Ревизор: возвращение в СССР 3 (СИ) - Шумилин Артем - Страница 34

— Это я завсегда и с большим удовольствием! — бодро ответил я.

Функционер от такого ответа расцвел.

— Давай, может, на ты, тезка? — предложил он.

— Конечно! — ответил я.

— Очень рад, что в бухгалтерии появился такой прогрессивно мыслящий работник, как ты! — с энтузиазмом сказал Сатчан, — по поводу выступления я Галину пришлю, она скажет, где и когда. А мы потом в школу благодарственное письмо пришлем от комсомольской организации!

Расстались мы с ним вполне на дружеской ноге. Комсомольский босс был предельно счастлив, что актив комсомола пополнился не просто формальным членом, а таким активным, способным задвигать про политику, умеющим и не боящимся выступать на людях. Ну да, та же ситуация и в двадцать первом веке — одно дело в курилке туалета что-то задвигать умное, другое дело согласиться выползти на сцену перед всем рабочим коллективом. У большинства туалетных ораторов ручки дрожат и потеют от одной мысли о такой перспективе.

Выйдя из кабинета Сатчана, подошел к столу, за которым сидела Галина. Вид у нее был неуверенный и немного смущенный. Очевидно, не понимала, как у меня прошел разговор с ее боссом и как ей теперь себя вести.

— Ну что, Галина, — обратился к ней нарочито официально, — разрешите мне, наконец, поддержать в меру моих сил народ Чили?

Сказав это, положил ей на стол пятьдесят копеек. Девушка с независимым видом положила деньги в коробочку в одном из ящиков и начала искать меня в списках, чтобы отметить. Я с удовольствием отметил, что при моих словах она немного улыбнулась, хоть и пыталась это скрыть. Оттаивает потихоньку.

— Осталось решить еще один очень важный вопрос, — сказал я серьезным тоном, слегка наклоняясь к ней.

— Какой? — Галя подняла голову и встревоженно посмотрела на меня.

— Вопрос организации досуга и культурного просвещения некоторых комсомольцев города Святославля, — сказал я с пафосом.

Девушка смотрела на меня ошарашенно, явно ничего не понимая.

— В кино со мной согласишься, наконец, пойти? — сохраняя серьезную мину, с заговорщицким видом спросил я.

Галя сначала удивилась, а потом рассмеялась, оценив шутку. Подумав пару мгновений, она тряхнула головой и кивнула.

— Ладно, уговорил, — и добавила, смеясь, — чувствую, иначе не отстанешь. Но только давай не сегодня. Мне сегодня с работы задерживаться нельзя.

— Хорошо, завтра давай сходим, — предложил я, — на вечерний сеанс. Куда за тобой зайти?

— Давай возле кинотеатра встретимся, минут за десять до начала, — предложила Галя.

— Отлично. Тогда завтра в 18.50 жду тебя у входа в кинотеатр, — подтвердил я и, довольно улыбаясь, пошел к себе в кабинет.

Вернувшись на рабочее место, увидел, что Изольда сидит совсем потерянная. Я успел заметить, когда Сатчан только ворвался в кабинет, как она радостно оскалилась в предвкушении того, как меня сейчас будут наклонять. Ничего, ей полезно посмотреть на то, как я могу с людьми работать. Авось, окончательно излечится от привычки на меня свою работу скидывать.

Честно говоря, на сценарий, что Галька приведет свое начальство на разборки, я не рассчитывал, не такой я искусный манипулятор, чтобы такие комбинации проводить. Все же я больше по части цифр, хотя, с другой стороны, не буду прибедняться — и людей хорошо понимаю, как аудитор-профессионал. В принципе, вышло хорошо — с Сатчаном мне подружиться нужно, как и со всеми другими комсомольскими начальниками, что мне будут попадаться на пути в дальнейшем. В восьмидесятых именно комсомольцы первыми ринутся нагибать под себя советскую экономику, пользуясь теми мощными связями, что дал им советский комсомол. Так что мне нужно иметь в друзьях как можно больше комсомольцев — часть из них наверняка станет в будущем долларовыми миллионерами, а такие связи мне в девяностых ох как пригодятся!

Домой я пришел хоть и уставшим, но в прекрасном настроении. Тесное сотрудничество с заводским комсомолом обещало мне серьезные перспективы по линии взаимодействия с красоткой Галей. Я не совсем бил копытом при ее виде, но все признаки влюбленности заметить было несложно. Здорово-то как — снова молодость, снова влюблен!

