Любовницы - Елинек Эльфрида - Страница 29
- Предыдущая
- 29/38
- Следующая
Паула заварила эту дерьмовую кашу, пусть она ее и расхлебывает. В одиночку. Драгоценный Эрих должен бы помочь ей поскорее освободить тарелку от этой гадости.
Эрих восседает на троне, установленном посередине местного питейного заведения.
Появляется Паула и демонстрирует свои нехитрые и немногочисленные фокусы, познания и способности.
Ну прямо как в цирке, только еще смешнее.
Увы, Эрих уже не в состоянии лицезреть Паулу, он уже набрался как следует и клюет носом, не видя, как Паула выполняет двойное сальто назад с одним оборотом.
Приятели хлопают Эриха по плечу и по спине, двигают кулаком под ребра, но — все напрасно.
Ничто, никакое выражение почтительного восторга публики не возвращает Эриха из царства снов в суровую действительность, где его ждет Паула.
До сих пор Эриха никто всерьез не принимал.
А вот теперь, когда он надул Пауле такой живот, отношение к нему переменилось.
Все считали Эриха слишком тупым, дураковатым малым, не способным при случае раздеть до трусов приезжую дачницу; у него явно с головой не в порядке, если он не сдал на права и с третьего захода; этот дебил, стукнутый по голове пыльным мешком, и по дереву-то топором как следует ударить не может. Все были уверены, что вместо дерева он тюкнет себя по тыкве.
А вот гляди же, какую штуку он с Паулой оттяпал.
Прежде все видели в Эрихе лишь рабочую скотинку, в отличие от них, кто хоть и является рабочей скотинкой, но сам-то себя ценит намного выше. Все наперебой выражают восторг по поводу Эриха, который так лихо заклепал Паулу.
Да, заклепал на совесть, разве не видно?
«Поздравляю, Эрих», — сыплется на него со всех сторон, и рука его, более привычная к рукоятке топора, пожимает другие протянутые руки. От долгих и непривычных рукопожатий ломит в плечевом суставе.
Эриха осыпают знаками уважения, ему бесплатно ставят кружку пива, угощают водкой, вином, взлохмачивают прическу, по-дружески двигают кулаком под ребра, в шутку пинают под зад.
Вот сейчас как раз такой коварный, но дружеский пинок заставляет Эриха подскочить, так что в суставах трещит.
Но Эрих снова, словно безжизненный мешок с мускулами, оседает на свое привычное место.
Таких успехов Эрих еще не переживал.
Жаль только, что ни Эрих, ни Паула, как бы ни старались, не могут вспомнить о причине того поступка, который принес теперь Эриху славу главного клепальщика. Опять же к месту этого славного события Эрих шел по тихой лесной тропинке, а не летел со свистом на лихом мопеде.
В памяти Эриха все стерлось.
И все же ему приятно изображать из себя важную персону в кругу мужиков и парней. Эрих никогда ничего приятного не видел, теперь ему достается много приятного и сразу.
Ну и Эрих, мал, да удал!
В десять вечера появляется Паула. В зале между столиков идет будущая мать.
Ее появление сопровождается гоготом, топотом, свистом и аплодисментами. Сейчас начнется самое забавное!
Зрители заключают между собой последние пари. Паула теперь — залежалый товар, пересортица. Она потеряла свою рыночную стоимость.
Паула выставляет на всеобщее обозрение последствия своего проступка, за который ей расплачиваться. Паула громко декламирует заученный наизусть текст. Она твердит, что Эриху пора домой, уже поздно, а завтра ему рано вставать на работу, что ее не сегодня-завтра заберут в роддом и у нее будет ребенок, что она и ее еще не родившееся дитя ждут Эриха. Пусть им и придется ждать еще долго. Все равно.
Твоя жена и твой ребенок ждут тебя, Эрих, ждут тебя и умоляют: дай им свою фамилию, Эрих.
Но Эрих сейчас не в состоянии даже вспомнить, как его зовут. Паула и на сей раз пришла слишком поздно.
Все считают, что уж если Эриху и придется поддаться на уговоры, то не раньше, чем появится ребенок. Уцененная Паула тогда совсем лишится какой-либо цены.
Если одного человека так обесценить, другие ведь сразу немножко вырастают в цене. Унижения, которые выпадают на долю Паулы, компенсируют этим людям их собственные, иногда еще более ужасные унижения.
