Аномальщик (СИ) - Дамиров Рафаэль - Страница 34

Ещё днём, пока курсанты бегали по тренировочному зданию, к профессору Завельеву заглянул необычный гость.

— Иван Иванович из 2-го Главка, — представился он, продемонстрировав служебное удостоверение.

— Чем могу быть полезен? — дрогнувшим голосом спросил Завельев.

— Вообще-то много чем, но сейчас я, как ни странно, всего лишь исполняю функцию почтальона, — Иван Иванович достал из папки бумагу и передал её профессору. — Прочитайте и распишитесь.

Профессор недоверчиво взял в руки документ и принялся читать. И глаза у него по мере чтения всё сильнее лезли на лоб.

Это была Системная Директива. Завельеву доводилось о таком слышать, но исключительно на уровне слухов. И, дочитав до конца, он понял почему — один из пунктов относил само существование директив как явления к сведениям особой важности.

В директиве содержалась рекомендация установить находящемуся в распоряжении профессора Завельева енотоподобному потенциально разумному иномирцу нейроимплант с последующей передачей доступа к его функциям, а также самого иномирца, курсантам Буровой и Неверову.

— Прочитали? — полюбопытствовал Иван Иванович.

— Так точно… — рассеянно ответил профессор. — Бред какой-то… простите, товарищ ... не знаю вашего звания.

— Иван Иванович будет достаточно. Почему бред? — контрразведчик прищурился. — Разве вам не интересно было бы провести подобный эксперимент?

— Понимаете… — Завельев задумался, как объяснить, машинально присев на край одного из столов, — да, мне интересно. И мне самому такие мысли в голову приходили. Но… вы же наверное знаете, что думают обо мне мои коллеги? В общем, если бы это была моя инициатива, это никого бы не удивило, на фоне моей репутации. Но это… Неожиданно!

— Вот и я удивлён, — Иван Иванович присел на краешек стола напротив Завельева, — но, может быть, Система потому и выбрала вас? На фоне вашей репутации такой смелый эксперимент никого не удивит.

— Не мне судить, Иван Иванович, — профессор чуть заметно усмехнулся. — Но почему эти курсанты? Что в них особенного?

— А вот это, товарищ Завельев, вопрос правильный, — Иван Иванович улыбнулся так обворожительно, что товарищ Завельев побледнел и икнул, — но не надо вам им задаваться. Обычные курсанты, кроме того случая с Буровой в детстве, сделавшего её пригодной. Запомнили?

Говорить о том, что он сам нихрена не понимает в причинах такого интереса со стороны Системы Госбезопасности, Иван Иванович, конечно, не стал.

— Так точно, запомнил! — профессор вытянулся в струнку.

— Вот и хорошо. Подписывайте. Курировать этот эксперимент буду лично я. Курсантам объясните всё как есть, но только после того, как убедитесь, что они всё же пройдут финальное тестирование. Кажется, Система в этом уверена. Расписку о неразглашении с них возьмёте, как полагается. Никакой директивы вы, сами понимаете, никогда не видели и не подписывали. Поступил приказ сверху, и всё. Вопросы?

— Наверное, у меня их не должно быть? — неуверенно предположил Завельев.

— Профессор, за кого вы нас принимаете? — Иван Иванович усмехнулся. — Запишите мой номер телефона. Отчёт будете присылать ежедневно. Разрешение на эксперимент напрямую из Главка придёт вам завтра, руководство учебной части тоже получит соответствующие инструкции.

Про себя же Иван Иванович подумал, что помимо всего прочего, было бы очень интересно узнать, как зверёк вообще появился в учебной части, да ещё так вовремя направился в душ.

После прошедшего в понедельник теста с прохождением здания, ротный, кажется, всерьёз озадачился отсевом. Начал придумывать нам сложности, подводя под них обоснование, чем это должно нас подготовить к тяготам службы. Может, это и правильно, но выглядело как издевательство.

Для начала в казарме отключили горячую воду и запретили пользоваться стиральными машинками. Ну не тупизм? Никто в полевых условиях ведь не будет заниматься стиркой. У аномальщиков рейды довольно короткие. Выехали, тварей перестреляли, порядок навели, вернулись. После чего вся одежда отправляется не просто в стирку — на дезинфекцию. Уж явно не в холодной воде руками булькаться.

