Где найти Гинденбургов...(СИ) - Тарханов Влад - Страница 13

Можно по-разному оценивать писательский и журналистский дар Экзюпери, исследовать стилистику и тайную логику его произведений, но французский писатель и журналист обладал такой поразительной чертой: искренностью. Он всегда писал только о том, что знал, видел и пережил. И ночной полет через горы и моря, и полет в самолете – разведчике с гиблой миссией под Аррас, даже видения измученного летчика в безводной пустыне, в которых к нему приходит настоящий принц, пусть и очень маленький – все это было пережито самим писателем, и обо всем рассказано честно и искренне. Честный журналист Экзюпери еще в тридцать пятом пытался разобраться в том, что такое феномен сталинизма. Не встречаясь с вождем, он заметил, какие изменения произошли с людьми и страной. И сделал попытку в этом разобраться.

* * *

Не только Руан славится своими туманами. Не даром Альбион тоже называют туманным. Говорят, что природный туман способствует скрытой и таинственной политике того же Альбиона. Но мораль и политика – две вещи несовместные. Там, где начинается мораль – политика куда-то исчезает.

Удивительное дело, но в своем кабинете Первый лорд Адмиралтейства, сэр Уинстон Черчилль принимал посла СССР господина Ивана Михайловича Майского^[13]. Майский в свою меньшевистскую бытность жил в Англии, в лондонском свете имел обширные связи и считался полезным и компетентным дипломатом. Черчилль принял его достаточно приветливо, что при его принципиальной антисоветской позиции выглядело более чем странно, но… Но в это время Уинстон уже был твердо уверен, что Гитлер для Британии намного опаснее Сталина, а проблему СССР можно и нужно будет решать тогда, когда проблема Германии уйдет в небытие. Впрочем, в большой политике существует множество вариантов развития событий. А Уинстон Черчилль любил быть готовым к любым поворотам Истории.

– Смотрите, господин Майский, эту лампу я установил в кабинете, когда был тут первый раз. Как видите, она сохранилась, дождалась меня снова. Обратите внимания на эту карту. Ее повесили сюда тоже в мою бытность. В прошлую войну на ней флажками обозначалось положение всех кораблей Германии и кораблей Гранд Флита. Таким образом, я видел сразу всю картину на всех морях. К сожалению, сейчас эта карта снова нужна, только осталось обновить флажки. – с немалой долей удовольствия провел небольшую экскурсию в своем кабинете Черчилль.

– Советский Союз с тревогой наблюдает за эскалацией напряженности в Европе. – очень осторожно сформулировал свою мысль советский дипломат. Майский был встревожен просьбой прийти на прием в кабинет Черчилля, но считал, что получение информации из уст одного из самых влиятельных политиков Великобритании дорогого стоит.

– Я считаю, что у СССР и Великобритании нет оснований для противостояния, потому что нет столкновения государственных интересов. Мы с пониманием относимся к вашим интересам в Балтийском регионе. Считаем, что СССР может быть ведущим фактором мирного состояния Балтики. Конечно, ваше вторжение в Финляндию очень серьезно осложнило перспективу улучшения отношений с Советским Союзом, но… я подчеркиваю – у нас нет принципиального столкновения государственных интересов.

– Я лично подписывал Договор о ненападении между Финляндией и СССР 21-го января 1932-го года, поэтому мне было особенно больно, что правящие круги Финляндии спровоцировали этот никому не нужный конфликт. Скажите, сэр Уинстон, ваши слова об отсутствии столкновения государственных интересов СССР и Великобритании – ваше личное мнение или же это мнение вашего правительства?

Майский понимал, что информация, которую он получил, крайне важна. Но насколько она важна, это зависело от ответа его собеседника. Черчилль не стал оттягивать ответ, который прозвучал не по дипломатичному четко.

– Это мнение Первого лорда адмиралтейства и группы политиков, которые разделяют мое мнение. К сожалению, мы не имеем большинства в этом кабинете. А мнение кабинета разительно отличается от моего. Я был искренне расстроен тем, как наше правительство провалило переговоры о создании антигерманской коалиции в Европе, и считаю это громадной ошибкой союзников. А по поводу наших и ваших интересов. От Индии вы далеко. И нашим интересам там не угрожаете.

