Папа не придёт - Ковалевская Алиса - Страница 8

Я толкнула дверь. Включила свет и жестом пригласила дочь в светлую, выполненную в нежно-сиреневом, серебристом и белом цветах комнату. Запахи свежего дерева и роз сразу же окружили нас. Маша распахнула глаза.

– Это твоя новая комната. – Я подтолкнула её вперёд.

Дочь недоверчиво глянула на меня. Выдохнула, сделала крохотный шажок к стоящей на возвышении, усыпанной декоративными подушками кровати и развернулась.

– Мой тебе подарок, Солнышко, – подтвердила я.

Не прошло и минуты, как дочь заглянула во все углы. А я смотрела на неё и, сжимая в руках длинноволосую куклу, твердила себе, что появление Дамира ничего не изменит. Ни для неё, ни для меня. Как и раньше, я буду делать всё, чтобы моя принцесса ни в чём не нуждалась, и это не взрослая отговорка, оправдывающая меня. Всё сделаю для неё. Покупая квартиру, я сразу же решила, что эта комната будет Машиной. И поклялась, что к её дню рождения превращу комнату в спальню, о какой мечтала в детстве сама. А потом опомнилась – нет, не о какой мечтала я – комната Маши должна была быть только её. Такой, о какой мечтает она.

– Мамочка! – Дочь кинулась ко мне и обхватила ноги. Я присела и погладила Машу по светлым волосикам.

– Нравится?

– Да! – Она закивала.

– С днём рождения, милая. – Я поцеловала её в нос. – А теперь иди умываться. Я сейчас приду и помогу тебе. Спать пора. Тем более, – посмотрела на новую постель, – твоя кроватка тебя заждалась. Может, тебе и жених приснится, м-м? – подмигнула заговорщицки. – Знаешь, как говорят? Спишь на новом месте – приснись жених невесте.

Маша заулыбалась. Кажется, забыла и про Дамира, и про свою подружку. Надолго ли? Вряд ли. Но день рождения я, кажется, спасла.

Каким бы сильным ни было желание дочери заглянуть в каждый шкаф и открыть каждый ящик в своей новой комнате, усталость взяла своё. Накрыв её одеялом, я села на край постели и погладила дочь по плечу. Сама зевнула, прикрыв рот рукой. Глаза у Маши слипались, но она ещё боролась со сном.

– Мам, – позвала тихо.

Я вопросительно кивнула. Маша поёрзала, подползла чуть ближе ко мне.

– А если у Кати только папа, а у меня только ты, мы бы могли жить все вместе. Тогда у Кати была бы мама, а у меня папа… – Её глаза загорелись надеждой.

Меня едва не задушили отчаяние и гнев. От бессильной злости хотелось выть раненой волчицей.

– Так не бывает. – Я опять погладила дочь. – Ты же знаешь.

Она разочарованно вздохнула. Надежда померкла.

Прижав к себе плюшевого лисёнка, Маша улеглась. Я поцеловала её в висок, едва сдержавшись, чтобы не сказать «прости». Просить прощения было не за что – не я должна его просить.

Скотина! Ну почему?! Всё ведь было так хорошо.

Через несколько минут Маша уснула, а я, разбитая и подавленная, вышла в кухню. Налила большую чашку чая и, немного подумав, добавила в него коньяк. Написала помощнице, что завтра буду к обеду, и тяжело опустилась на диван. Накрыла лицо ладонями и застонала. Слёзы сдерживать не было сил. Злые и бессмысленные, они рвались наружу вместе с воем.

– Сукин ты сын, Дамир, – прошипела, вытерев их. Но глаза сразу же снова стали влажными.

Меня буквально разрывало от ярости и смятения. Что теперь будет? Да, с первого взгляда не скажешь, что Маша похожа на него, но…

Телефон просигналил. Не дай бог помощница написала, что я нужна с самого утра. Если так…

Уже готовая грубо объяснить ей, что имею право хотя бы на несколько часов отдыха, я открыла сообщение. Но оно было не от помощницы.

«Нам надо поговорить. Жду тебя внизу».

Скотина! Да катись ты со своим «поговорить»! За семь лет – ни слова, ни звонка. А теперь поговорить ему вдруг потребовалось?! Мне тоже когда-то надо было с ним поговорить. Давно. Где-то в прошлой жизни, когда я была его милой послушной болонкой. Спасибо, что не поговорили!