Но, конечно, из-за такой ерунды на кнопку нажимать никто не стал..

Дальше — больше. У нас появилось новое упражнение. Командир назвал его «полторашкой», уж не знаю, за что. Надо было взять стул за ножки, вытянуть руки перед собой и присесть, но не полностью, а наполовину, чтобы колени оказались под прямым углом. Простоять в таком положении даже минуту — настоящая пытка. При этом кто первый сдался — того отделение получает наряд на дежурство.

Впрочем, логика здесь прослеживалась. Сдался — значит, не только сам можешь погибнуть, но и товарищей подведёшь. Но если нажмёшь на кнопку — то ты свободен, как и твоё отделение, а «игра» начинается заново.

Майя, кстати, ни разу в этой дебильной игре не проиграла. Когда только первый раз нам её ротный презентовал, я сразу шепнул напарнице всего одно слово: «дыши». Она и дышала. Глубокое дыхание успокаивает, а в этом упражнении главное не сила, и даже не выносливость, а спокойствие.

Но несмотря ни на что, никто и не думал сдаваться окончательно.

А я потихоньку работал с организмом, с внутренними установками. Профессор, как и обещал, сделал инфографику — плакатик с графиком, на котором отмечал дозу своего коктейля и результат анализа крови — иммунотолерантный фактор. Доза снижалась, а ИТФ оставался стабильно умеренным. В коридор допустимых значений я укладывался.

Профессор только что не приплясывал от радости. Его радость омрачала лишь Майя.

— Ну вы поймите, — в который раз пыталась она достучаться до профессора, — енотик ведь не так просто пришёл именно ко мне! Он почувствовал, что я могу его поддержать, позаботиться о нём. А я что сделала? На опыты его сдала? Пожалуйста, Сергей Вячеславович, разрешите? Я же чувствую, как ему плохо одному!

— Не положено, — с глубоким вздохом отвечал профессор. — У меня тоже начальство. Делаю, что могу, но не требуйте от меня невозможного!

Так прошла ещё неделя. Наши с Майей отношения, можно сказать, топтались на месте. Как-то негласно мы приняли, что пока находимся в учебке, торопиться не то что не стоит, а просто негде. Мы всё время на виду, а отношения всё же вещь интимная.

Правда, Майя повадилась после холодного душа прибегать ко мне под одеяло греться. Это было неожиданно, очень мило и бодрило донельзя. Она ждала, пока в казарме прекратится возня, убегала в уборную, и через три-четыре минуты прибегала обратно, с замотанной в полотенце головой. Как можно отказать такой красотке? Конечно, никак. А чтобы она быстрее согрелась, я под одеялом, лёжа на боку, разминал её тело одной рукой. Бёдра, спина, попа. Она млела, переворачивалась на спинку и мы целовались, а моя рука гуляла по всему её телу, не встречая сопротивления.

Сам же я пытался разобраться, что я чувствую к ней. Конечно, я хотел её, особенно в те минуты, когда она была так близко. Да и днём, вспоминая эти ощущения, я нередко отвлекался от лекций. Влюблённость? Да, наверное. Майя примирила меня с моим новым положением. Попасть в параллельный мир и оказаться одному — полный отстой. Но в компании такой прелестницы — совсем другое дело! Мне импонировала её целеустремлённость, внутренняя сила. Как и я, Майя не умела сдаваться. Уж если что-то решила, обязательно доведёт дело до конца.

Так что можно ли сказать, что я понемногу влюблялся в неё? Да, и с каждым днём всё больше. И не глупой юношеской влюблённостью, когда мозгов ещё нет, зато гормоны из ушей плещут, а сознательной влюблённостью человека, который отдаётся чувствам со знанием дела и по доброй воле.

Вот закончим учебку — и разберёмся, кто кому зачем нужен. И как сделать так, чтобы взаимная симпатия не мешала делу, а помогала.

Вечер следующего после забега по зданию понедельника принёс неожиданный сюрприз. Я говорил, что не люблю сюрпризы? Так вот, приятные сюрпризы я тоже недолюбливаю. Потому что вечно в них какой-нибудь подвох имеется.