Где найти Гинденбургов...(СИ) - Тарханов Влад - Страница 14

– Иван Михайлович, – обратился он к подследственному. – Что это вы наговорили на себя напраслину? Какой же вы шпион? Это же чепуха – Майский ничего не знал о происшедших переменах. Он решил, что это очередной иезуитский подвох сталинского сатрапа. Подумал: если скажет, что не шпион, наверняка снова начнут бить.

– Нет, Лаврентий Павлович, я шпион, меня завербовали англичане, это точно…

– Да бросьте вы эти глупости, Иван Михайлович! Никакой вы не шпион. Вас оклеветали. Мы сейчас разобрались. Провокаторы будут наказаны. А вы можете отправляться прямо домой…»

Как вы видите, эпизод освобождения сопровождается описанием накрытой поляны в кабинете ЛПБ, униженно умоляющего Майского принять извинения. А вы утверждаете, что альтернативная история – изобретение последних десятилетий?

Последним из деяний господина Майского было подписанием им 14-го февраля 1966 года известного письма двадцати пяти деятелей к Брежневу с требованием не допустить полной или частичной реабилитации Сталина.

Глава седьмая

Что написано пером…

Москва. Кремль. Кабинет Сталина. 22 февраля 1940 года

– А теперь вернемся к нашему Писателю. Лаврэнтий, так ты определился, он нам друг или враг?

– Я считаю, что Писатель преследует какую-то свою цель.

– И мы эту цель не знаем, верно?

– Товарищ Сталин, если вы дадите мне полномочия, то я…

– Нэ дам! Пока ты не ответишь мне на первый вопрос, нэ дам! – Сталин ответил твердо, но с ноткой раздражения, упорное желание наркома внудел применить к Писателю особые методы воздействия и дознания его начало доставать. Но продолжил вождь более спокойно:

– Если это друг – ничего хорошего твои методы не принесут. А навредить могут. Если это враг – его надо расстрелять и нэ тратить на его вымыслы наше драгоценное время! Почему ты сделал вывод про его особую цель?

– Этот вывод следует из его рекомендаций. Я не мог его сделать, когда рассматривал одну идею за другой. Они стали ясны только при внимательном анализе всего спектра предложений. Я обратил внимание на то, что положительный эффект будет достигнут только при принятии всего комплекса предложений, а не решении единичных задач. Анализ осложнялся тем, что инициативы Писателя имеют несколько уровней и еще и пересекаются между собой. Я выделил четыре блока: внешнеполитический, экономический, технико-технологический и собственно военный. Обращаю внимание, что внутреннюю политику и идеологию Писатель старательно обходит стороной.

– Почему, Лаврентий? Почему он не дает нам никаких рекомендаций именно в идеологии и политике? Или считает, что все хорошо? Спрашивал?

– Спрашивал! Писатель утверждает, что решение внутриполитических и идеологических проблем не его уровень задач и компетенции.

– Значит, он определяет свою задачу – уменьшить потери СССР в будущей войне. И считает, что отодвинуть войну на 42-й год, один из рецептов решения проблемы?

– Он считает, что уменьшение потерь СССР – его главная задача, но попытка отодвинуть войну – только один из фрагментов решения проблемы, и не самый важный.

– Вот как… Значит, Писатель нас обманывает? У него другая задача? – Сталин уставился в глаза Берии, который стал чувствовать себе не совсем уютно.

– Анализ показал, что весь комплекс мер действительно направлен на уменьшение потерь СССР в войне, в первую очередь, человеческого ресурса.

– Тогда как понимать твое мнение? Опять-таки ощущение? Ты давно стал чувствовать погоду, Лаврентий? Говорят, у пэнсионеров голова болит перед переменой погоды, да?

Лаврентий Павлович побледнел, достал платок, которым вытер предательские бисеринки пота с обширной лысины, очень уж хорошо он представлял, куда уходят с его поста пенсионеры, но неожиданно твердо произнес:

– Без применения всех доступных мне методов дознания дать стопроцентный ответ на ваш вопрос не смогу. Мой анализ тоже не дает стопроцентной уверенности. Писатель забрасывает меня объемом информации, ее надо прочитать и проанализировать и это кроме других обязанностей.

– Нэ может он, зачем мне такой нэмочный нарком нужен? Ладно, посмотрим, что ты там наанализировал. Вдруг что-то толковое скажешь? – Берия почувствовал, что раздражение вождя стало намного меньше, набрался решительности и продолжил:

– На этих листах я изложил основные предложения, которые исходят от Писателя. Каждое направление разбито на поднаправления. Стрелками указал взаимодополняющие или взаимосвязанные предложения. Получилась вот такая схема, товарищ Сталин.

