Нижний мир (СИ) - Стоев Андрей - Страница 27

— Гана, а как вы с Линой познакомились? — спросил я, прихлёбывая чай.

— А она что — ничего не рассказывала? — удивилась Гана.

— Может и рассказала бы, если бы я спросил. Но я и не знал, что вы дружите.

— Если кратко, то мы вместе учились в Академиуме, — хмыкнула Гана. — А полная история немного сложнее. Я была вроде вас с Леной — очень хорошая основа и никакие вторичные характеристики. Меня почти уговорили перейти на ремесленный, но семья у нас была небогатой, а заём мне предложили на таких условиях, что мне его и за пятьдесят лет было не отработать. Да ещё и потребовали в залог мастерскую отца. У боевиков с этим проще — им, на худой конец, можно княжеский заём взять, а ремесленников банки воспринимают как дойных коров. Так что уходить с боевого я отказалась, и в деканате начали думать, куда бы меня сунуть — для третьей группы у меня основа слишком хорошая была, а для первой я по вторичным не подходила. У меня мамы-Высшей не было, сам понимаешь.

Ага, стало быть, мы с Ленкой правильно догадались, что в первую группу нас определили из-за мамы.

— Так что в результате меня непонятно зачем сунули во вторую группу, к родовичам, — продолжала Драгана. — Как ты думаешь, каково там было мещанке из небогатой семьи?

— Ну, мы-то с Леной никакого отрицательного отношения от родовичей не ощущаем, — ответил я, — но наши одногруппники как-то упоминали, что девчонки из второй группы очень свысока на них смотрят.

— Ещё бы студенты из аристократов что-то ощущали, — засмеялась Драгана. — А вот к мещанам многие благородные относятся презрительно. Меня они в своей группе вообще терпеть не захотели, и потихоньку начали травить. В конце концов это стало совсем невыносимым — я уже думала просить о переводе хоть куда-нибудь, и тут вдруг Алина объявила, что берёт меня под свою защиту. Всё сразу прекратилось, конечно — Алина же была официальной наследницей Тириных, и вообще самой родовитой и самой сильной на курсе. Так что вслед мне шипели, но пакостить боялись. Ну а мы с Алиной как-то так постепенно и подружились, к пятому курсу были уже не разлей вода.

— Наши говорили, что Анета Тирина тоже излишним высокомерием не отличается.

— Девочка прекрасно воспитана, — кивнула Драгана. — Вот и вы с Леной к своим одногруппникам тоже хорошо относитесь. Даже вне Академиума регулярно встречаетесь.

— Для нас оплатить изредка ужин в «Цыплёнке» вообще не расходы. Зато в группе нормальная атмосфера, живём дружно.

— Все бы так думали, — усмехнулась Драгана. — Вашим одногруппникам повезло, они, наверное, даже не понимают, насколько вы отличаетесь от большинства аристократов.

Мне в голову пришла интересная мысль — а ведь то, что она так хорошо к нам с Ленкой относится, наверняка связано с тем, что у нас нет привычки кичиться происхождением. Думаю, для неё не прошёл даром печальный опыт общения со своими одногруппниками, такие вещи обязательно оставляют след. И будь мы типичными аристократами, наши отношения с Драганой вряд ли могли бы стать настолько неформальными. Просто поразительно, насколько неожиданно иногда отзываются обычные, в общем-то, поступки.

Затем я вдруг вспомнил момент в рассказе, который чуть не пропустил:

— Гана, мне вот неясно насчёт вторичных характеристик — Ясенева нам с Леной сразу сказала, что с такими характеристиками у нас нет шансов стать даже Старшими.

— Ох уж эта Ясенева, — засмеялась Драгана. — Она всё правильно сказала, вот только забыла упомянуть, что студенты с такими характеристиками если выживают, то практически наверняка становятся Высшими, минуя большинство ступеней. Но ты не обольщайся особо — хотя шансы стать Высшими у таких, как мы, больше, зато выжить в процессе сложнее. Для нас почти непосильно построить конструкт правильно и вовремя. Я думаю, вы сами в этом убедились, когда проходили тестовый коридор на экзамене. Кстати, как вы оба ухитрились сдать на «превосходно»? Я в своё время сдала на «приемлемо». Почти дотянула до «достойно», но всё-таки не смогла.

