Его чёрное сердце. Искупление (СИ) - Ковалевская Алиса - Страница 29

Открытка была самая обыкновенная, с выпуклыми розами, только по краю шла отделка из ленты. Взяв её в руки, я заметила плетёную нить. Сердце сжалось раньше, чем пришло осознание: из таких нитей сестра плела нам браслеты, когда нечем было занять руки.

Вдруг захотелось отдёрнуть кисть. Выбросить открытку и забыть о ней. Нехорошее предчувствие поднималось изнутри.

– Где ты это взяла?

Дочь хлопнула длинными ресницами.

– Где ты взяла открытку, Жасмин? – повторила я чуть строже.

Жасмин показала на дом.

– Тоша дала.

Я осмотрелась в поисках собаки, но её видно не было. Вот же неугомонное существо! Погладила розы с чувством горького сожаления. Лейла всегда любила украшать открытки лентами и собственным декором. Хотела открыть, но заколебалась. Скорее всего, эта открытка была предназначена Амину. Так стоило ли? Мы решили оставить прошлое позади, а это…

И всё-таки остановиться я не сумела. Раскрыла открытку и… Почерк принадлежал не сестре. И не Амину. Твёрдый и совершенно незнакомый.

«Ты самое прекрасное, что могло случиться со мной».

На этом всё. Ни подписи, ни даты.

– Пойдём, – Жасмин потянула меня за подол платья. – Мама, пойдём туда, – показала на сад.

Я поддалась. Взяла дочь за руку и повела в тень деревьев. А у самой перед глазами стояла выведенная уверенным почерком строчка. Если открытку сделала Лейла, кто это написал? А если её подарили Лейле…

Жасмин вприпрыжку подбежала к дереву, подобрала прелое яблоко. Пришлось оставить всё на потом.

– Ну что ты грязь подбираешь? – забрала и отбросила подальше.

– Это не грязь, – возмутилась Жасмин. – Это яблоко. А папа когда? Хочу папу!

Я тоже хотела, чтобы Амин поскорее вернулся. После ночи на берегу реки прошло уже четыре дня. Позавчера он уехал, сказал, что должен помочь отцу с делами, и обещал вернуться к сегодняшнему вечеру.

Сев прямо на землю, я притянула Жасмин к себе. Та с готовностью села мне на колени. Да, взгляд отцовский. Точь-в-точь.

– Соскучилась по папе?

Она закивала.

– Я тоже соскучилась.

Кому бы ещё могла так признаться, как ни ей?

Жасмин зашевелилась. Нагнулась и потянула за ленточку. На минуту я забыла про открытку, но дочь напомнила. Над нашими головами безмятежно шуршали листья, только я не могла отделаться от предчувствия недоброго. Посмотрела на виднеющийся между деревьев дом. Вдали хрустнула ветка. Я вздрогнула, взгляд метнулся вглубь сада. Ничего. Никого. Только чувство, что прошлое оплетает руки и ноги липкой холодной паутиной. Вдруг стало страшно, снова появилось ощущение, что кто-то наблюдает за нами.

– Пойдём в дом, – я поставила Жасмин на ноги. Крепко взяла её ладошку и повела обратно.

Жасмин обернулась.

– Там! – она вдруг показала на деревья и стала вырывать руку.

– Нет. Нет, Жасмин, пойдём.

Сердце заколотилось ещё быстрее. Не знаю, как, но Жасмин вывернулась и бросилась обратно. На меня накатила паника. Но Жасмин просто подняла что-то с земли и вернулась.

– На, – протянула мне открытку.

Я перевела дыхание. Взяла её онемевшими пальцами и, больше ничего не говоря, потянула Жасмин на полянку перед крепостью.

Открытка. Я просто забыла открытку. Украшенный лентой картон обжигал руку, а я сжимала пальцы Жасмин и хотела одного: чтобы Амин вернулся как можно скорее.

Амин

Давно меня так не тянуло домой. Да и тянуло ли вообще когда-нибудь?

– Что ты думаешь о Сабине? – спросил я Захара.

Тот посмотрел на меня через зеркало.

Я скривил губы. Верно, не дело говорить о своей жене с охраной.

– У вас прекрасная дочь.

– Ну и лис же ты.

Захар ухмыльнулся. Я тоже. Два проведённых у отца дня не прошли зря. С завёдшимся у него под боком хорьком я долго не церемонился. Старый адвокат, чтоб его. А ведь отец доверял ему… Самое поганое, что может быть – предательство того, кому веришь.

