Скромница Эльза и ее личный раб (СИ) - Саринова Елена - Страница 3

— Их было двое?

— Да, уважаемая дирья. Два. И темные они. Я ж вижу, если даже и не местные. Ну, там по взглядам, по наколкам, по словам. Тот, что со спичкою в зубах вообще… — и добавил с придыханием. — с порванным был левым ухом.

— И что? — отчего-то пальцами ухватила я свое собственное со скромной золотой серьгой.

Юник в изумлении подскочил со стула:

— Как это что?! Уши по пиратскому закону рвут, когда одного из их братии с позором гонят. Ну там за воровство у своих же, клевету, подлог.

— Понятно, — мигом отпустила ухо. — Так значит, их было двое и где вы встретились?

— А чего встречаться то, мы ж не приятели? — вскинул реденькие брови Юник. — Я мимо шел по этой улице. У отчима моего здесь дальше столярная мастерская. Ох ты ж…

— Что? — махом подобралась я.

— Я это, должен был давно к нему прийти. Помочь с большим заказом. А теперь…

— Теперь ты помогаешь мне! — сказала, как отрезала и вслед добавила еще. — Серебряный зайр хочешь?

Ну, конечно же, он хочет! Иначе к чему была вся мальчиковая вальяжность напускная? Да только, чем он мне поможет?..

— Уважаемая дирья, я согласен. Только, знаете, мой отчим…

— Хочет тоже?

— Знает много. Он того… до мамки в самой главной банде был.

— Да что ты? — тщательно ведя в голове мыслительный процесс, пропела я. — Я подумаю еще немного. Только помолчи. Мне нужно всё решить.

— А что решить то?

— Юник! Ну, с чего начать.

— Так, уважаемая дирья, вы того, начните с присланной вам этими двумя записки…

Город-остров Зайра,

Улица Канатов.

Как бы жил наш мир, если бы люди обладали неимоверной силой? Люди б обладали властью. Но, в мире, где ревностно трудится весь многопрофильный небесный пантеон, границы полномочий очень чётки — власть небесам, а подчинение земле. И чтоб не вмешивались! Однако, за особые заслуги или компенсацией, кому как повезет, мы, люди, можем быть одарены богами. И боги дарят артефакты.

Настоящая артефакторика пару веков назад как раз и началась с «откупных божественных камней». А уж потом на их основе зародились и постепенно усложнялись природные комбинированные варианты. До уровня искусства. Об искусстве! Нет, об артефакторике!.. Бесов чепчик, в голове такой раздрай…

О географии! Бережное море. Его юго-восточные, нескончаемые по определению волны облизывают берега Омады, отчизны матушки моей. Страны горячих и сухих ветров, глазурной дворцовой роскоши, апельсиновых садов и великой золотой пустыни. Пустыня, да, там одна. И называется она «Амбей», что в переводе с омадийского обозначает «Силу». Название это дано пескам не просто так, из уважения перед их злой стихией, а в честь одного единственного места в самом центре. Места особенного, принадлежащего из века в век лишь омадийской правящей чете. И как оное выглядит кроме них, конечно же, никто не знает. Мираж? Скрытый оазис? Подземный лабиринт? Да мало ли возникало версий с иллюстрациями и свидетельствами очевидцев во всех главных газетах континента? Но, достоверно лишь одно — такое место есть. И в месте том хранится рода правящего сила. А как ее найти? Увидеть? Унести? Для этого необходим прибор «Хрустальные очки». Какое я имею отношение к нему? А я ведь уже имею! Очки — мощный древний артефакт. И мне надо бы… ну, по условию в полученной записке достать его.

— Я-я… не-е… Вот, кочерыжка!

— Да ты, малец, вообще не знаешь, что это такое.

— Кочерыжка, что ли?

— О-о! — в запале закатив глаза, я тут же на всей скорости споткнулась.

Да потому что мы с конопатым спутником моим не шли сейчас. Мы с ним неслись по выщербленному тротуару. Хотя изначально, все ж, аккуратно и незаметно на пару выползли с балкона, накрытого плющом.

Тенисто узкая, загруженная скучными домами, улица Канатов вскоре свернула вправо и вовсе оборвалась глухим забором с приколоченной картонной вывеской «Продам. Без посредников». Судя по изрядной линялости картонки, без посредников данный забор никак не думал продаваться. И я, развернувшись в этом странном тупике, лишь растерянно успела пискнуть и показательно взмахнуть рукой, как отрок, оттопырив свой тощий тыл, вполне отработанно качнул в сторонку одну из заборных досок:

— Уважаемая дирья, нам, это, туда.

