Сын Петра. Том 1. Бесенок (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич - Страница 23

— А это? — потряс Ромодановский листами.

— Раз ты считаешь его столь любопытным, так и привлекай к своим делам. — пожал плечами Петр. — Мне его брать с собой не сподручно. Сам понимаешь — посольство будет непростым. Кто знает, как все там повернется? Не могу я рисковать и собой, и им…

Глава 2

1697 год, март, 17. Москва

Монастырские палаты.

Тишина.

Приглушенный свет, падающий из маленьких мутных окон.

Царевна Софья нервно перебирала четки, смотря на мужчину перед собой. Она не была монахиней. Просто здесь жила, словно бы в тюрьме. Хотя и в крайне хороших условиях. Почти что под домашним арестом. Почти. Патриарх Адриан старался не забывать о том, кем эта женщина являлась. И о том, что в случае внезапной смерти Петра, именно она окажется регентом, а то и царицей. Поэтому — да, арест, но максимально домашний…

— Все сделано? — тихо спросила она.

— Наши люди в Риге. Они опередили посольство и договорились.

— А если Петя не полезет на рожон?

— Петя? Ты верно шутишь. Скорее небо упадет на землю, чем этот бесноватый сдержит свой дурной нрав.

— А с Карлом удалось сговориться?

— Пока неизвестно. Наш человек еще не дал знать о том, чем все закончилось. Впрочем, это и не важно. Если все пойдет как надо, то в заварушке Петю убьют. И ты вновь станешь царицей.

— Регентом при малолетнем царе.

— Ты же не будешь повторять свою ошибку? Зачем?

— В надежде, что он окажется управляем в отличие от отца.

— Он? Я общался с ним. И испытывал острое желание придушить. Если он получит реальную власть — нам конец. Леша не Петя. Это хитрая, умная, изворотливая тварь. И это в свои то годы! Что там вырастет потом одному Богу известно.

— Тебя так испугал мальчик? — с насмешкой на лице фыркнула Софья. — Ты удивляешь меня.

— Я не хочу повторения провала. Сама понимаешь — мы все чудом выжили.

— У меня нет детей. И у меня нет наследников. По нашей линии больше мужчин с правом наследования не осталось. Так что Леша нам нужен.

— Ты его не знаешь. Это большой риск. Ему нужно голову сразу открутить, как представиться возможность.

— Ты ведь понимаешь, чем это закончится? Если мы ему открутим голову и лишим Россию законных наследников?

— Да. — нехотя ответил ее визави. — Новой Смутой. Но…

— Вот то-то и оно. — перебила его Софья. — Вряд ли кому-то из наших она нужна. Смута — мутная водица и не известно, кто ее вообще переживет. Быть может Россия вторую Смуту за один век и не выдержит. Или ты думаешь, что я так прямо счастлива и жажду сохранить жизнь этому помету Лопухиных по доброте душевной? Отнюдь, нет. Но выбора, вероятно, у нас не остается. Главное — это не допускать мальчика играть в потешные игры с солдатиками. Это слишком опасно. Тем более, если как ты говоришь, он умом не обделен. А так… царь и царь. Сидит себе и сидит. Если власти у него нет настоящей. А если еще и оженить правильно…

— Повторюсь — ты его не знаешь. А я уже столкнулся.

— Брось. Каким бы он ни был — мы справимся. Что он сделает, отрезанный от верных людей? Ничего.

— Возможно и так. — нехотя согласился собеседник, видя неподходящий настрой. — Главное, чтобы сейчас все задуманное получилось.

Софья покивала.

Чуть походила по помещению задумчиво. И не поворачивая, через плечо спросила:

— А если в Риге что-то пойдет не так? Комендант может и не решиться. Или даже пожелает взять денег еще и от Петра.

— Ему дали достаточно золота для подходящей решительности в таких делах. И если он нас обманет, то…

— То, что? Что мы с ним может сделать? Сообщим его королю? Он посмеется с комендантом над нами. Расскажем Пете? Погрозим пальчиком? Что?

— В нашем мире есть люди, которые умеют наказывать. Ядом ли. Кинжалом ли. Не суть важно. И если он обманет нас, то он умрет.

