Грех (СИ) - "Jana Konstanta" - Страница 68

— Вот даже как? — Ренард даже нашел в себе силы привстать. — И кто же такой всезнающий нашелся?

— Какое это теперь имеет значение?

— Эмелин, кто? Риньес?

— Риньес.

— Тьфу ты, — чертыхнулся Ренард, откидываясь на подушки. — И Вы поверили этому проходимцу?

— Он, может, и проходимец. Подлец и сволочь. Но это не оправдывает Ваши измены, Ренард!

— Эмелин, с Терезой мы встретились, когда Филиппу уже исполнился год, во время праздника.

— Не врите, Ренард. Сейчас это ни к чему, да и я никогда не упрекала Вас. Не упрекаю и сейчас — но только враньем меня не оскорбляйте.

— Эмелин, это правда. Вы же знаете, Тереза прогнала меня сразу же после свадьбы — я не скрывал этого от Вас. Больше мы с ней не виделись. Эмелин, на тот момент я был абсолютно верен Вам, а Вас, простите за прямоту, просто трахнули как подзаборную девку…

— Я Вам не верю!

— Дурная баба… Хоть и благородных кровей. Вспомните, нам война грозила, я все время мотался на границу. При чем здесь Тереза? Мне физически было ни до нее, ни до Вас в то время.

— Ренард…

— Все. Оставьте. Что было, то прошло. Не хочу тратить остатки своей жизни на выяснение отношений, — тепло улыбнувшись одними уголками пересохших губ, проговорил Ренард. — Этьена не трогайте — это все, что мне нужно от Вас. И еще, будьте осторожны с Филиппом — добрый мой Вам совет.

— О чем Вы?

— Ко мне сегодня лекарь приходил — сказал, что меня отравили.

— Что?!

— Эмелин, не перебивайте, просто выслушайте меня — это может пригодиться Вам. Кроме Вас и Филиппа мне подозревать некого…

— Ренард! Это уже слишком! — возмутилась Эмелин.

— Не думаю, что Вы могли решиться на это, а вот Филипп мог. Он меня ненавидит. И мой долг Вас предупредить: попытаетесь его против шерстки гладить — можете стать следующей. Будьте осторожны. А теперь идите и успокойтесь.

— Я останусь с Вами.

— Идите, — повторил Ренард. — Я хочу отдохнуть, да и мое общество Вам в тягость, я же вижу.

— Что Вы такое гово…

— Идите.

Эмелин кивнула и, зашелестев по паркету полами юбки, направилась к выходу — ей действительно не терпелось как можно скорее вырваться из-под этого задумчивого, лишенного укора и наполненного сожалением мужниного взгляда, который даже теперь ощущался позвоночником. Ей стало стыдно. Перед ним, перед самой собой, перед…

— Эмелин…

Она уже была возле двери, когда его голос вновь остановил ее. Не по себе. В каждом его слове теперь мерещилась неведомая угроза, призыв к ответу за прожитые годы и натворенные глупости…

— Да, — обернулась она.

— Скажите, что не имеете отношения к исчезновению Терезы.

Голос его стал жестче, беспощадней… Уж девчонку он ей точно не простит! Эмелин пошатнулась, побелела пуще прежнего, не сумела выдержать пытливого взгляда…

— Нет, — неуверенный голос предательски дрогнул. — Что Вы… Я не имею… Я б никогда… Нет-нет…

Ренард откинулся на подушки и побелевшими пальцами вцепился в простыню. Будь у него сил побольше — непременно удавил бы женушку!

— Убирайся, — процедил он сквозь зубы, отвернувшись к окну.

Дышать все тяжелее, пелена скупых слез не дает разглядеть ничего вокруг. Но ничего, совсем чуть-чуть осталось! Костлявая уже стоит возле постели — сегодня все закончится, он это точно знает! Сегодня… Быть может, уже сейчас… Найти в себе силы успеть простить… Сегодня все закончится. Сегодня — знаменательная встреча. Он уверен, она ждет его и помнит! И там, на бескрайних просторах, где нет тревог, печалей и разлук, он непременно отыщет свою маленькую фею с лесного озера, свою маленькую Терезу.

