На лезвии ножа (СИ) - Адам Сара - Страница 61

Торопливо шагая по коридору, той же дорогой, что и в детском воспоминании я знаю, куда мне нужно идти, интуитивно чувствую, где в этом доме находится кухня. Мимо меня проходят мужчины в чёрной форме, вынося тела людей Клиффорда, или своих… в этот момент я не хочу вникать и думать об этом.

Так странно находится здесь. Пересекая холл, вхожу в просторную кухню. Полностью абстрагироваться от мыслей не удаётся, поэтому пока я ищу по шкафам ёмкость под воду, невольно представляю, как тут хозяйничала мама. Как её нежные руки, с утончёнными, длинными пальцами прикасаются к мраморной столешнице, как она ищет, что-то на этой светлой кухне. Также, как и я, найдя нужную вещь подходит к раковине и тщательно моет её…

Я искренне удивлена, что в доме есть вода, ведь он столько лет заброшен. Набрав полную чашку тёплой жидкости до краёв, возвращаюсь в кабинет, полу бегом, чтобы ни капельки не расплескалось.

— Пришла, отлично, ставь туда, — кивком головы Альфред, указывает на кресло. — Первичное дренирование[1] я провёл, держи спринцовку[2], будешь откачивать продолжающую поступать кровь.

Я делаю всё по инструкции Альфреда, откачиваю кровь, параллельно оттягивая рану щипцами, в то время, как он нащупывает пальцами пулю, а затем, не без труда вытаскивает её пинцетом.

— Целая, — озвучиваю и так очевидную для нас обоих вещь. — Повезло.

— Не вижу радости на твоём прекрасном личике! — доктор бросает пулю в пустую чашку. — Адам Коулман, тот ещё живчик! — торжественно произносит Альфред, начиная аккуратно промывать рану чистой водой и накладывать стерильную повязку. — Не все дела он значит на этом свете ещё решил, жену одну оставлять не хочет!

Несмотря на слова штатного врача их преступной группировки и его подбадривание, настроение у меня не улучшается. Нет, я рада что мой любимый мужчина спасён, но Альфред не знает, всей правды. Думает, что они пришли спасать жену Босса, который в итоге подставился под пули, но он не знает, кем я оказалась на самом деле для Адама.

Никем…

[1] Дренирование (англ. drain; осушать, дренировать) в медицине — непрерывное удаление с помощью медицинских дренажных инструментов жидкого содержимого из ран, внутренних полостей тела и т. П.

[2] Спринцовка как инструмент (устар. шпринцовка) — медицинский инструмент, а также используемый в технических работах для подачи или откачки, предназначенный для спринцевания (промывки, орошения).

Когда всё завершено и остаётся только ждать, пробуждения, раненного от наркоза, врач садится в кресло, а я подхожу ближе к столу. Бледное лицо Адама, выглядит безмятежным, не выражая никаких эмоций. Теперь его жизни ничего не угрожает, но моё сердце всё равно кровоточит, смотря на его такой беззащитный вид.

Почему мы не встретились с тобой при других обстоятельствах? Почему ты использовал меня в своих целях, зачем влюбил, чтобы разбить теперь сердце… это слишком жестоко даже для тебя, Адам. Я живой человек, у которого тоже есть чувства, а ты их безжалостно растоптал. Господи, помоги нам не стать врагами!

— Вам ведь особо и не требовалась моя помощь, да? — анализируя действия во время операции, спрашиваю вслух, хотя сама и так знаю ответ.

— Верно, мне нужно было, вывести тебя из шокового состояния, — в голосе Альфреда сквозит уважение, за догадку.

— Как вы оказались здесь со всеми? — они что всегда возят доктора на разборки?

— Адам взял меня, боясь, что Клиффорд ранил тебя. Думал, не успеет довезти до города в больницу.

Обессиленно опускаюсь на стул, придерживаясь за спинку. По коже проходят предательские мурашки, от услышанного. В груди начинает невыносимо колоть от душевной боли, я уже не знаю, что думать. Кому верить, кому доверять? Неужели он действительно волновался за меня? Если так, почему изначально не рассказал правду, почему использовал? Зачем приехал спасать? Думал, что, если я умру наследство так и останется в руках Клиффорда? Масса вопросов кружится в голове вихрем, не в силах просто сидеть и ждать, продолжая само копание, встаю со своего места.

— Хочу пройтись, — бросаю в воздух и не дожидаясь ответа выхожу из кабинета. Иду не глядя, полностью доверяя своему сердцу.

