Ведьма, пришедшая с холода (сборник) - Коллектив авторов - Страница 46

— Татьяна Морозова.

— Мисс Морозова, рад встрече с вами. Уверен, вы как раз та, кого я ищу.

В это мгновение из автомата заиграла песня Фрэнка Синатры «Незнакомцы в ночи».

— Потанцуем? — спросил Хаакенсен. Не дожидаясь ответа, он встал и бережно вывел ее на пустое пространство между столиками. Они медленно закружились. Несмотря на значительную разницу в росте, Тане пришлось признать, что он умел вести в танце.

— Мы привлекаем внимание, — сказала она.

— Взгляните на меня. Я бы не смог быть незаметным, даже если бы от этого зависела моя жизнь. Даже не будь на мне белого костюма, все бы пялились на меня. Порой я на этом даже зарабатываю. Кому-то нужно делать деньги в таких местах, как это, так что они заходят через две минуты после меня. Я вхожу с широкой улыбкой. Забалтываю людей, делюсь секретами, травлю байки. Привлекаю к себе все внимание. Между тем мой неприметный напарник делает то, зачем пришел, и уходит.

— Этим вы здесь занимаетесь? Отвлекаете внимание от кого-то?

— Вы видите здесь кого-то, от кого я мог бы отвлечь внимание? Сегодня я здесь за свой счет. Заглядываю по ту сторону занавеса.

— Не поняла?

— Помните, каково вам было впервые выйти на задание? Как увлекательно ощущать реальное положение дел? Вы выходили из-за занавеса, и внезапно то, о чем вы читали в газетах, обретало новый смысл. Что ж, в последние годы я стал получать намеки, что тут происходит что-то еще более увлекательное. Люди поют ночами в правительственных зданиях. Работники посольств распинают кошек на кладбищах. Несколько странных слов вне контекста имеют для них особый смысл: силовые линии, Лед, Пламя. — Хаакенсен смотрел Тане прямо в глаза. — Вижу, вы понимаете, о чем я.

— Ничем не могу помочь.

— Не можете или не станете?

— На данный момент это одно и то же. Однако, возможно, у меня найдется для вас дело. — Она назвала сумму, и, как и ожидала, он скривил рот. КГБ плохо платил своим агентам.

— Скажите мне то, что я хочу знать, и я сделаю эту работу бесплатно. — Синатра заливался, и, осознав, что его подловили, Хаакенсен сказал: — Или мне хватит поцелуя.

Таня вопросительно подняла бровь.

— Я романтик.

— Поздравляю. Вы сбили с толку советскую бюрократку, напрочь лишенную чувства юмора, и теперь она так растеряна, что вы можете вынудить ее говорить о том, о чем она должна молчать. Этого вы добивались, угадала?

Хаакенсен печально улыбнулся.

— Попытаться стоило.

— Так хотите денег или нет? — Таня пристально смотрела на Хаакенсена, и, когда увидела, что он собирается мотнуть головой, добавила: — Организация, которую вы ищете, называется Лед. Я сообщу вам название города, где они вербуют людей. Дальше сами разберетесь.

Хаакенсен вздохнул.

— Сообщите подробности.

4.

Не так уж было нужно искать жучки в конференц-зале: ежемесячная проверка на жучки состоялась всего четыре дня назад — но раз уж речь шла об «Анхизе», Гейб не желал полагаться на удачу. Когда техники наконец объявили, что зал чист, собрали свои таинственные приборы и ушли, он повернулся к Фрэнку:

— Зал ваш, сэр.

— Спасибо, — Фрэнк подошел к двери. — Теперь можете входить.

Вошедший напомнил Гейбу боевого петушка. Некрупный, но крепкий. Не столько идет, сколько вышагивает с важным видом. Темно-карие глаза светятся энергией. Неужто на лацкане булавка с американским флагом? О боже, так и есть. Гейб простонал про себя.

— Парни, это Доминик Альварес. Он будет командовать операцией «Анхиз».

— Должно быть, вы Гэбриел. Выходит, вы Джошуа. — Руки Альварес жал крепко, быстро, споро: потянул вниз, вверх, отпустил. — Садитесь, оба. Хочу сообщить вам кое-что до начала.

Сам он не сел. Похоже, слишком нервный для этого.

