Здесь вам не равнина.. (СИ) - Тыналин Алим - Страница 42

— Вернее, не так, — поправился усатый. — У кого хорошая высотная акклиматизация? Для работы на 6000 метров?

А вот это уже другое дело. Собравшиеся оглянулись, посмотрели друг на друга. Руки подняла только половина. Что и требовалось доказать.

Все они сидели сейчас, осматривая друг друга. Каждый знал, кто есть кто. И кто где был. Альпинистское сообщество довольно тесная штука.

Все сидели бородатые, бронзовые от загара, с блестящими глазами. Нас тут около двух дюжин. Получается, сейчас на помощь могут выдвинуться только около дюжины.

— Ну вот, тогда две группы получаются совсем небольшие, — подытожил усатый. — По пять-шесть человек. Остальные будут ждать летной погоды.

Тогда Комиссаров отодвинул миску, вытер рот и возразил:

— А почему так? Те, кто могут идти, пусть отправятся хотя бы до половины пути. Нам надо вещи тащить. Пусть помогут.

Плохо, очень плохо. Погода ужасная. Видно, что скоро пойдет снег. Это здесь, внизу. А там, наверху, на горе, ситуация еще хуже.

Метель, снежная буря, бешеные порывы ветра. Все сопутствующие удовольствия. Лавины и камнепады. Трещины коварно занесены снегом, как ловушки, чтобы в них упало как можно больше народу.

Но это никого не пугало. Все хотели идти на гору. Скорее спасать товарищей. Похвальный энтузиазм. Вот только что скажут руководители спасательных работ? Смогут ли взять на себя ответственность за неадаптированных к высоте людей?

После жарких споров все-таки сформировали три отряда. Один отряд будет ждать летной погоды. Как и планировали.

Два других пойдут наверх. Постараются пробиться к застрявшим на горе. Основные силы составят двенадцать человек, по шесть в каждой группе. К ним прибавили по трое добровольцев. Которые потащат дополнительный груз. Постараются вместе со всеми добраться до базового лагеря группы Вайнова.

Меня включили в одну команд. Ее как раз возглавил Комиссаров.

После обеда мы быстро собрали вещи и отправились дальше в горы. Время не терпит. Скоро наступит темнота.

На меня возложили функции носильщика. Поэтому мне еще предстояло спуститься назад. В случае необходимости. Пока что люди должны заменить беспомощную технику.

Когда мы вышли из лагеря, дождь усилился. Светового времени осталось максимум три часа. Мы должны были за это время дойти до перевала. Там разбить лагерь. С утра отправиться дальше. Уже на штурм высоты, где расположился базовый лагерь Вайнова.

Я на ходу глядел в сторонку. Не мог оторвать глаз. Вон она, знакомая вершина. Пик Корженевской, вдали, навис над другими вершинами.

Привет, помнишь меня? Это ты отправила меня в прошлое. Теперь я вернулся. И наверняка потом покорю тебя. Если на то будет согласие небес.

— Давай, не отставай, — тяжело отдуваясь, сзади шел Долгачев. Ткнул меня кулаком в рюкзак. — Чего уставился? Шевели булками.

Я ускорил шаг по мокрой каменистой тропе. Одновременно размышлял над тем, как мы пойдем дальше.

Основная трудность заключалась в маршруте. Группа Вайнова пошла на штурм старым путем. С ледника Бивачный по восточному гребню. Там пройти сложно.

В последнее время все старались идти более легким переходом. С ледника Фортамбек на Памирское фирновое плато. По маршруту Максимова 1968 года по ребру Буревестника. Тогда группа альпинистов из ДСО «Буревестник» прошла через ледник по северо-западному ребру на плато. Потом под пик Ленинград. И выход на западное плечо вершины Коммунизма высотой 6950 метров над уровнем моря.

Этот маршрут удобен тем, что здесь технические трудности встречаются на низких высотах. Здесь их легче преодолеть. Лавин мало. На Памирское фирновое плато можно выбросить грузы с вертолета.

Кроме того, напротив выхода на ребро есть огромная зеленая поляна имени Сулоева. Названа так в честь Валентина Сулоева, из московского Буревестника. Он организовал траверс вершин Коммунизма, Известия и Ворошилова. К сожалению, сам инициатор тогда погиб в самом начале восхождения от сердечной недостаточности. Его похоронили на этой зеленой поляне.