— Это если они до него смогут добраться.

— Тогда умрет его семья.

— Ты последнее время стал очень кровожаден, — усмехнулась Софья. — Но что-то в этом есть. Ему пообещали еще золото после дела?

— Да, конечно.

— Много?

— Столько же.

— Мало… он может решить, что половины с него довольно. А подставляться себе дороже. Молодой Карл непредсказуем. Говорят, что он живет понятиями каких-то восторженных книг. А убийство монарха… это серьезно. Пообещайте вдвое к тому, что уже дали. Если, конечно, успеете.

— Это излишнее. Мы ему и так пообещали слишком много. Это может насторожить. Когда тебе сулят денег сильно больше, чем стоит твоя работы, подобное должно насторожить. А так… Хм… посмотрим. Жадность иной раз берет и не такие крепости.

— А что будет, если она их не возьмет?

— Тогда нам придется брать здесь власть силой.

— Ромодановский держит Москву в кулаке… — с сомнением произнесла Софья. — Это будет сложно. Очень сложно.

— Если захватить царевича, то он пойдет на переговоры.

— Блажен кто верует.

— В конце концов Петруше верны только его потешные полки. По-настоящему. С остальными можно договориться. Во всяком случае с их командирами. Солдатам же плевать. Если дать денег — на многое закроют глаза. В конце концов, какая им разница, кто правит? Главное, чтобы на войну не ходить и службу служить мирно. От семей никуда не отлучаться и прочих тягот не испытывать.

— Да. Но не со всеми удастся договориться. Тот же Патрик Гордон — стар и вряд ли захочет завершать свою жизнь изменой.

— Скорее всего. Но нам все и не нужны.

— Если Петр вернется из посольства многое может перемениться.

— Он не сможет вернутся быстро. Да и перехватить его несложно. Возвращаться Петрушка будет по землям Речи Посполитой. Думаю, к тому времени там все утрясется. И победит Август Саксонский. Не без поддержки этого бесноватого. Поэтому партия принца Конти окажется крайне негативно настроена к нему. И можно будет договориться с ними о… хм… небольшой услуге. В конце концов разбойников на дорогах много. Всякое может случиться.

— Ты же понимаешь, что это война? Нападение на царя нельзя оставить без ответа.

— Мы и не оставим. Поможем им свергнуть Августа. Уверен, что такая плата их вполне устроит. Ведь во всем можно обвинить Августа. Дескать, нападение совершили по его приказу.

— Слишком сложно… слишком… — покачала головой Софья. — Будем надеяться, что Риге нам повезет…

* * *

Тем временем Алексей находился в пушкарской избе и наблюдал за тем, как льют пушки. В который уже раз. И не просто смотрел, а внимательно изучал вопрос, не стесняясь спрашивать и записывать.

Работникам это нравилось минимально.

Да что и говорить — раздражал он их. Ведь для Руси это была еще эпоха мастерских. И индивидуальные секреты мастера являлись вещью крайне важной и значимой, определяющей величину оплаты его труда. А тут какой-то «штибзик» допекающий расспросами о самом сокровенном. И не просто спрашивал, а еще и записывал. Ну, не он лично, но сути это не меняло.

Если бы не статус царского сына и прямое дозволение царя, то слали бы они Алексея в самых экзотических направлениях. Где-то просто и бесхитростно, а где-то и с развернутыми дополнениями.

А так — приходилось отвечать.

По возможности мороча голову всякой мурой. Чтобы утопить суть технологических процессов в бесполезных действиях. Впрочем, Алексея так просто было не провести. Он раз за разом все показания фиксировал. Возвращался домой. Сверял с тем, что ему наболтали в предыдущие разы. И выделял общее. Формировал список вопросов. И через некоторое время подходил к мастерам снова. Через время, достаточное, чтобы они уже в известной степени позабыли свои показания. Во всяком случае не могли их дословно воспроизвести.

И так — слой за слоем снимал штукатурку.

Причем в большинстве случае мастера даже и не подозревали о том, что происходит. И ходили вполне довольные тем, что сумели малолетнего дурачка в очередной раз провести. Любопытного не по годам.