Здесь вам не равнина.. (СИ) - Тыналин Алим - Страница 41

Проклятье. Белое проклятье.

Пятый жандарм преодолели с громадными усилиями. Во время последнего пребывания здесь группа Вайнова разбила здесь промежуточный лагерь.

Здесь на крутом склоне установили две палатки. Сейчас они рухнули в трещину. Застряли там на пятиметровой глубине. Лезть за ними не было ни желания, ни сил.

Пришлось организовать новый лагерь. Как раз перед штурмом шестого жандарма. Вайнов и его товарищи рубили ледорубами площадку для новых палаток. Потратили драгоценное время.

Переночевали. Утром пошли на штурм шестой по счету скалы. Карабкаться необычайно тяжело. Стена ледяная, стальные крючья еле держались на ней.

Вайнов шел впереди, рубил ступени. Потом его сменил Гайдуков. Он поднимался вверх по желобу. Вайнов страховал его на веревке чуть ниже. Вторая тройка шла следом за ними.

Бух, бух. Из-под ноги Гайдукова вырвался камень, размером с голову человека. Покатился по жалобу. Как раз нацелился на Вайнова.

Он успел отшатнуться. Крикнул:

— Камень!

Валун улетел дальше. Внизу первым шел Куркин, потом Мохов и замыкал Хмелев. Только Куркин поднял голову, как камень шмякнулся на его кисть.

Какая жесть. Вайнов даже услышал хруст. Куркин взвыл от боли. Камень повалился дальше и чуть не ударил Мохова. Потом ударился о склон и исчез в пропасти.

— Моя рука! — Куркин тряс окровавленной ладонью. — Какая боль.

Положение аховое. Они почти добрались до верха скалы. Что же теперь делать? Спускать Куркина вниз или поднимать вверх?

Если тащить вниз, находясь на скале, кто-нибудь еще может свалиться. Можно дождаться Гудакова. Пока он заберется наверх. И тогда уже он сможет страховать остальных.

— Наверх, Саня, тащим его наверх, — сказал Мохов. — До верха совсем ничего. Обработаем там рану и уже тогда спустим вниз.

Тоже разумно. Вайнов задрал голову и посмотрел вверх. Гудаков глядел на них сверху. Глаза круглые от ужаса. Зрачки гигантские, поэтому глаза полностью черные. Он покачал головой.

— Я не хотел, — сказал он. — Я нечаянно. Я не думал, что этот чертов камень вылетит у меня из-под ноги.

Вайнов ощутил, как болит все тело. Как же он устал карабкаться по скользкой скале. Ему нужен отдых и немедленно.

Налетел порыв бешеного ветра. Бросил в скалолазов горсть колючей пороши.

— Надо наверх, — повторил Мохов. — Давайте быстрее. Шевелитесь.

Курков тряс в воздухе раненой кистью. Долго он так не продержится. Ладно. Действительно, лучше затащить его на скалу и разобраться с раной.

Поэтому Вайнов кивнул.

— Давай наверх, быстрее, — приказал он Гудакову. — Закрепляйся там. Я тебя страхую.

Гудаков кивнул и полез выше. Несмотря на приказ, он все равно торопился. Лед крошился под зубьями его «кошек». Осколки падали Вайнову на лицо, но тот не жаловался. Следил теперь зорко, чтобы снова не упал камень. И не размозжил кому-нибудь голову.

Наконец, Гудаков залез наверх, постучал там ледорубом и молотком, заколачивая крючья. Потом потащил Вайнова наверх.

Вскоре руководитель экспедиции тоже забрался наверх и они вдвоем вытянули Куркина. Тот не мог опираться о камень раненой рукой, но крепится и старался не показывать боль.

Когда все забрались наверх, то первым делом занялись рукой Куркина. Обработали, остановили кровотечение и перебинтовали.

Пока все оказывали помощь, Хмелев осмотрелся. Потом тронул Вайнова за плечо и спросил, указывая в сторону:

— Ты уверен, что мы сможем отсюда спуститься?

Погода здесь, в горах, стояла далеко не летняя. Мы забрались на приличную высоту. Небо пасмурное, хмурое.

Готовясь к выходу из вертолета, я стоял с рюкзаком и сумками в руках. Сделал четыре глотательных движения, чтобы освободить заложенные уши. Вроде стало чуть легче.

В иллюминаторы виднелись очертания гор вокруг и ущелье, усыпанное крупными камнями. Только в том месте, где приземлился вертолет, была ровная площадка, очищенная от валунов. Каменистая земля, с обрывками жесткой травы.