Лаврентий Павлович развернул собственноручно склеенную схему: на четырех листах аккуратно вычерчены прямоугольники, сгруппированные в несколько конгломератов, вся схема пестрела надписями и стрелками, где-то направленными у одну сторону, где-то в обе. Но в очень многих местах стояли вопросительные знаки, прорисованные карандашом.

– Скажи, Лаврентий, эту красоту ты сам придумал, или…?

– Или… Писатель предложил нам ее для анализа заговора военных.

– И что, получили что-то интересное? – Сталин выглядел заинтересованным.

– Так точно, товарищ Сталин. Получили интересную картину. Теперь проверяем. Анализ показал, что несколько ключевых фигур заговора внимания избежали. Кое-кто был фигурами прикрытия, которых сознательно подставляли под удар. К сожалению, часть из них мы уже пустили в расход.

– Это все?

– Никак нет, товарищ Сталин. Получается, заговорщики нас, органы, переиграли. Если их первую задачу – свергнуть советскую власть мы сорвали, то вторую – ослабить вооруженные силы СССР, сорвать не удалось.

– И ты согласен с этим выводом, Лаврэнтий? – Сталин опять так посмотрел на наркома, что тот всесильно похолодел, который раз за эту «беседу».

– Я уверен, что этот вывод, сделанный с применением знаний и методик Писателя верен, товарищ Сталин.

– И что послужило причиной провала органов? – очень холодно поинтересовался вождь.

– Мы проанализировали эту ситуацию. На мой взгляд, истинная задача заговора была именно вторая. Нити заговора ведут к иностранным разведкам, но, самое главное, заговор планировали люди, которые отлично знали методы и принципы действия карательных и следственных органов. У нас, в НКВД, товарищ Сталин, есть крыса, которая до сих пор работает на врага.

– Лаврэнтий, это дело было Ежова. Он с ним не справился. Но это дело показало незрелость всех наших органов. Ты это понимаешь?

– Так точно, товарищ Сталин!

– А ты понимаешь, что времени набираться ума-разума, да и опыта заодно, у нас просто нет?

– Так точно, товарищ Сталин.

– Это хорошо, что понимаешь. Давай, посмотрим, как ты понимаешь некоторые пожелания нашего Писателя. Он же пишет тебе, верно, Лаврэнтий, я тут так просто, Читатель, так?

– Шутите, товарищ Сталин…

– Немножко, да… совсем немножко. Меня вот этот пункт смущает.

И Сталин ткнул пальцем в один из прямоугольников.

– Писатель рекомендует не присоединять к СССР Прибалтийские лимитрофы. До войны.

– А мы собираемся их присоединять, Лаврентий?

– Летом сорокового года, товарищ Сталин, когда подготовка Германии к войне станет очевидной. Наша цель будет не дать Германии плацдарм для быстрой атаки Ленинграда.

– И что, нам что-то или кто-то помешает это сделать? Мы понесем большие потери, как в Финляндии будут сопротивляться, так?

– Никак нет. Сопротивления не будет. Основные причины, по которым это не следует делать даже не политического характера.

– А это действительно неожиданность. Что именно?

– Мы начнем усиленно строить укрепления, которых в странах Прибалтики просто нет. Потратим большие средства и материалы. Укрепления до войны закончить не успеем.

– Теперь успеем. Хорошо, продолжай. – Стаин раскурил трубку и сделал несколько затяжек.

– По мнению Писателя, большой ошибкой будет включать части армий государств-лимитрофов в состав РККА. Как только начнется война – они будут массово переходить на сторону врага, будут предавать, стрелять в спину, фронт на этом направлении будет самым проблематичным. Местное население будет воспринимать нас как агрессора-захватчика, а германца как освободителя. Не все. Но очень многие. Даже послевоенное переселение части населения в места с более прохладным климатом проблемы окончательно не решит. Местные буржуазные националисты будут очень долго пытаться вести партизанскую войну. И потом Прибалтика будет ахиллесовой пятой СССР. Её надо будет накачивать финансово, материально, создавать промышленность, но они будут стремиться сбежать от нас. Писатель предлагает другой вариант развития событий. Мы предупреждаем Гитлера, что появление Германии в любой из трех стран означает немедленную войну. Сами строим оборонительные рубежи под Ленинградом. Выгода экономическая – все равно придется их строить, пусть будут готовы заранее.