1924 год. Старовер - Тюрин Виктор Иванович - Страница 41

– Ты кто такой, сучонок, чтобы мне грозить?!

Он приблизился ко мне, угрожающе занес кулак, а уже в следующее мгновение, получив удар локтем в челюсть, рухнул на пол. Бил я жестко, но расчетливо, чтобы не покалечить. Дал с минуту прийти в себя, потом, схватив за рубашку, вздернул его на ноги. Он еще плохо соображал, в глазах плавали муть и боль, когда я ударил его несколько раз, резко и сильно, сначала по печени, а потом в живот. Он согнулся, побагровел, пытаясь вздохнуть. С минуту наблюдал за ним, потом помог сесть на лавку. Ждал какое-то время, пока барыга, придя в себя, не прохрипел:

– За эту подлянку я с Терентия спрошу.

– Как насчет долга? – снова поинтересовался я.

Он кинул на меня бешеный взгляд, хотел матерно выругаться, но я его опередил:

– Будешь ругаться, сделаю очень больно. Обещаю.

Додон уже понял, что у этого парня слова с делом не расходятся, закрыл рот, посидев еще пять минут, потом кряхтя добрался до своего стола, долго в нем копался, считал, затем выложил на стол пачку денег. Я их пересчитал, положил в карман, потом сказал: – Вся сумма. Я пойду?

Тот еще раз обжег меня ненавидящим взглядом и кивнул головой. Развернувшись, я почти подошел к двери, как та резко распахнулась. На пороге вырос сторож:

– Додон, там Сыч к тебе рвется!

Вместо ответа барыга выдал матерную тираду. Больше ничего не успел сказать, так как, оттолкнув в сторону сторожа, через порог стремительно шагнул сам Сыч и резко остановился, стоило ему увидеть меня.

– Залетный? Ты?! Ах ты падла! Урою, сука!

Рванувшегося ко мне бандита встретил старый добрый прямой в подбородок, гарантирующий стопроцентный нокаут, и тот рухнул как подкошенный прямо на Бура, который шел за ним. Тот, не ожидавший подобного приема, растерянно отшатнулся, привалившись к притолоке, но я не дал ему опомниться, подскочив, схватил за лацканы пиджака и со всей силы ударил головой в лицо. Бандит дико заорал.

– Стоять всем, суки! – вдруг неожиданно закричал за моей спиной барыга.

Я обернулся – у него в руке был револьвер, ствол которого сейчас смотрел на меня. Лицо у Додона было перекошено злобной гримасой, а рука с оружием чуть вздрагивала.

– Да я вроде и так никуда не бегу, – сказал я как можно спокойнее, чтобы не нервировать распсиховавшегося барыгу.

Стоило мне опустить лацканы пиджака, как Бур съехал спиной вниз по дверному проему. Сыч все так же валялся в беспамятстве.

– Это что было? – нервно и зло спросил Додон, тыча в меня стволом.

– Я как-то с ними маруху не поделил, – ответил я в воровском стиле. – А ты пушку опусти, а то вдруг стрельнет.

– О тебе, баклан, еще будет разговор, – уже успокаиваясь и опуская револьвер, кинул мне барыга угрозу. – Так ты, значит, Залетный?

Усмехнувшись, я отрицательно покачал головой, но объяснять ничего не стал, только спросил:

– Так я пойду?

– Ишь ты какой быстрый! Ты тут дел наделал, а мне разбираться?! Резаный потом мне предъявит за своих парней, а я здесь не при делах. Сначала с ними разберись, а потом уже иди. Эй, Фрол! – крикнул он, а когда сторож показался на пороге, Додон сказал: – Тащи ведро воды, в чувство бродяг приводить будем.

– Я бы сначала пушки у них забрал. Ведь как очнутся, сразу за стволы начнут хвататься.

– И то верно. Забери у них и мне отдай, – при этом ствол его револьвера поднялся на уровень моей груди.

Отдав оружие барыге, я стал смотреть, как Фрол полил водой сначала на Сыча, а потом на второго бандита. Сыч не сразу пришел в себя, а когда понял, что произошло, коротко выругался и сразу сунул руку за пазуху. Бур тоже очухался, но продолжал сидеть, тупо глядя перед собой мутным взглядом и размазывая рукой кровь по лицу. Вор, не найдя револьвера, сразу начал с угроз:

– Суки рваные! Да я вас, падлы…

– Ша! – оборвал его барыга, поигрывая оружием. – Сыч, ваши пушки у меня! Причем сразу говорю: мне здесь ваши разборки без надобности! Если есть что предъявить, как ты его назвал, Залетному, то давай!