Ноги сами ведут меня к той самой лестнице, покрытой красным ковролином по центру, берусь за перила и поднимаюсь на верх, ступая по скрипящим от времени ступенькам. Чем выше я поднимаюсь, тем сильнее начинает стучать моё сердце в волнении. Я знаю, их там нет, но ощущение, что иду к родителям не отпускает. Да, это странно… но сегодня, возможно впервые за всю свою осознанную жизнь я понимаю, что они у меня были.

В голове крутится детский голос из воспоминаний, повторяющий про себя: третья дверь справа! Третья дверь справа! Третья дверь справа! Мама!

Следуя ему нажимаю на металлическую ручку двери и вхожу внутрь. Я знала, знала, что это будет спальня родителей. На глаза наворачиваются слёзы с мгновенно подкатившим к горлу болезненным комом, сглатывая его решительно переступаю порог. В памяти всплывает момент, как я прибегала сюда по ночам во время грозы от страха и забиралась на постель, ложась между ними.

Мозг заблокировал мои детские воспоминания после смерти родителей, чтобы я не мучилась, ностальгируя о них, но теперь, в этом доме, они все ко мне постепенно возвращаются… Ведь каждый уголок, каждая вещь напоминает, о потерянной семье… Клиффорд Росс отнял не только у Адама самых близких людей, но и у меня тоже!

Медленно прохожу по комнате осматриваясь, в детстве всё вокруг казалось таким гигантским, а сейчас я вижу, обычную мебель. Провожу рукой по комоду, на толстом слое пыли остаются следы от моих пальцев. Лечь на кровать не решаюсь, хотя неистово хочется. Вдруг мебель за прошедшие годы испортилась и сломается подо мной.

Подхожу к шкафу и открываю дверцы, вещи родителей аккуратно висят на вешалках, совсем не тронутые временем. Как будто, кто-то из них только что закрыл этот шкаф и вышел… Аккуратно беру в руки рукав любимой блузки мамы, а дальше то самое шёлковое платье… А вот и папы пиджак, какой большой размер, неужели он был таким широкоплечим?

Закрыв мебель, иду к окну, из комнаты открывается завораживающий и в тоже время, пугающий в ночи, вид на лес. Как они не боялись жить в доме, настолько отдалённом от людей? Ладно папа, думаю он ничего не боялся в этой жизни, а мама? Так сильно ему доверяла, что согласилась поселиться в лесной глуши?

Выхожу из спальни родителей и иду в свою детскую, перед глазами мираж рыжей малышки, бегущей по коридору. Дверь в мою комнату поддаётся не сразу, с третьей попытки приложив усилия я толкаю её, петли просели из-за чего дверь слегка перекосило. Перед взором открывается розовая комната, наполненная множеством мягких, но пыльных игрушек, кукольный домик, всевозможные Барби, и настоящая кровать принцессы с балдахином…

Флешбэк, как папа сидит рядом с кроватью и читает мне сказку перед сном, накрывает меня. В тот день я боролась со сном, как могла лишь бы он посидел рядом подольше, ведь он так редко бывал дома по вечерам! Мама стояла в дверях и улыбалась, тепло смотря на нас. А следом приходит другое воспоминание, как мама с грустными, красными от слёз глазами гладит меня приговаривая:

«— Моя долгожданная малышка. Я так люблю тебя Белла. Всегда помни это, хорошо?»

Беру одну из аккуратно сложенных кукол и сажусь на пол рядом с кроватью. Задумчиво стираю с неё пыль рукавом своей кофты. Я не знаю, как теперь жить с этими всплывшими воспоминаниями, как бороться с ненавистью к тому, кто отнял моё детство? Никогда не перестану думать о том, как бабушка смогла выдержать это?! Я не такая сильная, как она, Боже я не смогу так легко отпустить прошлое…

Погружаюсь в собственные мысли, продолжая протирать куклу в руках. Не знаю, сколько я так сижу, но затёкшие ноги сигнализируют о том, что довольно-таки долго. Из раздумий вырывает мужской голос:

— Миссис Коулман, Босс очнулся и хочет видеть вас.

Не оборачиваясь, киваю, но продолжаю сидеть. Мужские шаги стихают, а я раздумываю, как мне быть? Как жить дальше и что делать? О чём говорить с Адамом, как себя вести? Кто мы после всего случившегося теперь друг для друга?