработке и вырубке леса.

— Круглый лес, как я уже говорил, — произнёс Джугашвили, — на экспорт не идёт, только для внутреннего пользования.

Я хотел спросить, почему так, но чувствовал, что к этому мы скоро вернёмся. Решил не портить удовольствие Джугашвили, который так и лучился гордостью, показывая свои достижения. И, признаюсь, гордиться-то ему было чем.

— До закрытия торговых отношений с Норвегией им щепа поставлялась. Сейчас, конечно, были перебои с поставками, но англичане добирают. Зато у нас никогда не пересекается продажа изделий из древесины. Как минимум, мебель хорошо идёт. Как вы понимаете, качество мебели из массива очень высокое, и мастера работают высокого класса. В Европе наша мебель очень ценится.

— А какой лес добывается? — решил уточнить я.

— Самые распространённые породы: ель, сосна. Также встречается пихта, лиственница, липа, клён, осина, и даже ольха. К слову, после вырубки сразу засаживаются места вырубок. Неподалёку от Архангельска есть целых четыре лесопитомника, где проращиваются семена деревьев, так что нанесённый природе вред мы тоже восстанавливаем.

Мы как раз пришли на мебельное производство.

— Вот, — подвёл он меня к одному из высоких лакированных кресел с высокой спинкой. — Специально для вас готовили по моему заказу, — пояснил он.

— Впечатляет, — восхитился я искусной резьбой.

— Теперь вы понимаете, почему мы лес на экспорт не отдаём? Готовые изделия куда дороже и выгоднее получаются, нежели просто древесина. Незачем нам конкурентов плодить. Пускай вот нашу мебель и покупают. Нечего им из нашей древесины свои изделия производить.

Я одобрительно кивнул.

— Что-то ещё из дерева производится?

— А как же, делаем рыбацкие карбасы и те самые баржи, которые курсируют между портом и плавучей или перерабатывающей базой.

— И всё это из дерева?

Джугашвили кивнул.

Я припомнил, что Архангельский порт с момента основания играл довольно большую роль для России. Ещё при Петре I через него проходило около 50% всех товаров, прибывавших в нашу страну из Европы морским путём. Но чуть позже Пётр I буквально воспретил городу торговать большей частью товаров, чтобы Архангельск не составлял конкуренцию Петербургу, построенному им после Северной войны.

Я припомнил, что в годы Великой Отечественной Войны огромное количество товаров и гуманитарной помощи от европейских союзников поступало именно через порты Архангельска.

В апартаменты возвращались по дощатым тротуарам. Я удивился, почему дороги не вымощены булыжниками или чем-то иным, но Джугашвили пояснил:

— Мостки тут лучше всего справляются. Архангельск построен на болотистой местности, в устье Северной Двины. Она всё время разливается, и в иной дороге просто нет смысла. Её будет постоянно размывать или заливать грязью. Зато мостки лучшее решение. Я думал замостить дороги камнем, но меня местные отговорили, а потом и сам понял, что смысла в этом было бы маловато. Только одни растраты.

На следующий день мы направились на Кольский полуостров в Романов-на-Мурмане. По пути Джугашвили расписывал все прелести данного края. Даже упомянул, что неплохо бы вообще отделить Романов-на-Мурмане и прилегавшую территорию в отдельную губернию, потому что значимость этого района огромная, а управа Архангельска вряд ли сможет всецело обеспечить контроль, а также всё необходимое для работы региона.

К своему собственному сожалению, я почти ничего не знаю об истории города. Да что там, я точно не знаю, почему он Мурманск? Вроде, так именовали все побережье Баренцева моря, из-за появлений здесь незваных гостей со Скандинавского полуострова — норманнов. Или нурманнов. Не уверен, что это так, но пусть сойдет за версию. В моей истории, это последний город, основанный при Романовых.

Романов-на-Мурмане был построен в 1914 году как портовый город, призванный принимать корабли союзников России по Антанте. Все-таки, в условиях Мировой войны, Черное и Балтийское море были заблокированы немцами, а здесь германским кораблям приходилось сложнее. И баз нет, и условия для войны не подходящие. Но все-таки, приходили.

Нам больше известны события Великой Отечественной войны, когда Мурманск и Архангельск принимали конвои союзников с техникой, оружием и «вторым фронтом» — тушенкой. Моя прабабушка, проживавшая в Архангельске вместе с младенцем — моим будущим дедушкой, бегала в бомбоубежище, пока ее муж — до войны механик торгового корабля, а теперь военный моряк, служил на военно-морском флоте.

И в Первую мировую войну американцы, французы и англичане везли нам и продовольствие, и оружие с боеприпасами, и амуницию.

В здешней реальности, как я выяснял, Романов-на-Мурмане возник в тысяча девятьсот двадцатом году, для развития Кольского полуострова. Вроде бы, имелись и иные варианты, но остановились на этом. Все-таки, города не возникают спонтанно, поэтому и здесь, и там, имеется какое-то обоснование. Да и незамерзающий Кольский залив Баренцева моря имеет огромное значение для экономики. А вот железные дороги, связывающие город с Санкт-Петербургом и Архангельском, строили сами, без помощи иностранных инженеров.

В том, что железная дорога, связывающая Архангельск с Мурманском, ничуть не хуже, нежели дороги европейской части я убедился, проехав этот участок пути. Можно бы и по морю, но там поездка бы заняла почти сутки, а здесь быстрее.

— Романов-на-Мурмане, в частности Кольский полуостров — богатейшее место, я бы даже сказал уникальное. Наши геологи сбились со счета, подсчитывая виды минералов, добываемых здесь, — увлечённо рассказывал председатель кабинета министров. — Причём, что немало из них уникальных, которые неизвестны ранее или не встречались больше нигде. Одни месторождения апатито-нефелиновых руд чего стоят.

Я припомнил, что апатиты — это сырьё для минеральных удобрений. К слову, у нас-то в этом мире до сих пор в качестве удобрений используют навоз.

— Также здесь тоже добывают слюду, железо, никель, медь, цирконий, алюминий, платиновые металлы, титан, драгоценные камни и самоцветы. Те же самые амазониты, аметисты, хризолиты, гранаты, яшму, и других целая куча, — махнул он рукой.

Помнится, в моём времени там и алмазы обнаружили. Хотя нет, алмазы отыскали в Архангельской области, а не здесь. Но все равно рано. Во-первых, и мощностей нет для добычи, а во-вторых, успеется, чай не протухнет под землёй. Я-то об этом не забуду, а как появится возможность — наладим добычу.