Мы вышли из вертолета и в лицо ударил мокрый дождь. Лопасти постепенно перестали крутиться. Шум утихал. Я вдохнул холодный воздух.

Пронзительно завывал ветер. Пока что еще несильно, но вскоре вполне мог усилиться. Дождь барабанил по капюшону брезентовой штормовки. Мне ее выдал Комиссаров.

Недалеко от нашей площадки на двух других под дождем мокли еще два вертолета. Надо же, сколько техники нагнали сюда для спасения наших ребят, застрявших в горах.

Это хорошо. Вертолеты никогда не бывают лишними. Я с сожалением поглядел на верхушки гор, скрытые за фиолетовыми тучами. Вот только погода нелетная.

Впереди у скалы были раскинуты три большие армейские палатки. Шатры, тоже из брезента. В стенках небольшие квадратные окошки. Рядом суетились люди, таскали внутрь рюкзаки и мешки.

Из крыши одного шатра тянулась труба, из нее валил сизый дым. Устроили, значит, внутри походную кухню. Неплохо, я как раз чувствовал, что желудок прилип к позвоночнику и неплохо бы его наполнить.

— Быстрей, быстрей! — закричал Комиссаров, указывая в сторону шатров. — Несите груз внутрь.

Это уже моя работа. Для этого меня сюда и взяли. Я подхватил сразу три рюкзака и пару мешков.

Взгромоздил на спину и потащил к шатрам. Ноги оступались на скользких черных камнях. Рядом спешили другие участники нашей спасательной экспедиции. Гущев развил неплохую скорость и обогнал меня. Впрочем, это неудивительно, у него всего один рюкзак и один вещевой мешок.

Я добежать до ближайшего шатра и хотел войти внутрь. Но сзади меня кто-то схватил и я услышал голос Долгачева, другого нашего прославленного альпиниста:

— Не туда. В другую палатку.

Он указал на третий шатер, самый дальний. Полевая кухня была во втором, посередине. Я развернулся и пошел дальше. У самого третьего шатра остановился на минутку. Поправил рюкзак на плечах, потому что он грозил сползти с рук. Откинул полог, вошел внутрь.

Все равно прохладно. Но теплее, чем снаружи. Два ряда походных кроватей, с разложенными спальниками. Тоже рюкзаки, груды вещей на некоторых лежанках.

— Разбирайте быстрее свободные койки, — распорядился Комиссаров. — И айда скорее в столовую, там совещание.

Я охотно скинул рюкзаки и мешки в сторонке от входа. Потом бросил свой рюкзак на свободную кровать. Поспешил обратно, к вертолету. Мне надо было перетаскать оставшийся груз.

Другие альпинисты тоже разобрали места для сна. Тут же, не задерживаясь, отправились в столовую. Ноздри приятно дразнил запах бульона и жареной картошки, идущий оттуда. Я сглотнул слюну и побежал к вертолету.

Когда я вошел в столовую, часть собравшихся мужиков уже вовсю орудовала ложками, скребя по алюминиевым мискам.

Другие уже пообедали и сидели в стороне. Слушали высокого усатого мужчину, стоявшего у карты с указкой. На потолке висели две лампочки, ярко освещали происходящее. В дальнем углу на газовой печке гудел огонь, булькали казаны, кипел чайник.

— Значит так, мы делимся на три группы, — громко говорил усатый. Голос у него был звучный, металлический. Речь поставленная, словно у профессора-филолога. Слова выговаривал четко и со вкусом. Очень подошел бы для озвучки фильмов. — Две группы выдвигаются к базовому лагерю. Одна остается здесь, в резерве. Если в тучах будет просвет, эта группа полетит на вертолете.

Я уселся за стол рядом с Комиссаровым. Не успел моргнуть, как передо мной тоже появилась миска с ароматным бульоном, краюха черного хлеба и кружка чая. В миске среди горы мяса и риса торчала ложка. Я тут же схватил ее и зачерпнул как можно больше содержимого.

Вкусно, ох, вкусно. Я быстро проглотил обжигающе горячий суп. Одновременно слушал, о чем идет речь. Альпинисты обсуждали варианты подъема по маршруту.

— У кого есть акклиматизация? — спросил усатый. — У кого нет?

Все собравшиеся зашумели, подтверждая, что их всех забрали с горы. Оно и правильно. Лето сейчас на дворе. Почти все находились в походах, лазили по горам. И новичков тут нет. Кроме того, когда решали, кого брать в команду, так и выбирали. Чтобы уже были в горах и прошли хотя бы минимальную адаптацию к высоте.