Цветы и тени (СИ) - Трапная Марта - Страница 14

В Эстерельме тоже бывают зимы. И выпадает снег, и мы кутаемся в меха и шерстяные одежды. И мне всегда зима кажется ужасно долгой. Но как, когда большую часть года не сходит снег? Я даже не представлял.

Мы забирались вглубь, по пути мне пришлось купить себе теплую одежду — я был совершенно не готов к холодам. Мои спутники последовали моему примеру, только Захарий был одет по погоде.

— Я с севера, — сказал он, показывая вязаные перчатки из тонкой шерсти, которые он надевал под кожаные, с меховой подпушкой. — Я знал, что меня ждет.

И я пожалел, что не расспросил его раньше. Все-таки за эти пару лет я слишком много забот о себе переложил на чужие плечи, и только теперь почувствовал, каким безответственным стал. Мне это не понравилось.

Мы решили остановиться на ночь не в городе, где проводилась ярмарка, а в ближайшей к ней деревне. И то, нам с трудом нашли место в одном из домов. Постоялый двор был весь забит, и если бы не Мирча, с его умением понравиться всем и каждому, лучшее, что нам светило, — это место на конюшне, рядом с нашими лошадьми. Когда я только услышал об этом предложении, оно мне показалось диким, но когда я увидел, сколько людей сидят в общем зале, то понял, что предложение места было проявлением скорее гостеприимства, чем издевательством.

К счастью, Мирча сговорился с кем-то из поваров, и он отвел нас к себе домой. Нам достались четыре спальных места — две лавки и два огромных сундука с плоскими крышками. Никогда таких не видел. Собственно, и в доме обычных людей я никогда не бывал, так что я много чего там не видел, и все, что я старался делать — так это не показывать своего удивления и не спрашивать каждое мгновение: А что это? А для чего это?

Поели мы на постоялом дворе, так что в доме нам осталось только лечь спать. Мы договорились, что заночуем здесь и на следующую ночь, на обратном пути, чтобы не думать больше о ночлеге. Мои спутники уснули быстро, а я все лежал и смотрел в низкий потолок. Мне, из-за роста, досталась длинная лавка, на сундуке я бы только всем мешал. Потолок был деревянный, из подогнанных друг к другу досок, потемневших от времени, и от этого он казался совсем близко — только руку протяни. И я хорошо помню, что подумал в тот момент, как плохо я знаю людей, которые живут в Моровии. Мы говорим на одном языке, у нас одни законы, одни деньги. Но жизнь у всех — разная. Эта мысль мне казалась очень важной, и я постарался повторить ее несколько раз, чтобы не забыть. Надо помнить, что не все живут так, как в городах. Не все жители Моровии — аристократы. Но все имеют право на праздники, радость и счастье. И защиту. С этой мыслью я и уснул.

У меня было хорошее место на ярмарке: не у самого входа и не слишком далеко от него. На центральном кругу. Меня легко будет найти, если кто-то будет сомневаться, стоит ли покупать цветы, отойдет, а потом решит вернуться. И в то же время, никто не будет думать, что вот дальше-то начнется самое интересное, и не надо торопиться купить все прямо на входе.

Кейталин с его выходкой подпортил мне настроение и горшки. Но что делать? Не отказываться же теперь от ярмарки! Часть простых горшков я раскрасила вручную, быстро, как нас учили на уроках живописи. Конечно, это было совсем не то, что те разбитые горшки, но эти тоже выглядели непросто — их можно было ставить прямо на стол в качестве украшения.

Я долго устраивала свое место за прилавком. Чтобы цветы не замерзли, я выставила на столе два ряда свечей. Кроме того, что они давали тепло, они красиво подсвечивали цветы — день выдался сумрачным.

На эту ярмарку я снова вырастила первоцветы, как год назад. У меня были желтые и ярко-розовые, такие, которые у нас в Эстерельме считались слишком простыми и кричащими. Но здесь, в этих северных краях, на этот розовый цвет глаза хотели смотреть снова и снова.

Кроме первоцветов у меня были алые махровые тюльпаны и желтые жонкилии с сильным ароматом. Я больше любила белые, мне они казались более изысканными, да и аромат у них был тоньше. Но сильный запах здесь играл мне на руку. Он разносился далеко за пределы того ряда, где стояла я, и — я знаю — привлекал внимание не одного человека.

