Отпуск&Детектив - Баскова Ольга - Страница 33

Сначала ее имя, конечно. Самое его любимое. Но и она сама была хоть куда. Слишком молода для него, но он и не рассматривал ее в качестве дамы сердца. Какие ему романы? О душе уже думать пора. И о детях – своих и подопечных. А все же мысли о хорошенькой дачнице покоя не давали.

Они проводили Станиславу до дома. Мария обработала ей рану (не при Николае – его попросили выйти), забинтовала голову, уложила в кровать. Когда вышла из избы, возле ворот уже собрался люд. Вася всем раззвонил о том, что Грымза чуть на проклятом месте не померла. И люди подтянулись. Из десяти – восемь аборигенов. Во главе с Афиногенией. Эта женщина была вполне приятна, но непонятна. Зачем-то носила Николаю настойки, хотя знала, что он не пьет, и дважды просила осмотреть ее колени. Ей казалось, что у нее – деформация костей. Панкратов, хоть и не был ортопедом, диагностировал полное здоровье, поскольку ровнее и глаже ног ему трогать не приходилось.

Когда Мария показалась на крыльце, Панкратов улыбнулся. Так приятно ему было видеть ее милое лицо в обрамлении темно-каштановых кудряшек. Оказалось, у нее веснушки на носу. А он и не заметил сразу.

– Как Грымза? – тут же подлетела к ней с вопросом баба Зоя.

– Кто? – не поняла Мария.

– Станислава Игоревна, – подсказал ее внук.

– Нормально. Говорит, что даже голова не болит. Но я так не думаю. Предлагала «Скорую помощь» вызвать – отказалась наотрез.

– Приедет она, как же! – фыркнула Фина.

– Если что, у нас – машина, – подала голос одна из дачниц. – Можем ее в село отвезти, там есть поликлиника и наверняка дежурный врач.

– Да ничего с Грымзой не сделается. Она как танк – непробиваемая.

– Ведьма она! – выкрикнул кто-то из толпы.

Бабенки загалдели. Все, кроме Маши. Она, сокрушенно покачав головой, вышла со двора и направилась по укатанной дороге в сторону своего дома. Николай Гаврилович догнал ее и попросил разрешения сопроводить. Она не возражала. По пути болтали. Маша рассказывала о тех периодах своего детства, что проводила в Жмуринке. Как оказалось, Панкратов был знаком с ее бабушкой. Она держала козу, и он покупал у нее молоко. Милая была старушка.

– Вот мы и пришли, – сказала она, когда они достигли калитки.

– Да, – с сожалением ответил он. Идти бы и идти с этой женщиной… Хоть до края света.

– Спасибо, что проводили. До встречи.

– А приходите ко мне вечером на чай, – выпалил Николай. – Из самовара. С вареньем из крыжовника. Сам делал.

– С удовольствием.

Панкратов просиял. Затем назвал адрес (как-никак четыре улицы) и побежал к себе порядок наводить.

Башка трещала неимоверно. Пришлось сильную таблетку пить.

Когда она подействовала, Станислава, покряхтывая, встала с кровати и прошла в кухню. Хотелось крепкого сладкого чаю и бутерброд с колбасой. Как бы она ни болела, аппетит не пропадал. Поставив чайник, Стася задержалась у холодильника. В нем – три вида колбасы, поди выбери, какую хочешь больше. Как это ни странно, имеющая хозяйство женщина мясо ела только в супе. А бутерброды или макароны, крупы – всегда с покупной дрянью. Продаст крольчатину, купит на эти деньги колбасы да сосисок – и рада.

Отрезав себе четыре куска полукопченой и два – хлеба, Стася уселась за стол. Вода еще не вскипела, и она, подперев щеку, уставилась в окно. Задумалась.

Кто ж ее по башке-то шандарахнул?

И так подкрался тихо, что она и не услышала? Да, в траве сверчки стрекотали громко, и листва шелестела на ветру, но человеческие шаги она должна была различить…

Или нет? На лугу веток нет, хрустеть нечему…

Но когда Стася обернулась, никого за спиной не оказалось. Однако, судя по ране, злоумышленник, подобравшись к ней, встал чуть правее. Там – тень от деревьев. Поэтому она не только не услышала шагов, но и не увидела приближающегося человека.

Может, и надо было полицию вызвать? Но сначала она находилась в шоковом состоянии, даже в порядке бреда предполагала, что ее проклятое место чуть не забрало, а сейчас… Толк какой? Если и были улики, несостоявшийся убийца их прибрал. Орудие он сразу уволок. Стася оглядывалась, чтобы понять, чем ее ударили, но поблизости ничего не было, в том числе толстых веток.