При словах об Индии Первый лорд немного поморщился. Он закурил сигару, налили себе в бокал немного скотча, предложив жестом Майскому самому выбрать напиток. Тот и не думал отказываться: опытный дипломат знал, что разделяя маленькие слабости некоторых политиков, можно добиться в итоге намного большего. Впрочем, провести такого опытного прощелыгу, как Черчилль, Майский и не собирался – глупцом посол СССР не был. Сделав несколько глубоких затяжек, руководитель морским флотом Великобритании продолжил:

– Вернемся к Прибалтике. Мы с пониманием можем принять поглощение прибалтийских лимитрофов, если это усилит безопасность СССР. Поглощение этих государств Германией намного более неприятный факт для нашей страны. Мы с пониманием относимся и к вашим интересам в Проливах. Мы не видим столкновения интересов в том случае, если СССР активнее будет участвовать в событиях на Балканах, в том числе решая вопрос поливов. На Черном море у Британии так же интересов нет. Это внутреннее море СССР и некоторых стран, потенциальных союзников Германии.

– Советский Союз не видит необходимости в активности на Балканах. По нашим оценкам, как минимум, год, возможно, что больше, Гитлеру будет не до Балкан. Когда над его границами нависла мощь союзных армий…

А вот последняя фраза посла произвела на Черчилля неприятное впечатление. Ему показалось, что Майский в курсе проблемного состояния союзных вооруженных сил. Пока что только военно-морской флот мог сказать о некоторых, пусть и локальных, успехах в противостоянии с гуннами.

– Мы стараемся собрать силы, которые не оставят противнику никакого шанса на успешную защиту. – довольно сухо и раздраженно произнес Черчилль.

– Я обязательно донесу ваше особое мнение к сведению нашего правительства. Уверен, наше руководство высоко оценит тот откровенный обмен мнениями, который сегодня состоялся.

Майский вежливо откланялся и покинул кабинет Первого лорда Адмиралтейства. Черчилль же испытывал раздражение и неудовлетворенность этим разговором. Ему казалось, что советский дипломат извлечет из этого разговора больше плюсов, чем он. Но… Важно понимать, что первый, даже самый маленький шаг по новому пути, может иметь громадные последствия.

Опытный дипломат Майский раздражен был не меньше, чем его оппонент. Ему предстояло составить подробное донесение о состоявшемся разговоре, вот только не покидало ощущение, что он проговорился, сказал что-то лишнее, где-то перешел черту дипломатического этикета. Теперь надо было решить, о чем все-таки следует в отчете умолчать, чтобы не нажить себе неприятностей с летальными последствиями для организма.

В советской дипломатии Майский – своеобразный феномен. Закоренелый меньшевик, член ЦК меньшевиков, Майский умудрился стать министром в эсеровском правительстве КОМУЧа, потом был выбран министром труда в правительстве Колчака, но странным образом оказался в еще более странной командировке в Монголии… В 20-м году вернулся, почти сразу же стал большевиком, а в 22-м поступил на дипломатическую работу, при этом выступая свидетелем против эсеров, в правительстве которых работал! Сталин в 42-м отметит излишнюю болтливость Майского, которого в 46-м отстранят от дипломатии и назначат видным ученым. Он был арестован в 1953-м году. О его умении фантазировать говорит то, как он описывает застенки ГБ: «Это было ужасно. Меня допрашивал сам Берия. Бил цепью и плеткой». Представить себе Берию в роли поклонника БДСМ, да еще с каким-то странно-голубоватым оттенком у автора не получилось. По документам был освобожден в 1955-м году. По свидетельству друга и коллеги Майского, освободился бывший дипломат в 1953-м, сразу после смерти Сталина.

«Тогда же в апартаменты Берии привели из камеры и Майского. На столе стояли ваза с фруктами, бутылка грузинского вина и бокалы. Лаврентий Павлович был сама любезность.