Сыч с трудом встал на ноги, окатил меня бешеным взглядом, но, поняв, что он сейчас не боец, неожиданно спросил:

– Что он здесь делает?

Додон замялся на секунду, потом все же сказал:

– Его Терентий прислал. Так что ты ему предъявить хотел?

Взгляд, брошенный на меня Сычом, стал озадаченным. Теперь бандит, в свою очередь, замялся, подбирая нужный ответ.

– Так, ничего особенного. Бабу одну не поде лили.

При этом Сыч хотел ухмыльнуться, но вместо этого дернулся, скривился, ухватившись рукой за челюсть и тихонько застонал:

– Вот ты падла.

– Баб на ваш век хватит. Мировую выпьете да разойдетесь краями. Как вам? – предложил барыга. Он видел, как я уложил двух бандитов, и теперь уже не чувствовал себя таким униженным. Криминальный мир всегда уважал силу.

– Не твое дело, как мы разберемся, – зло буркнул Сыч, снова окидывая меня взглядом, полным ненависти.

– Он точно от Ножа? – снова спросил бандит у Додона.

«О как! Терентий у нас, оказывается, знатную кликуху имеет. Нож».

– Он так назвался, Сыч, и слова правильные сказал. Да и ты, похоже, его знаешь. Что не так? – недоуменно посмотрел хозяин дома сначала на Сыча, потом на меня.

Сыч не стал ему отвечать, а вместо этого повернулся ко мне:

– Передашь Терентию, что Семен Резаный говорить с ним желает. Завтра. В час дня. На малине у Полячки. Все понял?

– Понял. Передам.

Не прощаясь, пошел к дверям. До калитки меня провожал Фрол и лай псины.

– Злой ты, Залетный. Ох злой! Ведь сам мне про божье слово говорил.

– Да не злой я, Фрол, а справедливый.

– Ага, то-то Бур до сих пор башкой трясет, отойти не может от твоей справедливости.

Если до этого я шел к барыге спокойно, не скрываясь, то теперь двигался осторожно, проверяясь на маршруте, так как хата скупщика ворованного могла оказаться в поле зрения милиции. Не обнаружив слежку, зашел в первое попавшееся кафе, где неторопливо поел. За чаем я стал обдумывать сложившуюся ситуацию.

«Зачем дед меня послал? Во-первых, показать, что доверяет, стараясь тем самым привязать меня к себе. Во-вторых, хотел посмотреть, как я буду себя вести, когда барыга откажется отдавать долг. Он ведь знал об этом, старый хрен. Точно знал. При этом намекнул, что не доверяет Додону. Сгустил краски еще больше. Вот только зачем? Может, рассчитывал, что горячий нравом скупщик кинется на меня, а я ему мимоходом шею сверну? Какая-то наивная получается версия. Или я много от воров хочу? Есть тут еще одно но. Странное совпадение. Неизвестно откуда появились Сыч и Бур, мои старые знакомые. Их кто-то специально пригласил? Терентий? Резаный? Хорош гадать, иди работай!»

Еще не переступив порог лавки, я сразу услышал громкие голоса. Войдя, увидел пятерых покупателей – трех женщин и средних лет супружескую пару. Все они, столпившись у прилавка, громко и шумно обсуждали какое-то страшное событие, произошедшее в городе. Шустров, вместо того чтобы разогнать их к чертовой матери или торговать, стоял и слушал этот вздор с изумленными глазами.

– Покойников, говорят, две подводы вывезли! Вот вам крест! – голосом судьи, который объявляет окончательный приговор, заявила крепкая тетка в цветастом платке, расшитом узорами. Ее широкие и мощные бедра, а также большая грудь внушали уважение, вот только при всех ее достоинствах талии у нее совсем не было.

– Сашенька, как жить-то будем, – цеплялась жена за руку мужчины. – Уже по квартирам ходют и убивают. Страсти-то какие.

– Да все это бабьи сплетни, Танечка, – неуверенно опровергал страх своей супружницы муж. – Вечером в газете почитаем и узнаем, что там скажут по этому поводу. Газетчики, однако, поболе этих знают.

– А как их убили-то? – поинтересовалась пожилая посетительница, видно, пришедшая последней.

– Топором всех порубили! – вынесла очередной вердикт плотная тетка.

– А Сима-сапожник сказал, что ножами всех порезали, – неуверенно возразила ей одна из покупательниц, средних лет, с миловидным лицом, которое портили излишне насурьмленные черные брови.