Аномальщик (СИ) - Дамиров Рафаэль - Страница 46

Пришёл в себя я от мерзкой вони.

Когда попадаешь в больницу, сразу чувствуешь этот специфический запах. Спирт, которым протирают места уколов, лекарства, витамины, мази, дурной пот, каким потеют больные люди — всё это смешивается. Запах больницы. Если ты попал в передрягу, и приходя в себя, чувствуешь этот запах, слышишь попискивание приборов, ты понимаешь, что самое страшное уже позади, ты там, где о тебе позаботятся.

Однажды я разбился на мотоцикле. Ехал на хорошей скорости мимо рядов припаркованных на обочине машин, как вдруг какой-то урод решил, не глядя, открыть дверь. Последнее, что я запомнил, была его нога в стильной кожаной туфле. С ногой он, кстати, попрощался. Но и мне это столкновение стоило нескольких переломов. И вот очнулся я тогда, и почувствовал этот запах. Не бензина, не горелой резины, не асфальта. А больницы. И понял, что жизнь продолжается, осталось только выяснить, в каком качестве.

Но теперь я чувствовал не запах, а вонь. От неё кружилась голова, свербило в носу и жгло глаза. Адская вонь, что такое можно делать, чтобы настолько всё провоняло?

Только потом в мой мозг проникло пик-пик какого-то медицинского прибора. А следом — довольное пофыркивание. На фоне медицинских запахов чувствовался ещё один, совершенно для больницы нетипичный. Пахло енотом.

Майя???

Я резко вспомнил, как пытался вытащить её, раненую и без сознания, к своим, на трассу. А дальше всё.

А нет. Ещё одно. Меня куда-то везли в мешке, и кто-то сказал про чуму.

Так вот какую заразу мы остановили! Что ж… кажется, мы всё сделали правильно. Только вот сами не убереглись.

Попробовал пошевелиться, и понял, что слишком для этого слаб. Сил не было даже поднять руку.

— Есть кто? — спросил я.

То есть честно попробовал. И у меня ничего не вышло. Всё, на что я оказался способен — лишь сипение, от которого по горлу будто драчёвый напильник прошёлся.

Но, тем не менее, меня услышали.

— Один очнулся! — услышал я женский голос.

Попробовал открыть глаза, но они оказались будто склеены чем-то, да ещё песком припорошены. Бесполезно.

Мне помогли. В глаза чем-то капнули, протёрли, капнули ещё раз, приподняли веко. Ударил свет фонарика, и захотелось зажмуриться. Себе в глаза посвети, кто ты там!

Зрение обрело чёткость далеко не сразу. Поморгал. Стало легче.

В поле зрения появился человек в белом костюме с капюшоном, в маске на всё лицо. Маска с фильтрами. Похоже, я в инфекционном блоке. Что, впрочем, не удивительно.

А под маской вроде женское лицо. Видимо, эта женщина и сообщила о моём пробуждении.

— Слышишь меня? — спросила она. Точно, тот же самый голос. — Если слышишь — моргни два раза.

Моргнул раз, второй.

— Хорошо. Самое главное: ты и твоя напарница живы. И даже енот ваш жив. Майя пока без сознания, но динамика хорошая. Вы в инфекционном отделении госпиталя КГБ, дома, в Петрозаводске.

Я моргнул два раза, потом ещё два. Мол, всё понял. Попробовал сказать это вслух, но результат тот же — напильник в горле.

— Пить хочешь?

Я усиленно заморгал. Конечно хочу!!!

В губы ткнулась трубочка, похоже, коктейльная. Губы слиплись, на языке какая-то гадость, но я всё же сумел напиться. Стало гораздо легче.

— Долго… — я хотел спросить, долго ли я был в отключке, но сил хватило только на одно слово.

— Три дня, и это, считай, ещё легко отделались! — обрадовала меня женщина. Врач? Медсестра?

Я согласно моргнул два раза.

С другой стороны в поле зрения показалась мордочка Чарли. Он лизнул меня в нос и что-то пикнул.

Да-да, я тоже рад тебя видеть.

— Очень сообразительный у вас питомец, — говорливая женщина погладила енота по голове, и тот даже не дёрнулся. — Он нам помогал, следил за вами. Мы сперва в обморок чуть не упали, когда его с вами вместе привезли. Но потом успокоились. От него даже польза была. Один раз у тебя капельница капать перестала, так енот прибежал на пост, навёл панику, и медсестра пошла проверять.

