Лин-ли (СИ) - Солодкова Татьяна Владимировна - Страница 94

— Ты любишь его?

Лина, в этот момент привставшая на цыпочки и вытянувшая шею, чтобы рассмотреть над плечом напарника, в какую сторону свернула коричневая куртка, опешила от вопроса и резко вновь приземлилась на пятки.

— Ч-что? — Ее взгляд метнулся к его лицу. О чем он вообще?

— Ты любишь его? — как назло, музыка стала громче и быстрее, а они так и стояли посередине выделенного для танцев пространства и не двигались. — Если ты его любишь, я прямо сейчас догоню его и разрешу съездить мне по морде. Так любишь?

Непривычно темные глаза, пальцы, почти до боли впивающиеся в ее плечи, а на лице — ни тени улыбки, и взгляд — прожигающий насквозь.

— Не люблю, — сорвалось с ее губ.

Тихо, но Линден услышал. Улыбка вернулась, да такая, будто с его плеч только что свалился очень тяжелый груз.

Он подхватил ее руку и, высоко подняв ту над головой, заставил Лину повернуться к нему спиной, вновь увлекая в танец.

— Тогда расслабься, — прошептал на ухо.

И она… послушалась.

ГЛАВА 20

Дождь хлынул внезапно, когда они были уже в двух шагах от дома.

— Бежим, — крикнул Линден, хватая ее за руку, и они припустили бегом.

Вода лилась с неба сплошным потоком, перекрывала обзор. Плащ и капюшон промокли мгновенно, ледяные струи хлестали по лицу и стекали по спине. До рассвета оставалось еще несколько часов, а фонари вблизи общежития, как это часто бывало, разрядились и не горели, и, если бы не теплая рука, увлекающая ее за собой, Лина наверняка бы споткнулась и искупалась в ближайшей канаве.

Под ногами заскрипели знакомые ступени крыльца. Айрторн рывком распахнул дверь, и они ввалились в показавшийся до ужаса душным коридор.

Лина чувствовала себя мокрой кошкой, Линден хохотал и отфыркивался, как вымокший дворовый пес.

— Ты с ума сошел? — возопила она, силясь протереть руками глаза. — Можно же было поставить щит.

— Зачем? — Ему все еще было смешно. Когда он привалился спиной к стене, борясь с мокрыми завязками своего плаща, его плечи по-прежнему подрагивали. — Так же веселее.

— Обхохочешься, — проворчала Лина. Деревянные от холода пальцы не слушались и отказывались развязывать шнурок и у нее. — Отличная забава — побегать под ледяным дождем.

— Ага, — безмятежно отозвался напарник, наконец бросив свой плащ на вешалку. — Спорим, ты никогда так раньше не делала?

Линетта скорчила ему гримасу. Делала, не делала… Конечно не делала.

Линден смешно изогнул бровь, ожидая ответа, и она не выдержала, рассмеялась.

Все это… весь этот вечер был настолько абсурдным, настолько не вписывающимся в ее обычные устои, что, если пытаться его анализировать, можно сойти с ума. Куда проще — махнуть на все рукой и посмеяться. Кажется, она еще никогда в жизни так долго и много не смеялась. Даже мышцы лица начало сводить. Или это после пробежки под ледяным дождем?

Наконец Лина справилась со своим шнурком, потянулась к крючку, но Айрторн перехватил вещь из ее рук и повесил сам. На полу под его собственным плащом уже образовалась целая лужа.

Кап-кап, кап-кап, лужа все увеличивалась в размерах, особенно, когда два мокрых плаща оказались на соседних крючках, рукав к рукаву.

Кап-кап…

В доме было абсолютно тихо. Дорнан все еще проводил время с Люси на площади. Розария, должно быть, давно легла спать. Ни единого звука, кроме капели с одежды. И собственное сердцебиение вдруг показалось Лине громогласным.

Линден повернулся к ней, чуть кривовато улыбнулся, глядя на нее с каким-то немым вопросом в глазах. А Линетта… просто замерла. Неподвижная статуя с бешено бьющимся сердцем.

Ей же все это не почудилось, правда? Там, на площади, во время танцев, и сейчас…

"Только не анализируй, Деверо, — твердо сказала она себе. — Не смей"

А больше Лина ничего не успела: ее впечатали спиной в стену и накрыли губы губами. Никакой нежности или осторожности, страстно, даже как-то дико, будто изголодавшись — именно так, как ей сейчас было нужно.