За последние несколько лет папа сильно сдал. В этом была и моя вина. После смерти Лейлы я редко бывал у него, только по делу. Всегда считал, что отцу не особенно кто-то нужен, что он держит всё и всех в кулаке. Но нет. Время неумолимо.

– Останови тут, – попросил я, когда мы проезжали возле цветочного магазина.

В открытой витрине были выставлены розы и крупные белые лилии. С минуту я рассматривал прилавок, не выходя из машины, потом приказал ехать дальше. Всё не то.

Включил видео, присланное Сабиной утром. На нём Жасмин возила ложкой в тарелке с кашей и без умолку болтала, путая слова и слоги. Её тёмные глаза обрамляли густые, как и у Сабины, ресницы. Жасмин вдруг громко чихнула, и ошмётки каши разлетелись по столу.

Да, у меня прекрасная дочь.

Я поднял голову. Мы как раз проезжали мимо входа на городской рынок.

– Здесь? – переспросил Захар, притормозив.

У ворот сидели старухи. Те, которые не могли заплатить за аренду места внутри. В ведре возле одной стояли цветы: поздние, садовые.

Я вышел и протянул несколько купюр. На морщинистом лице не возникло ни удивления, ни радости. Старуха посмотрела на деньги. Взяла и подвинула ко мне ведро.

– Береги настоящее, – сказала она вместо благодарности. – Бойся прошлого.

Я нахмурился. Кивком велел ей продолжать, но она больше ничего не сказала. Убрала деньги в карман и, вытащив цветы из ведра, подала мне.

– Свежие, хорошие. Простоят долго.

– Что ты имела в виду, мать? – переспросил я, взяв букет.

– Ты всё слышал, – она дотронулась до моей руки. – А теперь езжай. Она ждёт.

***

Сабина была позади дома. Стоя на коленях, рассматривала низкорастущий куст с видом, словно это яйцо с кощеевой смертью внутри. Да чёрт знает, может, так оно и было. Вспомнить хотя бы, что она едва не прикончила меня.

Стоило мне подойти, она подняла голову. Устремила на меня пронзительный взгляд.

Я остановился. Сабина сидела, замерев.

Букет в руках вдруг показался мне несуразным и неуместным. Захотелось выругаться. Зачем ей эти садовые цветы, когда вокруг их немерено?!

Но Сабина встала, отряхнула руки о подол и пошла ко мне. Я было протянул ей букет, и тут тишину между нами прервал телефон.

– Чёрт… – процедил я, шаря по карманам.

Сабина улыбнулась и забрала цветы.

– Как понимаю, они для меня? Если нет, могу просто подержать.

Звонил брат. Вчера вечером мы договорились, что сегодня он приедет. Но брать трубку я не спешил. Рассматривал лицо жены, пока навязчивая мелодия давила на уши.

– Ответь, – шепнула Сабина.

Отвечать не хотелось. Но Сабина ждала, а я должен был взять трубку.

– Да, – ответил я, не сводя с Сабины взгляда.

А может, ну его? Взять их с Жасмин и опять увезти в Италию? Одолжить у Аверина дом или, что лучше, найти какой-нибудь ещё более уединённый. Не в Италии, так в Монако или где-то на краю света.

На губах Сабины появилась чарующая полуулыбка.

– Я скоро буду у тебя. Всё в силе?

– В силе, – подтвердил я, смотря на жену.

С букетом садовых цветов, в свободном платье, она была поистине прекрасна. Ни дать ни взять лесная нимфа.

– Мы тебя ждём, – сказал я напоследок и убрал телефон.

В образовавшейся тишине не осталось ни лишних слов, ни звуков. Я не видел Сабину два дня, а ощущение складывалось, что вечность. Невольно я попытался вспомнить, было ли что-то подобное с Лейлой. Не было. Не было, чёрт подери.

Сабина шагнула ко мне. Молча, ничего не говоря и не спрашивая. Посмотрела снизу вверх.

– Это самые прекрасные цветы, Амин, – шепнула она.

Букет был единственным, что разделяло нас. Я обхватил её голову. Дурацкие цветы! Их запах сбивал с толку.

– Жасмин будет рада, что ты вернулся.

– А ты?

– И я рада.

От сердца отлегло. Только вдруг в памяти всплыло морщинистое лицо старухи у рынка. Не будет больше между нами прошлого. Хватит искать в чертах Саби черты её сестры. Ничего в них нет общего. Сабина – упрямая, дерзкая колдунья. А Лейла… Она навсегда останется частью моей жизни. Но прожитой её частью.