— У каждого есть хобби. Кто-то собирает марки, кто-то коллекционирует блондинок. Некоторые пишут стихи, карабкаются на горы, стреляют по бумажным мишеням. Мое хобби — история. Знаете, я могу потратить уйму времени на реконструкцию битвы при Ватерлоо или на попытки представить себе, как Юг мог бы победить в Гражданской войне. Все это достойные занятия. Но моя страсть — высадка в заливе Свиней[45], абсолютная военная неудача в американской истории. Как это случилось? Какие уроки мы можем из этого извлечь? Как нам снова не попасть впросак?

О, супер. Доминик не просто потряхивает флагом за разбавленным виски, он еще и диванный стратег. Долгий выдастся денек.

Альварес продолжил развивать тему.

— Итак, у этого поражения много причин. Учебные центры в Гватемале были секретом Полишинеля. Корабли напоролись на коралловые рифы, не нанесенные на наши карты. B-26[46] прилетели поздно, поэтому парочку мы подстрелили сами — если что, я вам этого не говорил. Сотня мелких проколов превратила высадку в заливе Свиней в невероятное фиаско. Но все сводится к одному: мы перемудрили. Вместо этого нам стоило привлечь все войска: армию, флот, морских пехотинцев, ВВС. Мы были бы в Гаване к ночи, и Кастро сушил бы сейчас сухари в Ливенворте[47].

Альварес быстро ходил туда-сюда, пока разглагольствовал, останавливаясь во время пауз для выразительности.

— Итак. «Анхиз». Советский ученый желает бежать. Мы хотим помочь ему в этом. Есть два способа его спасти. Мы можем устроить все в духе команды «Миссия невыполнима» — блестящий план с тысячей мелких обстоятельств, которые должны сойтись с невероятной точностью… И устроить еще один залив Свиней. А можем сыграть легко и просто. Что выберем?

Фрэнк развалился в кресле, пялясь в потолок.

— Не смотрите на меня, — отозвался он. — Я не при делах. Единственная причина, по которой я здесь, — не выглядеть дураком перед начальством, если вы трое облажаетесь.

Гейб прокашлялся.

— Мы думали, что лучше всего задействовать двух человек, надежного чешского водителя и хороший «вольво». Два запасных колеса и канистра бензина в багажнике, полуавтоматический пистолет с обоймой в бардачке на случай, если дела пойдут криво. Наш человек входит в одну дверь, выводит объект из другой, они садятся в машину, а опомнится Соколов уже в мюзик-холле «Радио-Сити», на концерте «Рокетс»[48].

Альварес повернулся к Джошу и спросил:

— Вы так же это видите?

— Сэр, да.

Альварес хлопнул в ладоши.

— Тогда мы солидарны. Итак, перейдем к деталям.

***

Гейб с Джошем составили план, который казался им идеальным. К тому моменту, когда Доминик разобрался с ним, план был так ладно подогнан, что монетка отскочила бы от него, как от туго заправленной койки, и сержант-инструктор только кивнул бы в мрачном одобрении. Был Доминик ура-патриотом или нет, но дело свое он знал.

Они уже собирались, когда в дверь постучали: секретарша Фрэнка вошла с подносом, на котором стояли четыре чашки кофе, сахарница и молочник. Когда дверь за ней закрылась, Доминик тихо присвистнул.

— Вот как должна выглядеть секретарша. Красная помада и юбка в обтяг. Никакой либеральной чепухи.

— Смотри да не трогай, — прорычал Фрэнк. — Никаких заигрываний в офисе, пока я главный. Ясно? Это подрывает моральный дух.

— Вас понял, сэр, — ответил Альварес. — Четко и ясно. Но могу же я помечтать. Америка — страна мечты, в конце-то концов.

Когда с кофе было покончено, Фрэнк всех отпустил со словами:

— Хорошо поработали, все молодцы. — Это была неожиданно громкая похвала. — Гейб, — добавил он, — а вы останьтесь.

Когда все ушли, Фрэнк оперся о стол — слишком привычный жест, чтобы быть продуманным.

— Твои впечатления от «Анхиза»?

Гейб осторожно ответил:

— Я начинаю с оптимизмом смотреть на операцию.

Фрэнк вынул сигарету изо рта, сердито взглянул на нее, словно увидел какую-то гадость, и отложил в пепельницу.