Каждый вдруг снова ощутил себя человеком по сравнению с недочеловеком Паулой.
Мы собрались сегодня здесь, чтобы взвесить и оценить попытки Паулы затащить Эриха домой. Судьи поднимают вверх таблички с оценками.
Паула набрасывается на Эриха, предпринимая отчаянные усилия, чтобы увести домой это пьяное тело, которое, того и гляди, вывернет наизнанку. Паула тянет Эриха к себе. Руки Эриха то вырываются из рук Паулы и, как растянутая резина, снова ударяются о его тело, то со всей силы обрушиваются на Паулу. Зрители вокруг от получаемого удовольствия животики надрывают.
Паула уверена, что имеет на Эриха все права.
В зале спертый воздух от дыма, пивных паров, потных тел и сальных шуточек.
Беременная Паула, которой скоро исполнится шестнадцать, напрягает все мускулы, словно тягловая лошадь, и поднимает пьяного Эриха со стула, но ей не удается далеко уйти со своей сладкой ношей.
Друзья-лесорубы объединенными усилиями вырывают драгоценную добычу из рук Паулы.
Что может сделать одна Паула против объединенных усилий этих властелинов леса? Паула проиграла, она выпускает Эриха из рук. Пауле при всем ее несчастье еще и повезло, что никто не заехал кулаком ей в живот и не нанес вреда содержимому.
Паулина мать не имела бы ничего против такого оборота дела. Самое удачное решение проблемы, считает она, — это выкидыш или мертворожденный ребенок.
Жаль, но прошло слишком много времени, и при любом обороте дел ребенок выживет.
Итак, Эриха снова усаживают за стол. Он так и не понял, что с ним происходило. Паула, отягощенная своим материнским грузом, тащится домой. Лучше бы на нее лег тяжким грузом Эрих, а ребенок бы исчез. На улице темно, и Паула не раз спотыкается и падает. Все эти смертельные номера все же не убивают малыша в ее утробе.
Паула со стонами и всхлипами плетется домой, на боковую; ребенок в ее утробе тянет Паулу туда, где ее дом. Низко опустив голову, словно охотничья собака, вынюхивающая дичь, Паула добирается до домашнего очага, от которого на Паулу не веет домашним уютом.
Паула ложится в постель, закинув руки за голову. Скоро эти руки будут держать ребенка, а эта голова склонится над ним. Паула надеется, что родится мальчик, а не девочка.
Пусть это будет мальчик, а не девочка, — надеется Паула.
На следующий день спозаранку Паулу начинают пугать предстоящими мучениями при родах, тем, как ей будет больно.
Был бы у Паулы муж, ее бы не пугали, а утешали, баловали и успокаивали.
В один прекрасный день, когда воздух особенно мягок, Паулу отвозят в больницу, и она, как следует поднатужившись, производит дитя на свет Божий. Когда ее везли на «скорой», Паула решила про себя, что, если будет мальчик, назовет его в честь отца Эрихом, а если будет девочка, назовет ее городским именем — Сюзанна.
Родилась девочка. Дочь по имени Сюзанна.
Разочарованные родители Паулы злобно прорицают, что Эриха из-за дочки точно не заставить жениться, если бы сын, была бы хоть какая-то надежда.
Но Паулина мать уже агукает над дитятком, вот ведь какая славная малышка. Вся деревня именно этого от Паулиной матери и ожидает.
Сюзанна — внебрачный ребенок.
Паула — мать-одиночка.
Обе они — женщины.
В этом их счастье, но это налагает и обязательства вести себя как человек, а не как самка.
Это прекрасное обязательство. Много лучше, чем обязанности Эриха-лесоруба.
Паула всего на шестнадцать лет старше своей дочери, и все же она уже почти готова отказаться от жизни.
Прослышав о радостном событии, из города, куда она вышла замуж, прибывает Паулина тетка. Она сидит у Паулиной постели и поучает ее:
— Ты вела себя по всем статьям так, как дикие звери, ведь звери в лесу дают приплод, но замуж-то не выходят.
Паула лежит на больничной койке, слушает теткины увещевания и ревет.
Тете-горожанке легко проявлять великодушие, ведь она вышла замуж за пекаря, живущего в крупном городе, и у них с пекарем есть своя машина.
- Предыдущая
- 29/38
- Следующая