От поляны мы могли выйти прямо на ребро Буревестника. Восхождение занимает семь дней с учетом спуска в базовый лагерь для адаптации.

Лучше было бы, если вертолеты забросили бы нас на ледник Бивачный. Оттуда гораздо легче выйти на восточный гребень. Но погода не позволяла винтокрылым машинам полететь ближе. Поэтому выбрали поляну Сулоева.

Самое главное — это выбраться на Большое Памирское плато. Оттуда есть несколько маршрутов, позволяющих пройти к леднику Бивачный. Когда альпинисты спорили между собой, я слушал их молча. Высказываться не рисковал.

Если бы я сказал, что знаю верное направление пути, то меня бы высмеяли бы и обругали. А между тем это так. Я знал, а другие нет.

Дело в том, что этот маршрут — через Памирское фирновое плато — альпинисты начали осваивать только недавно. Благодаря вертолетам. До этого все думали, что нужно идти сложным и опасным маршрутом Абалакова.

И только недавно, пару лет назад, начали ходить через ребро Буревестника. Все сквозные маршруты на пик Коммунизма и остальные близлежащие вершины — Ленинград, Душанбе, Хохлов и другие — освоили как раз в предстоящие годы. В 70-е и 80-е.

Сейчас это плато и те маршруты, по большей части, белое пятно. Для нынешних альпинистов. И их трудно винить за это.

Поэтому споры возникли о том, что с плато невозможно найти дорогу к запертым на гребне альпинистам. И тем более, снять их оттуда. К счастью, Карский Кирилл, тот самый усатый тип, настоял на том, чтобы идти этим путем.

И правильно сделал. Если понадобится, я его направлю на верный путь.

Первая часть нашего пути походила на ледовую эстакаду, выходящую на ребро. Дождь стремительно перешел в снег. Путь проходил под ледовыми сбросами.

Здесь можно запросто сломать шею. Или укатиться вниз. Подъем резко пошел вверх. Связка Карского-Алфеева шла впереди. Навешивала перила. Мне казалось, что они идут невыносимо медленно.

На ребре оставаться нельзя. Несмотря на то, что время уже позднее. Мы упорно шли вверх. Тропу быстро заметало снегом. Шли наощупь.

Путь в снегу по колено. Только сойдешь с тропы и сразу проваливаешься по пояс. Идем потихоньку, путь нелегкий. Я упираюсь в спину впереди идущего Долгачева.

Он меня было обогнал. А теперь я мог бы вполне его обойти. Несмотря на почти вдвое больший груз.

— Ого, это ты, Лосяра, — бросил он, заметив меня. Отстегнулся, пропустил. — Я отдохну. Ты иди вперед. Я чего-то запыхался.

Я с удовольствием отправился дальше. Участники нашей команды потихоньку пробивались вверх. Вышли к небольшим сбросам. Так назывались ледовые торосы, большие холмы изо льда, прилепившиеся к склонам гор. Почти, как в Антарктиде.

Вокруг все белым-бело. Еще сегодня утром я был на аэродроме и изнемогал от сорокаградусной жары, а теперь иду и стучу зубами от мороза. Какой раздельный переход от лета к зиме, в течение всего одного дня. Для организма такие температурные и сезонные качели, конечно же, вряд ли пройдут бесследно.

По идее, если не сегодня, так завтра или послезавтра этот перелет и резкий набор высоты должен отозваться головной болью, головокружением и тошнотой. Но пока ничего такого не происходит. Я чувствую себя прекрасно, а холод быстро нейтрализуется ходьбой в гору.

Наоборот, я уже прилично вспотел и чувствовал, как по спине бегут капельки пота. Обогнал по снегу еще одного участника нашей спасательной экспедиции. Тот закашлялся и присел на снег, чтобы отдышаться.

В эти годы ни о каких кислородных баллонах нет и речи, хотя на Западе они постепенно входят в моду. Если бы у нас имелись технологии насыщения организма кислородом на большой высоте, можно было бы избежать многих проблем. И сделать альпинизм массовым видом спорта гораздо раньше, чем это произошло в моей реальности.

Ладно, сейчас задача другая, ясная и простая. Ледовые сбросы преградили путь, непонятно, где их обходить. Карский и Алфеев остановились перед самым холмов, накренившимся над склоном. Остальные участники постепенно подтягивались к ним.