— Май… — договорить не смог, сложно.

Но женщина меня поняла.

— Тут она, рядом. Пострадала меньше, в смысле укусов меньше, но потеряла много крови. Кто-то очень вовремя наложил ей тугую повязку под коленом. У вас было очень стремительное развитие болезни, одновременно пришлось делать операцию, зашивать, переливать кровь, в общем, хлопот было… Две бригады работало, теперь вот отдыхаем вместе с вами. Половину инфекционного отделения заняли, на двух пациентов тут два хирурга, анестезиолог, инфекционист, это я, и две бригады скорой помощи в полном составе, вплоть до водителей. Ну и четверо ваших, с вами приехали.

— Почему? — я удивился настолько, что не удержался от вопроса.

— По протоколу положено, все контактные в одном блоке собираются. Чтобы минимизировать возможные пути распространения. Из вашего отделения парни вас перевязали до приезда скорой, если б не они, Майя могла б и не дожить. Не переживай, никто больше не заразился. Вообще никто, представляешь!

Я закрыл глаза. Навалилась усталость.

— Вот правильно, давай поспи. До этого ты в коме валялся, а сон другое дело.

Проснулся я удивительно выспавшимся.

— Ты гляди, кто проснулся! — услышал я знакомый голос.

Надо мной склонился Коля. Без маски. Рядом тут же нарисовался Чарли.

— Где маска? — просипел я.

— Так всё, вы уже не заразные. Карантин ещё не сняли, трое суток должно пройти, если больше никто не заболеет, значит всё, досвидос, здравствуй, служба. Нам уже ротный привет передавал, говорит, полоса препятствий нас заждалась. А вот вам тут ещё долго куковать. Ты бы видел себя, кожа да кости!

— Как Майя?

— Пришла в себя вчера, ближе к вечеру. Всё с ней хорошо, изображает спящую красавицу. Ну хотя… — он оглянулся, — тоже как скелет, но красота никуда не делась. Только сильно не пугайся, когда увидишь, у неё вот здесь…

Он показал себе на правый висок. Я даже попытался привстать, чтобы посмотреть на Майку.

— Да ты лежи, не пугайся так! Прядь волос у неё здесь вот седая теперь.

— Идиот, — закатил я глаза. — Спасибо…

— За что? — удивился Коля.

— Врач… говорила… вы Майку… перевязали… — говорить было очень трудно.

— Меньшее, что мы могли сделать, — Колян нахмурился. — Нас вообще к вам пускать не хотели. Там какой-то хер с горы командовал, типа спецназ, сказал стоять не подходить, ждать медиков. Ну мы его послали конечно. Выговор, наверное, получим. Да насрать, главное вы живы. Надо было взводного также послать.

Он отвёл глаза, смотрел куда-то за меня, на стену.

— Приказ был… — попытался я не то объяснить, не то спросить.

— Да, приказ, — Коля сплюнул. — Но взводного с нами не было. Да что теперь говорить. За мной должок, что пришли поздно.

— Проставишься, — попытался я пошутить.

— Это само собой. После учебки, как только — так сразу.

Я повернул голову. Далось это нелегко, но у меня получилось.

Майя лежала на соседней кровати, укрытая простынёй. И, кажется, просто спала.

— Долго я… спал? — спросил я у Коляна.

— Ты вчера утром в себя пришёл. А сейчас уже вечер. Больше суток спал. Таня, это которая инфекционист, говорит, что вам повезло, что вы всю болезнь в коме провели. Что такая зараза, да ещё в такой форме — это очень болезненно. Нас не пускали, само собой, а вы тут кровью харкали, чуть лёгкие не выблевали. Но сейчас уже всё позади. Пойду я, скажу, что ты проснулся. Таня осмотрит. Но вроде сон тебе на пользу пошёл.

— Жрать хочу, — поделился я своими ощущениями.

— Ну ещё бы! — хмыкнул Колян. — Пятый день не жрамши, на одних капельницах! Кишки-то слиплись поди!

— Дайте… поспать… — неожиданно попросила Майя.

— Опа, опа! — Коля хлопнул в ладоши. — Ну всё, я за Таней!

Он убежал, а Майя с трудом, но повернула голову ко мне.

— Привет… — прошептала она и попробовала улыбнуться.

И правда, как скелет. Кожа на лице натянулась, щёки впали, глаза… такие огромные из-за ввалившейся вокруг кожи. И да, седая прядь.