«Нам не о чем говорить», – написала и отправила.

Хотелось вдогонку послать ещё несколько слов, вроде того, что я оказалась не только способной оформить развод, но и на много что ещё. Сдержалась. Ни к чему эти бабские истерики.

Сообщение ушло, я выдохнула. Отпила пару больших глотков чая с коньяком и, швырнув телефон в сторону, тихо выругалась. На глаза попалась коробка с конфетами, слёзы потекли по щекам. От сладкого и слёз никакого толка. По мнению моей дорогой мамочки. Только плевать я хотела на её мнение! Подвинула к себе коробку и, развернув конфету, откусила половинку.

В понедельник отведу дочь в сад и схожу в бассейн. Да, так и сделаю. А во вторник вернется Макар. Скажу ему, что…

Телефон снова пикнул.

«Спускайся, Саша. Я тебя жду. Не спустишься, поднимусь сам».

Саша

Машина Дамира выделялась среди других, стоящих возле дома. Огромный чёрный внедорожник, как и описывала Маша.

Слёзы высохли, только глаза всё ещё жгло. Гневом, яростью или прежним бессилием – не понять. Я стояла у окна и смотрела на вышедшего из машины Дамира. Не спущусь – он поднимется, как раз в этом я была уверена.

Сделав последний глоток, я поставила чашку на подоконник. Провоцировать Дамира было себе дороже, и совсем не потому, что я боялась, что он поднимется. Нечего ему делать ни в нашей с Машей жизни, ни даже в этой квартире!

Снова одеваться не хотелось, тем более ради Дамира, но я пересилила себя, как бы ни был велик соблазн выйти к нему в домашних штанах. Не дождётся!

Выбрала неброский шерстяной костюм от знаменитого модного дома.

– Вот и посмотрим, – зло сказала себе под нос, переодеваясь, – во сколько ты меня оценишь.

Дамир стоял, оперевшись о машину, и смотрел на подъезд. Я увидела между его пальцев огонёк. Затянувшись, он кинул недокуренную сигарету под ноги и затушил. Видимо, для него время не прошло бесследно. Раньше к дурным привычкам он относился куда категоричнее.

Я против воли на секунду остановилась. Решительность никуда не делась, и всё-таки стоило признаться хотя бы самой себе: даже элементарный разговор с ним для меня далеко не прост.

С места Дамир не сдвинулся, дождался, пока я подойду. Я не торопилась. Медленно, смотря прямо, направилась к нему. А сама не могла отделаться от мысли, что эти семь лет его не то что не испортили – наоборот. И без того статный, мужественный, он стал ещё привлекательнее.

– Что тебе? – спросила, подходя.

Бывший муж смерил меня взглядом. Неспешно осмотрел с головы до ног и обратно. Оценивал, мерзавец! Моя выдержка дала трещину, но я сумела сдержаться.

– Откуда у тебя ребёнок? – Его голос был тихим и жёстким.

Я поджала губы.

– Тебе тоже здравствуй, Дамир, – сказала я сдержанно.

То ли мне почудилось, то ли на мгновение его губы изогнулись. Нет, не почудилось. Дамир пренебрежительно хмыкнул.

– Здравствуй, Саша. Так откуда у тебя ребёнок?

Я едва не зарычала. Одно упоминание о Маше будило во мне дикие инстинкты. А это отстранённое «ребёнок», так и подавно било по нервам.

– Есть предположения?

Я снова сдержалась, хотя было желание расцарапать его физиономию, шипя при этом, чтобы убирался туда, откуда появился. В Америку, в Париж, в Камбоджу – куда угодно, только подальше от нас.

– Предположение у меня одно – взяла из детского дома.

– Молодец, догадливый.

Он снова хмыкнул. Поверил? Похоже на то. Или просто настолько убеждён в моей женской никчёмности, что за правду сойдёт что угодно? В любом случае я испытала огромное облегчение, хоть и знала – расслабляться рано. С этим мужчиной расслабляться нельзя в принципе.

– Мы с тобой почти семь лет не виделись, а единственное, что тебя интересует, – откуда у меня Маша?

Он слегка щурился. Я уловила запах одеколона и едва ощутимый – табака. Стало не по себе, захотелось обнять себя руками и отвернуться, как обиженная девочка.

– Подумал, что она может быть нашей общей дочерью, – ответил он очень спокойно.

Я фыркнула.

– Много на себя берёшь.