Бедовый месяц (СИ) - Ефиминюк Марина Владимировна - Страница 27

Сама от себя не ожидая, я тоже подчинилась приказу и опустила столовые приборы. Жевать мигом расхотелось.

— Почему ты решил, что я что-то подлила? — спросила Марджери.

— Отсутствие магии достаточный признак?

Клянусь, никогда не слышала, чтобы во время скандала никто не поднял голос даже на полтона. Однако каждое слово, произнесенное этими тихими ровными голосами, словно взрывало пространство.

— Ты знаешь мое отношение к этой женитьбе.

— Твое мнение не учитывалось.

— Именно! Ты должен был трезво оценить свою супругу и осознать, что она никогда не приживется в нашей семье. Слишком простая.

Можно я ткну ее вилкой? Ну разочек? Один удар — четыре аккуратные дырочки. Промеж бровей. Никто и не заметит.

— Филипп, у тебя остались в запасе три месяца до тридцатилетия. Ты успеешь покончить с этим недоразумением и связать наш род с достойной фамилией, а не с какими-то Вудстоками из замшелого Энтила. — Она повернулась ко мне. — Не в обиду, милочка.

— Какие обиды? — У меня вырвался во всех отношениях недостойный этого великосветского скандала смешок. — Я оскорблена до глубины души. Вы терпели почти полгода, но устроили непотребный бедлам во время нашего медового месяца?

— Бедлам?! — охнула тетка. — Милочка, ты выражаешься, как уличная торговка.

— Мадам, если бы я выражалась, как уличная торговка, боюсь, вам пришлось бы достать банку с нюхательной солью, — сорвалась я.

— Тереза, — вымолвил Филипп, разом усмирив нас обеих: и меня, и свою тетку, — отворотные зелья срабатывают только с любовниками.

Сама от себя не ожидая, я начала густо краснеть. В общем, знала бы тетка, чем мы занимались на постоялом дворе, не торопилась бы с неприятными сюрпризами.

Честное слово, начинаю думать, что та метель и отсутствие шелковых простыней в дешевом постоялом дворе были буквально ниспосланы мне святыми угодниками. Иначе сейчас бы не с мадам ругалась, а подписывала документы о разводе.

— Марджери, я рассчитывал, что ты станешь Терезе наставницей. Научишь управляться с большим особняком и слугами. Поможешь организовать прием после нашего возвращения. И теперь ей решать, останутся двери нашего дома для тебя открытыми или нет. Мое доверие ты утеряла, но я соглашусь со своей супругой.

Ничего себе поворот! Хочешь серпентарий в гостиной? Ни в чем себе, дорогая, не отказывай. Заводи!

— А теперь сделай так, чтобы мы не догадывались о твоем присутствии в Сиале, — вымолвил он. — Желаю хорошего отдыха.

— Пойду. — Она аккуратно пристроила салфетку на стол и поднялась. — От разговоров разболелась голова.

— Возьмите средство от мигрени, — не удержалась я и любезно указала на флакон с афродизиаком. — Прекрасно помогает.

— Предпочитаю снадобья от нашего семейного лекаря, — к огромному сожалению, отказалась Марджери.

Из номера она вышла в гробовом молчании, идеально ровно держа спину и не бросив напоследок ни одного презрительного взгляда. Разве что губы поджала.

Я сидела рядом с мужем и боялась на него посмотреть. В ушах звенело.

Если еще полчаса назад я только смутно догадывалась, то теперь совершенно точно поняла, отчего перед Филиппом Торном тряслись окружающие. Да перед ним хочется каяться даже в том, чего вообще никогда не совершала. Чужие грехи себе припишешь, как заслуги, лишь бы перестал говорить ледяным голосом, словно резал на тонюсенькие ленточки.

— Леди Торн?

— Да! — чуть не подпрыгнула я на стуле, смутно осознавая, что пришла моя очередь получать фунт презрения.

— Какие у вас на сегодня планы?

Постараться не довести себя до нервного срыва, а мужа до развода? Отличный, по-моему, план!

— Никаких.

— Прогуляйтесь со мной, — мягко вымолвил Филипп и вдруг добавил с неожиданной иронией: — Вы абсолютно правы, моя дорогая супруга.

— В чем? — насторожилась я.

— У нас не было ни одного нормального свидания.

