Спорим, она будет моей (СИ) - Аверина Екатерина "Кара" - Страница 11

— Я тоже тебя люблю, мам, — подхожу, глажу ее по плечам. — Мне без тебя тоже будет плохо. Давай еще поборемся, пожалуйста.

Она сдается, я вижу. Устала. Тяжело бороться с собственной психикой. Врачи говорят, если бы не я, она бы уже сдалась и окончательно утонула в своем иллюзорном мире. Усаживаю ее на кровать и включаю ее любимый фильм. Сажусь рядом, забив на уроки. Она зайца к себе прижимает одной рукой, а второй меня, и увлекается сюжетом, который я вызубрила наизусть.

Мне на работу пора.

В гостиной забираю из шкафа одежду. Переодеваюсь в ванной. На мобильник сообщение от Платона приходит. Он поговорил с отцом и… мне отказали в консультации! Калужский и не гарантировал ничего.

«Спасибо, что попытался», — пишу в ответ.

«Извини», — прилетает от него.

Не за что ему извиняться, я знаю, что у них там все сложно. Должна была попробовать.

Мне везет и в кофейню сегодня добираюсь быстро. Застываю перед стойкой, пялясь в спину, обтянутую черной футболкой.

Почувствовав мой взгляд, Никита разворачивается на высоком стуле, и его красивые губы растягиваются в довольной улыбке.

— Я обещал найти, я нашел.

— Поздравляю. Дальше что? И здесь будешь меня доставать? — прохожу за свое рабочее место, завязываю фартук.

— Колючая, — смеется Ник. — Сделаешь мне кофе? Американо.

Пожав плечами, готовлю для него кофе без подвоха. Хотелось, конечно, но сейчас он клиент, а мне лучше не подставляться.

Кладу на стойку салфетку, ставлю маленькое белое блюдце и чашку.

— С тебя двести рублей.

Достает наличку, кидает на стойку пятьсот.

— Остальное на чай, — подмигивает, делая первый глоток. — Отличный кофе. Спасибо. Амелина, я все еще хочу свое свидание, — заводит свою пластинку.

— А как же Соболева?

Каюсь, не удержалась от вопроса.

— Ревнуешь? — ухмылка так и не сходит с его губ.

Ругаю себя за то, что вообще смотрю на его губы. Не нужны они мне. И он весь целиком тоже не нужен. Ник дергает длинные рукава футболки вверх, и я замечаю край татуировки на внутренней стороне предплечья. Он мой взгляд тоже замечает. Тянет черный рукав выше, показывая набитую розу.

— У Яна такая же, — делится Ник. — Два года назад сделали в память о родителях. Больше о маме. Дед говорил, она любила розы.

Это нечестный прием! И взгляд его становится теплее. Тоже нечестно! Манипулятор хренов! Я почти повелась на его искренность и уже хотела ответить что-то теплое, пока не заметила, что губы его опять довольно улыбаются.

Фыркнув, иду обслуживать новых клиентов. Он сидит и наблюдает за мной, периодически залипая в телефоне. Допивает кофе, просит воды. Позже ждет у входа, пока я завершаю рабочий день.

— Садись, я подвезу, — кивает на дорогую иномарку.

Не удивил. У нас многие парни, кому уже есть восемнадцать, рассекают за рулем.

— Маршрутки еще ходят, — прохожу мимо.

— Амелина, ну я уже понял, что ты вся такая неприступная, — смеется Ник, ровняясь со мной. — Поехали, тебе понравится. Смотри, сколько народу, — тычет пальцем на остановку. — Ты уверена, что вообще влезешь в свой автобус или что там тебе надо? А я тебя с комфортом подброшу. Считай, что это мое официальное извинение за бассейн. Так пойдет?

Смотрю на остановку, его машину, еще раз на остановку и понимаю, что этот гад прав. Велики шансы пойти домой пешком.

— Ладно, — сдаюсь, — если извинение, то я согласна.

Галантно открывает мне переднюю дверь. Демонстративно ухожу назад и сажусь сама. Ник раздраженно выдыхает и садится за руль. В машине пахнет кожей, цитрусом и мужским парфюмом. А еще тепло и никто не толкает меня в бока и не наступает на ноги.

Никита включает музыку и на удивление аккуратно ведет. Его машина может больше, но он не красуется на опасной, местами скользкой дороге. Внимательный, сосредоточенный. Совсем не такой, как в лицее.

От тепла и усталости веки тяжелеют и слипаются. Позволяю себе закрыть глаза всего на минутку. Распахиваю их от прикосновения прохладных губ к своей щеке.

