Грех (СИ) - "Jana Konstanta" - Страница 35

— Не будет этого! — Эмелин обернулась, со злостью посмотрела на мужа, словно бы тот уже сейчас, на ее глазах, обнимал счастливую соперницу. — Я не отдам тебя, Ренард! — в сердцах выкрикнула она и в ту же минуту выскочила из комнаты.

Детская комната располагалась в самом сердце Дворца, почти на одинаковом расстоянии от спальни Ренарда и от спальни Эмелин. Когда Эмелин влетела в комнату, Герда держала заснувшего ребенка на руках и тихонько напевала колыбельную.

— Тише, Ваше Величество, еле заснул! — обернулась девушка, но тут же побледнела при виде заплаканной своей госпожи. — Что случилось? Что-то с Его Величеством?!

— Не волнуйся так, все прекрасно с ним, — огрызнулась Эмелин. — Герда, собирай Филиппа, вы уезжаете.

— Куда?!

— Я же обещала отпустить тебя к родителям. Вот и поезжай, и увези с собой Филиппа. Герда, я умоляю тебя, увези его! — Эмелин сорвалась на шепот, слезы с новой силой хлынули из глаз.

— Ваше Величество, он что… умер?

— Да жив он! Гораздо живее меня, — крикнула Эмелин, разбудив ребенка, и тут же притихла. — Ренарду нужен покой, чтобы прийти в себя, а не постоянный детский крик.

— Давайте я заберу Филиппа в свою комнату, никто его там не услышит. Что Вы скажете Его Величеству, когда он очнется и захочет увидеть сына?

— Это не твое дело, Герда. И перестань пререкаться! Сегодня же, сейчас же вы уезжаете! Когда вы понадобитесь, я пришлю за вами кого-нибудь, а сейчас уезжайте — это приказ, и он не обсуждается!

В тот же день Герда увезла ребенка. Эмелин же три дня привыкала к имени чужой женщины, по нескольку раз в час выкрикиваемому мужем. Эмелин лежала на его животе и гладила сквозь простыню его бедро, моля, чтобы пытка закончилась и он замолчал, или же для разнообразия выкрикнул что-нибудь другое — только не это проклятое имя. Казалось, еще немного, и она сойдет с ума! Еще одно слово — и она не выдержит, удавит муженька, одним разом решив все свои проблемы. Но пока она терпела… Впивалась ногтями в горячее тело мужа и тихо плакала, слезами обжигая его кожу.

Под конец третьего дня она так и заснула на нем, а проснулась от того, что теплая рука осторожно гладила ее волосы. Эмелин даже не поняла сначала, что происходит, а когда подняла голову, увидела, что глаза ее мужа приоткрыты, и с лаской, и с теплом, совсем беззлобно, почти с любовью смотрят на нее.

— Ренард, — пропищала она, подскочила и тут же склонилась над мужем. — Ренард, Вы слышите меня?

Вся злость и обида вмиг улетучились; Эмелин не смогла сдержаться и не улыбнуться пришедшему в себя мужу. Она вцепилась в его ладонь, а он тут же накрыл ее маленькую ладошку свой большой, горячей рукой.

— Почему Вы плачете? — прохрипел Ренард, сжимая ее ладонь. — Неужели я такое чудовище, что заставил Вас плакать?

— Еще какое чудовище! — улыбнулась Эмелин ему в ответ, а слезы все катились и катились по ее щекам. — Если бы Вы только знали, как я рада Вас видеть!

— Тогда перестаньте плакать и дайте мне воды.

Он пил жадно, почти трясясь над несчастным стаканом обыкновенной родниковой воды. Эмелин не могла сдержать улыбку, глядя на него — радуясь его возвращению к жизни и боясь одновременно, что теперь он вспомнит о сыне. Но Ренард пока еще привыкал к позабытым ощущениям себя живого. Отдал стакан и, удовлетворенно выдохнув, откинулся на подушку, только потом заметив, что его, бедолагу, лишили даже одежды.

— Черт, Эмелин! — выкрикнул он, поспешив прикрыться сползшей с тела простыней. — Почему я голый? Эмелин, Вы что, извращенка? Что Вы делали с моим несчастным телом?

— Не сердитесь, Ваше Величество, но я устала Вас переодевать — Вы все-таки тяжеловаты для такой хрупкой женщины, как я, — вздохнула Эмелин, усаживаясь рядом. — Да и, в конце концов, имеет Ваша жена право хотя бы на эстетическое удовлетворение своим мужем?

— Сомнительная эстетика. Вы случайно, некрофилией не страдаете?

