1924 год. Старовер - Тюрин Виктор Иванович - Страница 40

Идя в указанном направлении, стал вспоминать, что я о себе рассказывал Кочетову.

«Егор. Кладовщик. На этом все. Извозчик, если его найдут, в чем я лично сомневаюсь, укажет адрес Дарьи. Плохо, что бандиты знают меня в лицо, с другой стороны, город большой, а по шалманам и малинам я не хожу».

С извозчиком мне повезло, наткнулся на пролетку почти сразу, стоило только выйти на бульвар, и уже в начале первого я спал на своем топчане как убитый.

Глава 9

Утром встал невыспавшийся и сердитый на весь мир.

«Сейчас бы под контрастный душ! Чтоб вас всех!»

Преодолевая внутреннее недовольство, занялся зарядкой, после чего умылся, привел себя в порядок, посмотрел на часы. Выходило, что я могу сходить на завтрак в трактир и успеть вернуться к началу рабочего дня. Позавтракав, вернулся, подпер стенку и стал дожидаться прихода начальства. За десять минут до начала работы из-за угла вынырнул Коромыслов. Каждый день в одно и то же время, даже на часы смотреть не надо. Поздоровались.

– Как прошло воскресенье, Егор?

Обрисовал ему в общих чертах свою прогулку по городу, умолчав про поход в «Пьяный арлекин», но зато рассказал про Леньку и казино.

– Дурак! Вот какой он дурак! – сердито воскликнул Прохор. – И ты, Егор, его не лучше! Зачем поддался на его уговоры?!

– Так интересно было, Прохор Петрович, одним глазком посмотреть на механических лошадок.

– И что, понравилось?

– Совсем нет. Люди там неприятные и алчные. Нет в них веры божьей, на золотого тельца молятся.

В этот момент появился Ленька. Поздоровался, покосился на меня и юркнул за прилавок под тяжелым взглядом Прохора.

– Чтобы Егора больше не таскал по злачным местам, придурок! – вдруг неожиданно набросился на него тот. – Хочешь сдохнуть босяком под забором?! Давай сам! А человека не сбивай!

– Да я ничего, – поник Шустров. – Мы просто…

– Ничего?! Просто?! То, что я тогда по морде из-за тебя отхватил, это как?! – вдруг взъярился на него Коромыслов. – Ты вещи со склада украл, не я! Правильно решил Терентий Степанович, что твоя месячная зарплата уйдет за недостачу! Запомни у меня! Еще такая недостача наметится, сам на тебя Семену укажу! Пусть хоть до смерти тебя замордует! Ты меня понял?!

– Хоть бейте, хоть режьте меня! – вдруг начал кричать Ленька, которого неожиданно пробило на истерику. – Ничего с собой не могу поделать, и никто мне помочь не может! Почему я такой несчастный?!

Коромыслов растерялся, а у меня остатки утреннего недовольства вдруг превратились в злость на этого глупого и истеричного щенка, и я жестко бросил:

– Живо заткнись, паскудник! Противно слушать!

Коромыслов и Ленька, который сразу замолчал, растерянно посмотрели на меня. Обычно молчаливый, спокойный и набожный парень вдруг взорвался, разом представ перед ними незнакомым и опасным типом.

– Меня так учили, – с ходу принялся я врать. – Когда человек начинает впадать в истерику, надо на него грубо прикрикнуть. Это должно перебить. А если совсем плохо, то и по щеке можно хлестануть.

Коромыслов, не имевший со староверами дел, решил, почему бы и нет? После чего многозначительно кивнул, соглашаясь с моими словами, потом, повернувшись к поникшему Шустрову, строго сказал:

– Ленька, я тебя предупредил! А теперь – все за работу!

В девять часов, когда советские учреждения начинали работу, Коромыслов собирал бумаги в свой портфель и уезжал. Я уже знал, что теперь он полдня будет мотаться по банкам, различным учреждениям и коммерческим фирмам, решая разные вопросы, зато не знал другого, что Прохор поехал пристраивать материю, которую бандиты две недели тому назад вывезли со склада на двух подводах, предварительно убив сторожа.

«Укатил, теперь пару часов до обеда я могу подремать», – так думал я, укладывая голову на руки на своем рабочем столе, но судьба решила по-иному.

В проеме двери возник силуэт Леньки:

– Терентий Степанович приехал!

