Балтийские комбинаторы (СИ) - Буланов Константин Николаевич - Страница 16

— Ну вот, я так надеялась на занимательное повествование о далекой и неизведанной стране, а вы опять все свели к делам, — надула губки хозяйка. — Добавки чая не получите, пока не исправитесь!

— И о чем же ты хотела бы узнать, дорогая? — слегка усмехнулся от такого поведения супруги Иван Иванович.

— О людях! О чудных животных! О неизведанных землях с их прикрасами! О местных диковинках, в конце концов! — аж подняла она глаза к потолку, явно представляя себе нечто неимоверное.

— Боюсь, что все перечисленное вами окажется не столь интригующим, как вы того ожидаете, — вновь отдав должное великолепному чаю и тающему во рту бисквиту, покачал головой Протопопов. — Народов там проживает множество, совершенно разных вероисповеданий, и до последнего времени они постоянно ходили друг на друга в набеги, отчего былые победители ныне постоянно понукают и третируют некогда побежденных. Сейчас, вроде как, установилось некоторое подобие центральной власти негуса. Но каждый назначенный на свою провинцию, скажем так, князь-воевода или рас, если говорить на местный манер, крутится, как может. Потому они вечно испытывают нужду во всем и настойчиво требуют дары с проезжих купцов и нас, белых. Как говорил Виктор Федорович, без пары запасных карманных часов, тугого кошеля серебра и полудюжины винтовок лучше никуда не отправляться, чтобы не обидеть очередного князя отказом в дарении приглянувшейся ему вещи. Больно у них ценится все, что нельзя вырастить на поле или же собрать в лесу. Особенно современное оружие, которого постоянно не хватает в удаленных от центра провинциях. Опасается Менелик II излишнего усиления своих расов, вот и хранит большую часть винтовок в столичном арсенале под замком и охраной. И правильно делает. Ведь там до сих пор верховодит право сильного, и законы применимы лишь к простому люду. Да и то, трактуются они всегда с местной спецификой. Взять хотя бы рабство, что, с некоторыми исключениями, было повсеместно запрещено. Христианина, нарушившего данный закон, легко могут приговорить к смертной казни, тогда как в провинциях с мусульманским населением жены, по сути, являются рабынями своих мужей, да и людей, прежде находившихся в рабстве, никто не отпустил. Плюс, абсолютно везде развита дифференциация людей по одежде. Тканные материалы имеют право носить только люди высокого положения и достатка, тогда как низшие сословия одеваются лишь в простейшие изделия из кожи. При этом в каждой провинции это самое положение определяется на свой лад, — не стал он сильно углубляться в эту тему, чтобы не дойти до факта запрета носить что-либо, кроме кожаной юбки, многим местным женщинам, среди которых нередко встречались очень даже хорошенькие, на взгляд европейца, красотки. — Так же в каждой провинции свои предпочтения в еде. По сути, где что растет, то и употребляют. Кто-то умудряется выпекать лепешки даже из сквашенной мякоти каких-то особых деревьев, которые иные путники побрезгуют взять в рот. Мясо же многие предпочитают есть сырым. Но, то мясо доступно лишь очень состоятельным по местным меркам людям при том, что много где водятся дикие козы. В основном же питаются лепешками, овощами и всевозможными злаковыми культурами, хорошенько сдабривая пищу жгучими специями. Опять же, повсеместно в чести мед и напиток вроде медовухи у тех, кто себе это может позволить. Прочие же пьют пиво, от воспоминания вкуса которого Виктор Федорович аж передергивал плечами. Видимо, больно оно у них специфическое. А вот с прикрасами и диковинками там туго. Разве что шкуру какого-нибудь хищника добыть можно, ну и бивни слонов, коли разрешение на охоту выдадут. С последним у них там весьма строго. Берегут они этих зверей.

— Ну разве можно так рассказывать о дальних неизведанных землях! — все же оказалась обманута в лучших чувствах баронесса. Тем не менее, опустевшая кружка Николая Николаевича была тут же наполнена новой порцией ароматного напитка.