— Не страдаю, — смеясь, уверила она. — Ренард, бросьте, неужели Вы так смущаетесь меня? Если не считать, что Вас теперь придется откармливать, то Вы в прекрасной форме.

— Я только не очень понимаю, что Вы здесь делали и почему «устали меня переодевать»? Вы что… ухаживали за мной?

Улыбка вдруг слетела с его губ, Ренард отстранил от себя прильнувшую девушку и требовательно, грозно заглянул в ее глаза. Только теперь он заметил и их припухлость от бесконечных слез, и усталость в них от бессонных ночей. Страшно даже представить, что этой девчонке довелось увидеть! Даже думать не хочется об этом!

— Вы против? — тихо спросила Эмелин, глядя, как мрачнеет он с каждой секундой.

— Черт Вас побери, Эмелин! Вы еще спрашиваете?! Кто Вам позволил?

— Ренард, не кричите на меня! — зашипела Эмелин, а в глазах ее вновь заблестели слезы.

— Вы не должны были видеть меня в таком виде! У нас нет прислуги? Да я их всех на улицу выгоню!

— Ренард, не шумите! Я сама никому не позволила приблизиться к Вам! Не хватало еще, чтобы моего мужа лапали служанки, а потом еще и обсуждали с подружками.

— Эмелин, Вы спятили.

— Если и спятила, то только оттого, что полюбила Вас. Не сердитесь на меня, прошу Вас. В конце концов, это мой долг, а не служанок, быть с Вами и в радости, и в горе, — я обещала это священнику, когда он венчал нас.

— Эмелин, я тронут Вашей преданностью, но Вы же теперь в одну постель со мной побрезгуете ложиться!

— Глупец! Вы самый желанный для меня мужчина! Были, есть и будете. А теперь перестаньте понапрасну злиться на меня, Вам нужно отдыхать и набираться сил. Доброй ночи, Ваше Величество.

Эмелин хотела встать и уйти из комнаты, оставить его и не надоедать лишний раз своим присутствием, но Ренард вдруг ухватил ее за руку.

— Вы уходите? Оставляете меня одного?

— Разве не этого Вы хотите? Вы пришли в себя — в моем присутствии больше нет необходимости, — обиженно ответила Эмелин, отворачиваясь от мужа.

— Останься, глупенькая. Если я действительно не противен тебе — останься.

Эмелин обернулась — голос его слабел, устав от словесной перепалки, взгляд потеплел, рука уже совсем слабо удерживала ее ладонь. Он едва боролся со сном — это недолгое пробуждение изрядно вымотало его. Эмелин не могла на него обижаться. Она покорно улеглась рядом и уткнулась носом в горячую его грудь, позволяя ему обнять себя, расслабиться и, наконец, спокойно заснуть, успев лишь тихо прошептать ей:

— Прости. Я не хотел тебя обижать.

На поправку он пошел быстро. Уже на следующий день он попытался сам встать без посторонней помощи. Получалось пока плохо, и, сделав пару шагов, он едва не рухнул — Эмелин, внимательно следившая за каждым его движением, успела подскочить, поймать его и затащить обратно в постель. Ренард злился на свою беспомощность, а Эмелин нравилось страховать его неуверенные попытки, крепко обнимать после каждой неудачи и даже кормить с ложечки горячим бульоном!

— Эмелин, ну я же не ребенок! — возмущался Ренард, уворачиваясь от заботливой супруги.

— Ведете Вы себя гораздо хуже самого капризного ребенка, — смеялась Эмелин. — Мой милый, потерпите! С таким усердием через два дня Вы уже будете скакать на своем Алмазе! Всему свое время, не торопитесь и не насилуйте свой организм!

— Да неужели Вам самой не противно смотреть на такого беспомощного мужа?

— Нет! Вот совсем не противно! К тому же дайте мне насладиться временем, когда Вы не можете от меня сбежать!

— Разве я сбегал от Вас?!

— Постоянно! В последний раз — на свою чертову войну, чуть не сделав меня вдовой, — голос ее вдруг дрогнул, она уже не смеялась — только крепче обняла мужа.

— Ну у меня же не было выбора, — тихо ответил Ренард. — Мы, кстати, победили. Враг разгромлен. Абервик — наш. Ваш муж доказал своему народу, что способен защитить его…

— Я знаю, Лафар все мне рассказал.

— Он спас меня. Если бы не он, я бы уже не топтал эту землю, и Вам бы не пришлось возиться со мной. Кстати, почему мне до сих пор не показали моего сына? Эмелин, я хочу видеть наследника! — вдруг заявил он, нарочито хмурясь, с детским восторгом заглядывая в глаза чуть побледневшей девушки.