— Нам очень помогли волевые построения, — ответил я. — Без них мы, скорее всего, тоже на «превосходно» не вытянули бы.

— Вы уже можете волевые построения? — поразилась Драгана. — Ну надо же. Это, конечно, всё объясняет. У меня перед отъездом не нашлось времени посмотреть доклад по результатам экзаменов, но когда приедем обратно, я обязательно почитаю, что там Менски про вас написал.

— Я думаю, после пещеры ты будешь представлять наш уровень куда лучше Менски, — заметил я.

— Вполне возможно, — улыбнулась она. — А насчёт слов Магды — не бери в голову. К Силе ведёт очень много самых разных путей, и у каждого он свой. Чужие советы направят тебя скорее на ложный путь, так что лучше их не слушать.

Мне вспомнилось, что Стефа говорила мне то же самое и вообще не хотела обсуждать со мной эти темы.

— Хотя знаешь, — подумав, добавила Драгана, — мне иногда кажется, что от нас здесь вообще ничего не зависит, и только сама Сила решает, кого возвысить. И если она сочтёт тебя достойным, то ты станешь Высшим, каким бы путём ты ни шёл.

Я так задумался над новой и неожиданной философской концепцией, что даже не услышал, как хлопнула дверь. От размышлений меня отвлекло только появление в двигательном отсеке Фриды, не заметить которую было, конечно же, совершенно невозможно.

— Как обстановка, какие проблемы? — бодро осведомилась она.

— Обстановка рабочая, проблем нет, — отрапортовала Гана. — Садись с нами чай пить.

— Нет, чай пить не буду, некогда, — отказалась Фрида. — Я зашла просто глянуть, всё ли в порядке.

— Всё в порядке, — пожала плечами Гана.

— А почему двигатель так тихо работает? — Фрида с недоумением посмотрела на тихо рокочущий мотор.

— А зачем ему громко работать? — удивилась Гана.

Фрида не ответила. Она потрогала кожух двигателя, потом приложила к нему ухо, а потом, ни слова не говоря, вышла из отсека. Мы посмотрели друг на друга.

— Странная она какая-то, — выразил я общее мнение.

Через несколько минут Фрида вернулась вместе с капитаном. Олаф кивнул нам, затем тоже подержал руку на кожухе.

— Что-то он и вправду как-то тихо работает, — озадаченно сказал капитан.

— Капитан, если надо погромче, — раздражённо сказала Гана, — то я могу повесить на вал какую-нибудь погремушку.

Олаф, не ответив, обошёл двигатель вокруг.

— А сейчас он в каком режиме? — наконец спросил он.

— Экономический ход, четыреста оборотов, капитан, — отрапортовал я.

— Полный ход дайте, — распорядился Олаф.

— Кен, доведи до тысячи оборотов, — спустила распоряжение по цепочке командования Гана.

Я плавно прибавил газ. Рокот мотора усилился, и вибрация пола стала заметной.

Олаф переглянулся с Фридой и озадаченно почесал затылок.

— У нас он на малом ходу гораздо громче работал и весь трясся, — сказал он. — На полный мы вообще боялись его включать.

— Мы его отрегулировали, — объяснила Гана.

— И что, он теперь всегда будет так работать?

— Если механик за ним будет следить как положено, то лет двадцать — тридцать нормально проработает, — пообещала Гана. — А потом надо будет капиталку сделать, и он ещё лет двадцать отходит.

— Ясно, — сказал Олаф и замолчал, хотя по его виду было видно, что ничего ему не ясно. — Ладно, возвращайтесь на экономический ход. Пойдём, мама.

На этом начальство покинуло нас в неопределённых чувствах.

— Залёт, боец, — со значением сказал я Гане.

— Чепуха, — махнула она рукой. — Человек в принципе охотно верит в чудеса, но далеко не во всякие. Ни один разумный человек в жизни не поверит в добрую волшебницу, которая вдруг ни с того ни с сего превратила его полностью убитый движок в совершенно новый. Такого быть не может, поэтому он обязательно придумает какое-нибудь рациональное объяснение и успокоится. Так и будет, вот увидишь.

Ждать пришлось недолго, увидел я это уже за ужином.

— Так значит, Гана, — спросил капитан, терзая огромный шницель кордон блю[20], — там была неисправность с подачей масла, оттого двигатель и стучал?