И продолжать пищать отпала всякая необходимость.

До крепко сколоченной столярной мастерской мы с Юником добрались чужими огородами-садами. Хотя, три странных, прикрытых тряпками, гряды на нашем пути за не менее странной полуразвалившейся лачугой вполне могли сойти и за вотчину чего-то, гораздо интереснее местной моркови или кабачков. Сам же адир Садак, судя по гордому обращению, законный гражданин этого замечательного острова (сарказм мой можно проигнорировать), предстал в дверном проеме низкорослым лысым пузачом, в котором глаз радовал лишь залихватски искривленный набок нос. Но, это до момента, когда адир Садак поймает взгляд ваш стальными серыми глазами. Каюсь, я даже замерла на несколько секунд. Почему на несколько всего? Разглядела на заднем его фоне гроб, приткнутый к стенке.

Это был не совсем обычный гроб. Точнее, вовсе необычный. Он по всему континенту так и зовется: «Зайринский». Определение данное, давным-давно став нарицательным, обозначает слово «несерьезный». А все почему? Здешний остров обделен землей. Тем более для полноценных кладбищ. И на паре-тройке самых древних здесь давно стоят чьи-то монументальные торговые дома. Вот именно по этой уважительной причине всех упокоившихся граждан Зайры попросту сжигают. А уж потом либо рассеивают пепел в море, либо втыкают его в стену. Благо, стен хватает. Особенных, на особых площадях. И если из любви к искусству, все ж, заступиться за островные «несерьезные» гробы, то стоит отметить, некоторые из них бывают очень даже хороши (те, что на выставках в музеях континента). И, подумаешь, похожи они на пеналы для карандашей. Это я так заступилась?.. Нет! Гроб, что приткнут сейчас к стене в уже знакомой мне мастерской как раз хорош. Он весь как кружево ажурен и отлакирован идеальными слоями. Да и вообще, элегантней, чем его создатель.

Город-остров Зайра,

столярная мастерская адира Садака.

Торговалась я с зайринским гробовщиком как на зачете со студентом за оценку. Долго, со вздохами и закатыванием глаз. Причем, закатывал их гробовщик, адир Садак. Ну вот никак не ожидал он от улисийской благовоспитанной девицы подобной… неутомимости. Юник, надраивающий в сторонке ворсистой тряпкой лаковое покрытие гроба от нашего диалога так в итоге разошелся, что гроб ажурный засверкал местами, точно зеркало.

— Да где это видано, чтобы вот так!

— Так создадим же прецедент, уважаемый адир. Вы мне отличное снисхождение в цене, а я позабочусь вписать ваши гробы в «Путеводитель по острову» от нашего Географического общества.

— Чего?

— Ах-х-хи-хи-хи. Хи-хи!

— Юникин! — вдохнув с присвистом, гаркнул криминальный отчим. И, сплюнув на пол, выдал лично мне. — А-а! Лады! Одиннадцать серебряных за сведения, охрану двух бойцов и сопровождение по Зайре!

И тишина… А все-таки, качественные у меня с собой прихвачены успокоительные капли. Надо бы еще раз их… чуть позже.

— Кх-хм. Значит, договорились. И, адир Садак, давайте медленно и хладнокровно все условия еще раз повторим…

До самого полудня я, как ни странно, проспала. Вот просто на подушку бух и всё. Возвращаться для ожидания вестей в гостиницу адир Садак отговорил — опасно. Сам же, отрабатывая зайры, напялил кожаную шляпу и ушел, прихватив с собою упирающегося пасынка. А я осталась. И теперь, проснувшись, лежала скромно на спине. Рассеянно хлопая глазами, пялилась в необструганный низкий потолок в маленькой комнатке за печкой. Да это даже не комнатка была, а так, закуток для отдыха. В нём помещались лишь топчан под колючим покрывалом, кривая тумбочка и я… Лежу, вспоминаю сон. Романтический, между прочим. А вместо фона из приятной тихой музыки — жужжание шальной местной осы. Туда-сюда вдоль рамы на окне… туда-сюда…затихла и опять. Да ну ее и эту музыку.