Меня словно шилом кольнули. Тело напряглось, словно для схватки. Вскочил, а мысли в голове как стая ворон мечутся: на дело старый упырь потянет или про вчерашнее что-то проведал?

Только вышел из помещения, как в лавку зашел старый уркаган.

– Здравствуйте, ребятушки, – слова мягкие, на лице улыбка прорезалась, а у самого взгляд жесткий и острый.

– Всяческого здравия вам, Терентий Степанович. Мое почтение вам, Терентий Степанович, – поздоровались мы с ним.

– Как торговлишка?

– Так уже разворачиваемся, клиентами обрастаем, – ответил Ленька, при этом кося испуганным глазом на меня.

Шустров, похоже, думал, что старый вор приехал из-за его баловства. Еще больше он испугался, когда в лавку зашел Кирьян. Скользнул по сторонам, а заодно и по нам пустым взглядом, прислонился к стенке и застыл статуей.

– Это хорошо, что покупателями обрастаем, там и прибыль пойдет, особенно если сердцем болеешь за дело, – наставительно проговорил Терентий. – Как мать, Леня?

– Спасибо, Терентий Степанович. Живем вашими благодеяниями, – тут Ленька чуть ли не поясной поклон отвесил вору.

– Вот и хорошо. Ты иди, Леня, на свое место, а нам с Егором поговорить надо.

Мы прошли на склад. Терентий опять сел за мой стол.

– Дело у меня к тебе, Егор.

– Слушаю.

– Человека навестить надо. Долг у него передо мной, надобно получить.

– Знатный бобер? – перешел я на воровской жаргон, так как играть роль старовера больше не имело смысла.

– Нет. Барыга.

– Сам по себе или под кем-то ходит?

– Был сам по себе, только теперь сомнение имеется.

– Почему я?

– Если что не так, ты чист во всех отношениях. Адрес попутал или еще что придумаешь.

– Как скажете.

Терентий бросил на меня внимательный взгляд, поднялся, потом сказал адрес, нужные слова и кличку барыги.

– Не тяни, старовер. Иди прямо сейчас, – эти слова прозвучали как приказ.

Дом барыги стоял на окраине, на берегу реки, среди таких же добротных изб, срубленных, казалось, на века. Резные наличники, добротный двухметровый забор, крыша с коньком и жестяным флюгером в виде зеленой рыбки. Все говорило о том, что в доме настоящий хозяин. Стоило мне подойти к калитке, как зло и хрипло залаял пес, потом послышались шаги, и раздался чей-то густой и неприветливый голос:

– Кого там черт несет?

– Нельзя поминать всуе антихристово отродье. Человек рожден для божьего слова.

– Чего ты там несешь, баклан? – раздалось за забором.

– У Терентия Степановича до твоего хозяина слово есть. Впусти.

– Какой такой Терентий?

– Много говоришь. Передай Додону: пришел человек от Терентия по майскому делу.

– Хм. Ладно. Передам.

Через пять минут я вошел в дом. Под ногами цветные тканые половики, на стенах тарелки расписные висят, на подоконниках горшки с цветочками стоят.

«Неужели у барыги жена есть? Не та у него профессия, чтобы женщину близко подпускать».

Хозяин дома оказался мужчиной видным, лет сорока, одетый в рубаху-косоворотку с подпояской и брюки, заправленные в сапоги. Оглядел он меня внимательно и цепко, с особой подозрительностью. Это было понятно, человек новый, со стороны не представленный, пришел в первый раз.

– Не видел я тебя раньше. Лощенок, что ли? Кликуха есть?

– Я не по этим делам, Додон. Терентий Степанович про долг велел сказать и просил передать, что сроки все вышли. Дело в мае было, а навара до сих пор нет.

– Так чего он тебя прислал, если ты не при делах?

– Это он так решил, не я, ему и знать. Так каков ответ будет?

– Хм. Передай Терентию: пускай еще недельку потерпит, а там по-любому с ним рассчитаюсь.

Я выслушал эти слова, не меняя выражения лица, хотя ни фраза, ни тон мне не понравились.

– Мне Терентий сказал забрать должок, а не выслушивать отговорки. Ложь две тысячи на стол!

Барыга набычился, сжал кулаки и шагнул ко мне. Перед собой он видел не авторитетного вора, а наглого посыльного, который при этом сам заявил, что к воровским делам никакого отношения не имеет.