— Никита! — шарахаюсь от него вглубь салона.

Никита

Вот как-то так. Начало положено. Тяну Амелиной руку, отталкивает ее и вылезает сама. Гордо подняв голову вверх, проходит мимо.

Э нет, так не пойдет!

Быстро ставлю машину на сигнализацию, догоняю.

— Кириленко, не надо за мной идти! — останавливается Вася.

— Ты мне предлагаешь оставить тебя одну в этом темном, жутком дворе? Что я потом дедушке скажу? — невинно хлопаю ресницами.

— Вот же прилип! Не отдерешь. Тебе домой не надо, Ник? Дедушка переживает, наверное.

— Я большой мальчик, самостоятельный и девушек по ночам бросать на улице не приучен. Показывай уже, куда тебя провожать, Амелина. Холодно тут, — передергиваю плечами и поднимаю замок куртки вверх.

— Ты не отстанешь? — с надеждой на обратное.

— Нет, — стараюсь не светить довольной рожей слишком ярко.

Главное, найти какой камушек выбить, и тогда может рухнуть даже самая крепкая крепость. Амелина — это пипец какая крепкая крепость, но ничего, я тоже не из песка слеплен.

— Пойдем, но только до подъезда, Ник. Со ступеньками я сама справлюсь.

— А вдруг они нападут? — делаю большие страшные глаза.

Вася не выдерживает и звонко смеется. Поскальзывается. Спортивная реакция выручает. Ловлю ее и, пользуясь случаем, прижимаю к себе. Бесят меня чертовы куртки. Они сейчас очень мешают, зато глаза ее близко. Смотрит на меня чуть испуганно.

— Пусти, — приходит в себя от сию секундного шока.

— Не хочу, мне так нравится, — заявляю ей.

— Ник! — толкает меня, ее нога снова едет, и мы падаем вместе.

Я в последний момент успеваю развернуть нас так, чтобы эта упрямая девочка упала на меня, и больно ударяюсь спиной о что-то твердое, то ли небольшой сколотый кусок льда, то ли камень.

— М-м-м… — жмурюсь.

— Ты как? — она думает, что я ударился головой. Ощупывает пальчиками затылок.

Не дышу, чтобы не спугнуть. Куртка задралась вместе с футболкой. Я ловлю прикольный контраст. Мне с одной стороны тела холодно, а с другой очень-очень жарко.

— Если поцелуешь, точно будет хорошо, — наматываю на палец прядь ее мягких темно-русых волос.

— Дурак! — отмирает, отталкивается от меня, встает и собирается уйти.

— То есть ты решила меня бросить? — не спешу подниматься с холодной земли. — А если я ранен?

— В голову! — фыркает эта зараза, но возвращается и подает мне руку.

Цепляюсь, подтягиваюсь и вуаля, мы снова очень близко друг к другу.

— Почти угадала. Немножко ниже, — поправляю ей капюшон. Ловлю новую эмоцию этой снежной королевы — удивление.

Так-так, Амелина… Это тебе непривычно, что ли? Вспоминаю, как нам с братом мелким дед вот так поправлял одежду, когда мы носились как угорелые по улице, и она то расстегивалась, то съезжала. Элементарно же, и я не могу сказать, что это нечто сильно значащее. Я так думал, пока не увидел реакцию Василины.

Делаю шаг назад от нее. Переварить надо.

Идем молча до темного подъезда. Поднимаю голову вверх. Свет в подъезде не горит. Угу, так я ее туда одну и отпустил. Ломай потом голову до утра, дошла или нет.

— Ник, дальше не надо, — останавливает меня, уперев ладошку в грудь. Достает телефон, включает фонарик.

— У тебя сейчас есть два варианта, Амелина. Либо я поднимаюсь с тобой до квартиры, либо ты записываешь мой номер и присылаешь сообщение, что дошла. Вру, есть третий. С балкона рукой помаши.

— Либо телефон, либо адрес, — улыбается Вася. — Диктуй номер. Если что, там я тебя хотя бы в черный список смогу добавить.

Называю цифры, пытаюсь заглянуть в экран. Интересно же, как она меня подпишет в своей телефонной книге. Получаю им по носу. Ладно, я все равно узнаю.

Мне дед звонит. Высказывает, какого я еще не дома. Пока отмазываюсь, Василина сбегает.

Смотрю на темные окна и пытаюсь по пробегающему по лестничным пролетам свету фонарика посчитать этаж, на котором остановится Вася. Фиксирую в памяти. Там найти уже будет проще.