Эмелин выскочила из спальни. Не в силах идти дальше, облокотилась на дверь, содрогаясь в глухих рыданиях. Ту ночь она помнила очень хорошо… И девочку, не проронившую ни слова в свое оправдание, покорно склонившую голову перед венценосной особой.

Там, за дверью, все громче, все несдержанней становились хрипы… Он задыхался, а она так и не посмела войти к нему вновь. Стояла, умываясь слезами, и слушала, как за резной дубовой дверью умирает ее супруг. Отчаянный хрип становился все тише, все слабее…

Когда наступила тишина, внутри все оборвалось. Эмелин замерла. Недоверчиво, испуганно посмотрела на дверь, бледные пальцы неуверенно коснулись витой ручки… Женщина собралась силами и вошла в комнату.

Он лежал неподвижно, устремив взор в золотые завитушки потолка — будто засмотрелся, заворожился… Все кончено. Но ощущение, что он еще пока здесь, так ощутимо витает в воздухе! Эмелин подошла к кровати мужа и навсегда прикрыла карие глаза, еще несколько минут назад пытливо призывающие к ответу.

Тяжелые капли стучались в витражные окна Дворца, в тот же миг разбиваясь на сотни маленьких осколков — вот уже несколько недель земля изнемогала под палящим солнцем, моля о влаге. Сегодня, наконец, пошел дождь. Люди радовались, подставляя долгожданным каплям покрытые мозолями ладони, дети радостно верещали, так и норовя пробежаться по стремительно разрастающимся лужам, и никто представить не мог, что в эту минуту Королевство осиротело. Темные времена, лишенные Света, такого привычного для этих смеющихся людей, уже стояли на пороге…

Женщина в черном бархатном платье, чуть постаревшая за эти минуты, не решалась-не решалась, да все ж коснулась непривычно прохладной ладони мертвеца. Слезы с новой силой покатились по бледным щекам, едва стоило на мгновенье вернуться в те редкие минуты, когда вот эта самая рука, тогда еще горячая, как полагается южанам, ласково касалась тонкой кожи северянки.

— Прости меня, — не удержалась она, упала на колени перед мужем, раскаленными каплями омывая хладеющую руку. — Прости меня…

Не знала она, что напоследок стоит он, невидимый, за ее спиной и все так же пытается гладить отливающие золотом волосы. Простил. Уже простил… Ведь там, за пределами этой золотой клетки, его ждет долгожданный покой рядом с той, что с щебетаньем птиц и майским ветерком ворвалась в его жизнь, не оставив в ней места ни одной из когда-либо рожденных женщин.

От бесконечных лабиринтов, узких, сырых и холодных уже в глазах рябило, но он уверенно продолжал свой путь в поисках Света. Сегодня этот путь давался куда легче — бестелесная сущность молодого мужчины с легкостью преодолевала бесконечные узкие коридоры, то уходящие вглубь, то вновь стремящиеся ввысь.

А вот уже и выход! Он покинул пещеру и вдохнул побольше этого тихого, свежего воздуха. Так пахнет свобода. И сегодня она настоящая! Лучи майского солнца, как и в тот далекий день, весело заиграли в черных как смоль, чуть вьющихся локонах, спадающих на крепкие плечи, скрытые под белоснежной тонкой рубахой. Ренард резво зашагал по тропинке и вскоре вышел к конечной цели своего пути длиною в жизнь — посреди леса, обрамленная камышами и полевыми цветами, притаилась зеркальная гладь озера…

Он не ошибся. Его уже здесь ждали, как ждали все эти годы; все так же стояла она на берегу, а белоснежное легкое платье развевалось от игривого настроя шалунишки-ветра, в этот странный день такого теплого, ласкового… Девчушка обернулась; все тот же лукавый, по-детски чистый взгляд устремился прямо на него, все так же грея и лаская истомленную душу. Ренард улыбнулся и рванул вперед. Не нужно лишних слов! Перед ним вновь стояла она, его девочка с заблудившимся в волосах солнцем, его маленькая Тереза…

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…