— Вы уж извините меня, старого морского сухаря, Наталья Федоровна. Но никакой романтики, жажды приключений и древних сокровищ там не встретишь. Лишь невыносимая жара днем, холод по ночам, особенно в горах, и лихорадка ожидают всякого путника. Не говоря уже о выбеленных ветрами и дождями человеческих костях, что в огромных количествах десятилетиями лежат тут и там никем не погребенные еще со времен междоусобных войн. Хотя для местных нынешние времена кажутся неимоверно благополучными, поскольку уже лет десять никто никого не вырезал и можно спокойно заниматься своим делом — обрабатывать землю, пасти скот, торговать. Что называется, живи и радуйся. Правда, неизвестно сколько это благоденствие еще продлится. Нынешний негус уже не в состоянии править в полной мере по причине слабого здоровья из-за перенесенного удара. А сыновей у него нет. И лишь один единственный малолетний внук в наличии, вокруг которого постоянно вьются англичане. Так что, чувствую, хлебнем мы еще бед в этой стране. Потому и вкладывать в нее солидные средства, резона никакого нет. Лучше уж с умом пристроить их в России матушке. Вы, кстати, как я слышал, ныне стали хозяйкой первого в нашем отечестве таксопарка? — перевел он тему разговора на более близкую супруге своего друга.

— Ванечка настоял, — как бы извиняясь за то, что опередила всех мужчин на данном поприще, слегка потупила свой взор баронесса. — Он же и машины для работы выбирал. Ныне первых работников заканчиваем обучать в специально открытой для того школе шаферов и механиков, благо семь автомобилей были получены из Франции очень оперативно. Вот трое наиболее смекалистых учеников уже как с неделю и разъезжают по дорогам столицы. А в следующем месяце к ним добавятся еще с дюжину, как только придет новая партия моторов. Даже и не знаю, как со всем этим хозяйством управляться, — покачала она головой. — Хорошо хоть муж никогда не отказывает в помощи. Что ни спроси — все подскажет, где да как лучше сделать. И откуда только знания такие берутся?

— Иван Иванович у нас вообще уникальный человек, — не смог не согласиться Протопопов, ныне единственный, помимо императора, знавший о нем правду. — Многое видит сильно иначе, нежели все прочие. Оттого и в делах постоянно, что видение его нередко более чем верным оказывается, а потому очень ценно и востребовано. Я ведь, каюсь, тоже не только в роли гостя сегодня явился, но и с целью прильнуть к мудрости его, границ не знающей, — аж театрально приложил руки к груди Николай Николаевич, прежде чем рассмеяться вместе с хозяевами.

— Хорошо, все с вами понятно, мужчины, — покачала головой Наталья Федоровна. — Идите уже, секретничайте о делах своих дальше. Как обед будет готов, я вас позову к столу.

— Благодарю, солнышко! — подарил барон своей второй половинке самую теплую улыбку, на какую только был способен. — И не серчай на Николая Николаевича. Он человек служивый и зачастую не принадлежит самому себе.

— Будто ты себе принадлежишь, — вновь покачала та головой, глядя на супруга.

— Конечно, я себе не принадлежу! — не стал отрицать очевидное Иван Иванович. — Ведь я весь твой! Душой и телом! — чуть развернувшись в своем кресле, подобно отыгрывающему свою роль актеру протянул тот руки к своей второй половинке, тем самым наглядно подтверждая свои слова.

— Ох, что-то не верится, — слегка сощурила та глаза. — Сколько пудов бумаги за последние годы извел. А я ни одной хвалебной оды так и не дождалась! Верно, кому другому их пишешь! — обвинительно ткнула баронесса в супруга пальцем и тут же присоединилась к вновь наполнившему гостиницу смеху.

— Впредь обещаю исправиться! — повторив недавний жест гостя, прижал он к груди свои руки. — Когда-нибудь. Наверное. Если не забуду, — все же на всякий случай уточнил барон под надувание губок своей супруги. Перекинувшись еще парой полнящихся легким юмором фраз, мужчины откланялись и скрылись в рабочем кабинете хозяина апартаментов, дабы вернуться к прерванному разговору.

— На чем мы там остановились? — возведя очи к потолку, задал вопрос в пространство расположившийся за своим рабочим столом барон.