Только скинул с себя верхнюю одежду и разулся, да парой слов перекинулся с родными, как в дверь постучали. Уверенно так, явно по делу.

— Я открою! — крикнул бабушке, выходя в сени.

Открыл. И оторопел. Это лицо я не мог бы забыть — передо мной стоял Гришка Лялин, собакодав собственной персоной. Взгляд мой тут же в силу опыта скользнул вниз, на руки — нет ли там какого топора или ножа, которым бдительного комсомольца, выследившего собачьего маньяка, пришли убивать?

11.03.1971 г. Дома у Домрацких-Ивлевых.

Вот только, опустив взгляд, я оторопел. Ожидал увидеть орудие убийства, а наткнулся взглядом на щенка. Крупного, в пару месяцев возрастом, бестолково пялящегося на меня карими глазами. Двортерьер, однозначно, но расцветка не слишком страшная — шерсть белая, кое-где желто-коричневые пятна, одно из них вокруг левого глаза, что делает песеля еще более милым. Караул — это что теперь, маньяки, щенками своих жертв убивают?

В принципе мне все стало ясно, если не вышучиваться, и Лялин, заговорив, мои предположения подтвердил, сказав, запинаясь на каждом слове:

— Я это… пришел, извиниться и компенсацию вот принес!

И сунул мне в руки щенка решительным жестом, не предполагающим отказа с моей стороны.

Я и в прошлой жизни любил собак, так что отказываться не собирался. Да и вообще не стоит отказываться в такой ситуации, когда тебе вручает подарок человек явно с нестабильной психикой. Его надо умиротворять и улыбаться. Тело Пашкино моими усилиями значительно окрепло, но не до той стадии, чтобы со взрослыми мужиками можно было тягаться на равных. А некоторые психи, помимо того, известны тем, что могут легко входить в режим берсерка, когда силы у них резко возрастают. Так что улыбаемся и машем, улыбаемся и машем!

Я молча взял щенка, а Лялин, переминаясь с ноги на ногу, сказал:

— Еще раз извините… я пойду!

Стало его жалко, с учетом той истории про его семью. Выглядел этот рослый и нескладный мужик раздавленным всеми этими сложными обстоятельствами. В другой ситуации, живи я тут один, я бы обязательно позвал его выпить чаю, переговорить. Да, опасно, конечно, но что уж там, рискнул бы. Мне теперь легче рисковать, чем раньше, я же уже знаю, что смерть физического тела не обязательно заканчивается полным финишем. Но звать его на чаепитие в дом, плотно набитый малышами, часть из которых к тому же не наши… Нет, пожалуй, так рисковать я не готов.

Кивнув Лялину в знак примирения, заметил облегчение на его лице, и закрыл дверь. Сказать что-то тоже не смог. Вот как сказать спасибо за щенка человеку, придушившему твою прежнюю собаку??? Так-то обычно у меня нет проблем что-то сказать, но ситуация уж больно нестандартная. Да и ему, я думаю, так легче будет. Разговоры здесь ни к чему, поступок его говорит сам за себя гораздо больше.

Тщательно заперев дверь, постоял в сенях. Перевернул предостерегающе взвизгнувшего при этом щенка на спинку, чтобы посмотреть, чем это мы тут разжились. Фух, ну хоть кобель, а не сука, а то при дворовом содержании, когда заборы дырявые у всех, пришлось бы каждые полгода роды принимать и маяться, щенков раздавая. Разбавлять их водой в ведре я точно не готов, не мое это.

— Будешь Тузиком, бро! — сказал я щенку, снова взяв пса удобно для него.

Тузик тут же предпринял успешную попытку лизнуть меня в нос. Дружелюбное существо!

Имечко я, конечно, подобрал такое, которое в Москве на дворе в двадцать первом веке и не услышишь, и сделал это совершенно осознанно. Ну какой я теперь нафиг москвич? И где этот самый двадцать первый век? До него еще три десятка лет надо трубить. Нужно ассимилироваться! С Тузиком это в наших краях сделать значительно легче, чем с Боней, Оскаром, Цезарем или Юджином.

Вошел в дом.

— Кто там, что хотели? — спросила бабушка, хлопоча спиной ко мне у печи. Но тут из комнаты, как обычно, в ночнушке выскочила Эмма. Ну и взвизгнула, увидев песеля, нормальная реакция для девчонки ее возраста. Но бабушку конечно, тем самым напугала. Вроде и понятно, что изданный звук радостный, но когда ничего такого не ждешь…