Мокрая, холодная, липнущая к телу одежда и горячие губы и руки — безумный контраст и совершенно безумное состояние.

Возможно, следовало его оттолкнуть. Напомнить, что это неправильно, они напарники, черный и белый маги, высокородный лорд и дочь лавочника. Возможно…

Но как быть с тем, что, по ощущениям, правильными как раз казались эта близость и эти прикосновения? Жизненно необходимыми. Долгожданными.

Никогда еще путь от входной двери до комнаты не казался Лине таким длинным и коротким одновременно. Они целовались, неистово, жадно, не отлепляясь друг от друга ни на миг, врезаясь спинами и плечами в углы и стены.

Бесконечное кружение остановилось точно между дверей их комнат. Линетта оказалась прижатой спиной к стене, а его губы оторвались от ее губ, спустились ниже, проложив дорожку из поцелуев к шее и там задержались. Она слышала его тяжелое дыхание и сама судорожно хватала ртом воздух. Чистой воды безумие, но такое желанное, что доводы рассудка, почему это следует прекратить, звучали в голове все тише, пока окончательно не исчезли.

Как Айрторн сказал ей на площади? "Просто чувствуй"? Теперь она понимала, что он имел в виду, и это действительно было единственным, чего Лине сейчас хотелось, что ей было по-настоящему нужно: просто чувствовать — не думать.

— У меня к тебе только… один вопрос… — Линден все еще тяжело дышал.

— Какой? — ей слова тоже давались с трудом.

Его рука оказалась между стеной и ее спиной, и он крепче прижал Лину к себе. Поднимаясь от шеи, которую только что целовал, прочертил носом дорожку до виска и замер у самого уха.

— Ты собираешься продолжать отношения с Фердом?

Боги. Он думает, что она все еще?

Плевать. Сейчас ей не хотелось ни думать, ни объясняться. Она так решила.

— Нет, — твердо произнесла Лина всего одно слово. Единственно важное и нужное.

В полумраке коридора было не разобрать, но ей показалось, Айрторн улыбнулся. И на сей раз она сама нашла своими губами его губы. Чтобы проверить — зачем же еще? И да, Линетта не ошиблась, он совершенно точно улыбался.

— Пойдем ко мне? — Линден оторвался от нее всего на мгновение, чтобы произнести эту фразу.

— Почему… это… к тебе? — возмутилась Лина между поцелуями.

И на сей раз они прервались, потому что ему стало смешно.

— Если это единственное, что тебя волнует, то неважно к кому.

И он все-таки увлек ее за собой к двери своей комнаты.

ГЛАВА 21

Лина проснулась от того, что ей стало жарко. Пришлось выбираться из-под горячей руки, крепко обнимающей ее под грудью и прижимающей спиной к не менее горячему телу. Однако узкая типовая кровать, какие стояли в каждой комнате в общежитии, не была рассчитана на двоих и место для маневра было ограничено. Поэтому Линетта лишь немного сдвинулась к краю и повернулась на другой бок.

К счастью, удалось это сделать достаточно тихо и осторожно, чтобы не разбудить спящего рядом мужчину. Тот только повернулся на живот, обнял подушку и продолжил безмятежно спать, зарывшись в нее носом.

Лина не сдержала улыбки.

Подставив согнутую в локте руку под голову, она лежала и смотрела на лежащего рядом напарника, друга, внезапного любовника и, кажется, просто совершенно не подходящего ей человека, с которым она провела прошлую ночь, и улыбалась.

Светлые до белизны волосы разметались по белокожим плечам и подушке, спина равномерно вздымалась от спокойного во сне дыхания, а лицо с ярко выраженными аристократическими чертами в этот момент было настолько умиротворенно расслабленным, что казалось совсем юным. Молодой прекрасный лорд… Как принц из сказок, которые читала ей в детстве бабушка. И неважно, что тогда она представляла принца совсем другим.

Линетта вздохнула, но так и не сдвинулась с места и не перестала улыбаться. Не могла.

Интересно, у нее тоже припухшие губы? При воспоминании о том, что вытворяли с ней эти губы прошлой ночью, кровь прилила к лицу.