Скажем прямо, пока у нас с Филиппом, в принципе, не было ничего нормального ни до свадьбы, ни за целых три дня, проведенных в браке. И вдвоем мы прогуливались только один раз: душным полднем в цветущем саду мадам свахи после знакомства в ее же гостиной, где от переизбытка вычурного золота рябило в глазах.

Мы с Клементиной приехали гораздо раньше назначенного времени — междугородние дилижансы не делают скидок на пунктуальность пассажиров и прибывают на вокзал, как придется. Пока ждали появление Филиппа, оказавшегося точным, как часы на городской площади, я успела издергаться и толком не запомнила, о чем мы с ним беседовали, прохаживаясь вокруг маленького садового фонтана.

Помню, что фонтан звонко булькал, вокруг жужжали шмели и стрекозы. Я отвечала невпопад на самые простые вопросы и выглядела не милой дурочкой, а непроходимой тупицей. И не поверила глазам, когда через неделю получила письмо с предложением руки и сердца. Три раза перечитала! Филипп был конкретен и сух. Понятно, что не очень-то романтично, зато практично. Договорные браки — вообще вещь довольно практичная.

До нашей провинции жених добрался только через месяц. Для помолвки. Так мы увиделись во второй раз. Потом в середине осени собрались в строгом кабинете стряпчего семьи Торн, чтобы подписать брачное соглашение. А за пару недель до венчального обряда Филипп пригласил нас четверых в свой огромный особняк в центре столицы, куда я должна была переселиться после свадьбы.

Экскурсия по этому красивому ухоженному дому оказалась самым захватывающим событием, случившимся со мной с момента знакомства с будущим мужем. Если бы тетка Марджери не встревала по любому поводу и не советовала, как переделать гостиные под ее безупречный вкус, получился бы прекрасный день.

И когда, собравшись в нарядную деревеньку возле замка, в коридоре мы столкнулись с тетушкой и Ренделом, только вернувшимся со склона, меня бросило в жар. Клементина держала в руках бумажный пакет, и вокруг одуряюще пахло горячими пирожками.

— Добрый день, господин Торн, — с фальшивой улыбкой поприветствовала она. — Решили прогуляться? Погода чудесная! Лидия до сих пор на склоне. Ищет лыжные палки.

— Как самочувствие, сынок? — по-свойски, спросил дядька у Филиппа.

Возникла неловкая пауза. Ситуацию следовало спасать, но ни одной умной мысли в голову не приходило. По-моему, спастись можно было только героическим побегом.

— Господин Торн, возьмите! — Клементина проворно пихнула Филиппу пакет, очевидно, тем самым желая извиниться за вчерашнюю глупость. — Горячие пирожки. На свежем воздухе всегда хочется есть. Прогуляетесь, закусите…

Он еще не успел понять, что происходит, а я уже выдрала пакет из его рук и пихнула обратно тетке:

— Мы уже позавтракали.

Пусть не думает, что прощена!

— В них нет ничего, кроме капусты. — Она многозначительно отодвинула протянутый пакет в мою сторону. — Пусть твой муж угостится.

— Забери!

— Ну раз совсем не хочется, — просекла тетка, что сегодня еду нам лучше не предлагать и вообще ничего не предлагать, особенно свою компанию. —  Господин Торн, приедете в Энтил, и я непременно приготовлю свой знаменитый пирог с печенкой! Пальчики оближете.

— Благодарю, — сдержанно отозвался он.

Уверена, что Филипп ни при каких обстоятельствах не облизывал пальцы. Даже в кошмарных снах, в которых голыми руками разделывал вареных омаров.

— Хорошей прогулки, мои дорогие, — пожелала тетушка напоследок и толкнула Рендела локтем, чтобы тот пошустрее отпирал номер.

Дядька отчего-то ковырялся ключом в замочной скважине, словно не понимал, для чего придумана фигурная дырка в двери.

— Если что, сынок, заглядывай, — подмигнул он прежде, чем скрыться в номере следом за супругой. — Я знаю, где здесь проходит дегустация отменных вин.

В тишине мы с Филиппом двинулись в сторону лестницы. Ковер на полу скрадывал звук шагов.

Муж молчал, но как-то очень значительно.

— Филипп, напомните, когда я в последний раз говорила, что мне очень жаль? — вздохнула я.