Вода закипела. Станислава заварила себе крутого чаю. И продолжила размышления. Она любила детективы. Но только читать – не смотреть. Классические и современные. И во всех книгах сыщики в первую очередь определяли мотив.

– За что же меня? – спросила у самой себя Стася.

Ответ пришел тут же. За то, что ведьма. Сонечка нашла этому подтверждение, испугалась, убежала, потом вернулась и…

Долбанула Станиславу по голове? А силенок у нее мало было (весила Соня килограммов сорок пять), вот и не смогла череп проломить.

«Подозреваемый номер один, – подвела итог Стася. – Он же – главный!»

Ее матушка – второй. Зуб точит на Станиславу давно. И кишка у нее не так тонка, как у доченьки. Врежет запросто. Если не с целью убить, то проучить.

Стася отхлебнула чаю. Обожглась, закашлялась. Голова снова заболела. Нет, все же врачу нужно показаться…

– Баба Стася, тебе плохо? – услышала она обеспокоенный детский голосок.

– Сколько раз тебе говорить…

– Да, да, я помню. На вы и по имени-отчеству. – Васина мордаха показалась в окне. Он умылся, но плохо. Под носом все еще зелено. – Как башка?

– Трещит.

– А я вам ягод принес.

И положил на подоконник несколько гроздей красной смородины.

– У Гаврилыча надрал?

– Ага. Но с его разрешения.

– Заходи. Чаю попьем. С бутербродами.

Васю с окна тут же сдуло. Бабка его колбасой не баловала. А он обожал ее не меньше Станиславы.

Через несколько секунд мальчик вбежал в дом (в Жмуринке дверей не запирали), скинул башмаки и плюхнулся на табурет.

– Руки помой, – приказала ему Стася. А сама принялась нарезать колбасу. – И под носом вытри. Что у тебя там зеленое? Сопли?

– Не, сок. Я с велика упал мордой в ревень. Если хотите, я завтра вам его принесу. Компот сварите.

– Чего это ты такой заботливый?

– Как же? Болеете же.

– Темнишь. А ну колись, что натворил! – Станислава прищурилась. Она прикалывалась над ним, как и над Сонечкой. Ей было приятно участие Васьки. То бегал от нее, как от чумы, а теперь по пятам ходит. Значит, ему не все равно.

И тут мальчишка удивил. Он захныкал. Станислава ни разу не видела, чтоб он плакал.

– Эй, ты чего? – всполошилась она. – Хватит ныть. Я пошутила.

– Простите меня, – выдохнул Вася и снова начал всхлипывать. Как мог, старался слезы сдерживать, но они все равно выкатывались из глаз. – Это я виноват во всем!

– В чем?

– В том, что с вами случилось.

– Ты меня по башке долбанул? – ужаснулась Стася.

– Не… Я вас нашел уже с пробитой. Но это я… Я слухи распустил!

– Какие? – Стася подошла к пацану и дала ему полотенце, чтобы высморкался.

– Разные. Про то, что вы – ведьма.

– Зачем?

– Заколебали вы меня со своей учебой. Ладно зимой заниматься или весной, когда слякоть. Но летом! Даже у школьников каникулы. А вы все со своими книжками… – он поднял на Стасю глаза, в них – и обида, и сожаление. – И бабка еще: зу-зу-зу. Учись, дурак, пока учат. Тем более задарма. А мне как в мае дядя Коля велик подарил, я понял, что хочу спортом заниматься. Зачем мне эти науки? А читать я уже умею.

– И ты наплел бабке с три короба?

– Ага. Чтоб меня к вам не пускала.

– Вот ты гаденыш! – в сердцах воскликнула Станислава.

– Это еще не все, – сумрачно проговорил Вася. – Бабка остальным рассказала. Они начали вам кости мыть. Но все им мало было… Как это сказать… Того, что я сообщил им, – про кур, проклятое место, куда вы часто ходите… И они стали специально меня засылать к вам на разведку.

– И ты…

– Придумал новую историю.

– Тааак. И какую?

– Что у вас с дядей Колей шуры-муры.

– Чего-чего?

– Просто бабушкина лучшая подруга – Феня. С ней они вас чаще всего обсуждают. И когда утром сегодня они меня опять начали к вам засылать, я сказал, что вы у дяди Коли… Ночевали… И остались. Баба Феня расстроилась почему-то.