Да и вообще, весенняя ярмарка, как я поняла через несколько часов после ее начала, это не просто огромная ярмарка, где больше, чем обычно, продавцов и покупателей. Это еще и особенное настроение — предчувствие перемен, нового года, чего-то такого, что перевернет жизнь с ног на голову, и эти перемены обязательно будут к лучшему. И этому ощущению не мешали ни низкие тучи, ни холодный ветер, ни толчея… ничего.

Я волновалась. Конечно, я волновалась. Я боялась, что никто не станет покупать мои цветы. Я боялась, что вырастила их слишком много. Или слишком мало. Что ударит мороз и они замерзнут. Что огонь от свечей обожжет тонкие лепестки. Но весь мой страх исчез, как только возле моего прилавка остановились две женщины. Они выглядели сестрами, и я никогда не встречала их раньше. Они были приезжими.

— А я говорю: духи!

— А я говорю: цветы!

Я рассмеялась.

— Это цветы.

И придвинула им горшочек с жонкилиями. Вокруг тут же образовался кружок из женщин и девушек. Они передавали друг другу горшочек и нюхали цветы.

— Жонкилия, — сказала одна из них и вопросительно посмотрела на меня.

— Да, — кивнула я. — Жонкилия.

— Их часто рисуют, — сказала девочка, по виду лет тринадцати. — Но я не знала, что они пахнут.

Так, сказала я себе, в следующий раз нужны ароматные цветы. Может быть, мускари? Почему я раньше не подумала про запах? Запах — это очень важно!

Торговля шла своим чередом — то бойко, когда у меня было сразу три-четыре покупателя, то тихо, когда по полчаса никто ничего не покупал, и я думала, что все, кто хотел и мог позволить себе цветы, уже их купили, и я могу уходить домой. Что ни говори, а мой товар был не из тех, которые нужны в каждом доме, и не из тех, на которые никогда не жалко денег.

Я собиралась продавать цветы до трех часов после полудня, а потом закончить с торговлей. Даже если останутся непроданные цветы — не страшно. Я решила это еще до начала ярмарки и собиралась придерживаться своего плана. Кроме торговли на ярмарке были и другие развлечения, и мне хотелось на них посмотреть. Здесь у нас нет ни оперы, ни театра, ни библиотек.

До назначенного времени оставалось примерно полчаса, когда я вдруг поняла, что сейчас что-то случится, но еще не поняла, что. Да и как я могла понять? По ряду, соседнему с моим, пробежал какой-то странный шепот, и на небольшую площадку в центре вышли четверо незнакомцев. Ничего особенного, сегодня в городе было полно незнакомцев, я даже не знала, где они все могли бы остановиться. Но эта четверка, было в ней что-то завораживающее. Глаза сразу выхватили самого высокого из них, и у меня аж скулы свело, до чего он был похож на принца Лусиана. Я заставила себя отвести взгляд от них и смотреть только на свои цветы. Откуда здесь Лусиан? Хватит сходить по нему с ума, уже сколько времени прошло, а я все думаю о нем! Тем более вот тень упала на прилавок, ко мне и покупатель подошел, а на прилавке остались всего два горшка — желтый первоцвет и красный тюльпан.

— Никогда бы не подумал, что на севере можно купить цветы, да еще в это время года!

Волна жара окатила меня с ног до головы. Этот голос я узнала бы в любой толпе, потому что когда-то слышала его каждый день. Бархат — такой глубокий, что в нем можно утонуть.

Еще не поднимая глаз, я поняла, что передо мной Лусиан. Но откуда?! Я заставила себя поднять голову. И до последней секунды я боялась, что если это окажется не он — я не переживу.

Передо мной стоял Лусиан. И глаза у него были огромными от удивления. Он тоже узнал меня!

— Вот так встреча, — тихо сказал он.

— Я Ванеску, — так же тихо ответила я, словно он мог не догадаться.

Он кивнул. А я смотрела на него, и не могла насмотреться. Я хотела запомнить его, потому что едва ли когда-нибудь увижу его снова. Он… повзрослел. И стал еще красивее. Теперь у него были совсем короткие волосы, и кожа была не белой, а чуть смуглой — солнце Эстерельма держится долго. Но он был все так же хорош собой.