Франция. Магический шестиугольник - Тягны-Рядно Александр - Страница 9

2006

la flamme

La flamme d’antan soutient mon discours d'aujourd’hui.

Le pont le plus vieux de Paris s’appelle le Pont Neuf.

Je l’ai connu orne des fleurs – une fête, faillite faite, a déposé le bilan, et le pont, tout nu, à poil, renvoie ma pensée vers les pierres plus habillées.

Le Palais des Ducs – par le père architechte – est le frère du Chateau de Versailles. Je visite les deux et je meurs du désir. Je meurs, je meurs, je meurs, et finalement je survis. C’est le désir qui meurt.

Dans une bataille sans pitié entre lui et le reste du monde. Le reste du monde reste, et le désir s’en va.

Le reste du monde reste toujours, et le désir, ce sans-abri pitoyable, prétend être un roi ruiné et réclame ses ruines royales.

Je ne l’entend pas, ce fou à lier, je suis de l’autre côté du pont, où aucune restitution n’est prévu.

Два полушария парижа

Когда приезжие спрашивают: «Где у вас тут центр?», парижане отвечают вопросом на вопрос: «Центр чего?». Посреди Парижа – река, она делит город на два берега – левый и правый. Хотя сегодня дух и достаток двух берегов сблизились, в парижской мифологии Сена остается ватерлинией: правый берег – буржуазный, аристократический, чиновничий, левый – демократический, артистический, студенческий. Для парижан вообще понятия правого и левого – главный ориентир. Аполитичных людей в Париже нет: одни голосуют за левых, другие – за правых, примерно поровну. И если сегодня связи между местом жительства и политической ориентацией нет, то еще лет тридцать назад она сохранялась: жители правого берега голосовали за правых, левого – за левых.

Фредерик Дифенталь и Жерар Кравцик

Спрашивать о том, за кого парижанин голосует, нельзя, неприлично, но вот вы видите, как в кафе респектабельный господин в клетчатом шарфе разворачивает газету «Liberation» – и все ясно, он левый. А может и какой-то тип в дешевой куртке достать из кармана «Le Figaro» – значит, правый. Хотя, повторяю, сегодня лево-право не так полярны. Голосуют согласно традициям: вся культура – левая (единственное исключение – Ален Делон). Коко Шанель и Кристиан Диор – два первопроходца, которые превратили портняжное дело в высокую моду, конечно, тоже были не «буржуями», а артистами. Это сегодня их «дома» и вся haute couture – на правом берегу, на самом дорогом авеню Парижа – avenue Montaigne, куда простому смертному лучше не ходить. Конечно, никто не выгонит, если состоятельный (по парижским меркам – среднего достатка) русский заглянет в пустынные бутики-дворцы авеню Монтень, но он почувствует себя неуютно со своими ботинками прошлого сезона, укладкой, сделанной парикмахером не утром, а неделю назад, и вообще, чтоб выглядеть в «доме» Диора, Валентино или обувщика Harel комильфо (comme il faut), – так, как надо, надо быть не просто очень богатым, а уметь по-парижски, по-правобережному блюсти себя как произведение искусства жизни. Если вам на все это плевать – левый берег с вами солидарен. Подзаголовок марки «Ив Сен-Лоран» – «левый берег», для юного преемника дома Кристиана Диора это было принципиальным добавлением: великий кутюрье передавал ему огонь искусства, а не мешок с деньгами. Но это было так давно!

Жерар Депардье

Политически активная кинозвезда Катрин Денев живет на левом берегу, в 6-м округе на улице Бонапарт, и вы можете встретить ее в одном из знаментых тамошних кафе: Bonaparte, Aux deux Magots, Flore, brasserie Lipp, где туристы, студенты и писатели скучиваются за маленькими столиками, поставленными почти вплотную друг к другу. Здесь, на Saint-Germain-des Pres, где жил Сартр, 6-й округ переходит в 7-й, самый тихий, респектабельный и дорогой на левом берегу. В 7-м – универмаг «Au bon march», буквально – «дешевый», но уж давно один из самых дорогих в городе, в 7-ом – резиденции послов, здесь же, на rue du Bac, – личные апартаменты Жака Ширака, на набережной Вольтера жил Рудольф Нуриев.

Анни Жирардо

Когда вас спрашивают, где вы живете или остановились, имеют в виду не точный адрес, а округ (arrondissement). Он – эскиз к вашему портрету. Всего их в Париже 20, и каждая цифра значима. Если речь идет о знаменитых покойниках, больше всего их в 20-м, на востоке Парижа, на кладбище Пер-Лашез. Но при жизни никто из них не селился в этом нищем и цветном округе бетонных сараев. Об этом не говорят вслух, но адрес в 19-м или 20-м – это приговор. К счастью, электронная почта избавила парижан, стесненных в средствах, но дорожащих своей репутацией, карьерой, будущим, покупать себе отдельный почтовый адрес в приличном районе: это округа с 1 по 9 и с 14 по середину 17-го. 17-й, где русская православная церковь, оттого и не любят как адрес, что половина его, прилегающая к площади Etoile, – респектабельная, а другая, где плас Пигаль и секс-шопы, – увы. Даже пироги с плесенью в кафе попадаются. Поэтому про 17-й всегда задают уточняющий вопрос: «Где именно». В 17-м, «не там где надо», начинал свою писательскую карьеру бельгийский провинциал Жорж Сименон, переехавший, как только появилась возможность, в 4-й, на place des Vosges – адрес мечты всякого провинциала: очень красиво, очень знаменито и очень дорого. Сименон доказал всем, что он способен и на большее, переселившись на склоне дней в Neuilly, самый дорогой пригород Парижа (типа Рублевки).

Пьер Ришар

В северном 18-м тоже бедность и цветные (неполиткорректно, но в Париже это синонимы), но там – Монмартр, туристический центр, вытеснивший центр креативный: здесь жили Тулуз-Лотрек, Пикассо, Модильяни, а собирались и выставлялись все знаменитые художники. Осталась одна имитация, уличные (типа арбатских) художники клепают виды Парижа и предлагают написать портрет за пятнадцать минут. Попадая именно в эти районы, русские туристы и удивляются, что коренных французов в Париже нет. В районах центральных, то есть прилегающих к Сене, живут дети всех народов, а вот из парижан, голосующих за Ле-Пена («Франция для французов»), добрая часть живет на острове Сан-Луи, он – между двумя берегами. Не только что живут там одни потомственные адвокаты и банкиры (цены на недвижимость – заоблачные), но еще – церковь св. Николы, где проповеди ведутся по сей день на латыни, как встарь, напоминая тем православные церкви, где простая и доходчивая речь на современном языке не практикуется. Вот в эту церковь как раз и ходят сторонники ультраправых. На острове царит атмосфера «доброй старой Франции», а гости заходят сюда поесть мороженое Bertillon, которое парижане считают лучшим в мире.

Фанни Ардан

Желание устраивать провокации на благопристойном острове напрашивались сами собой, и, говорят, Бодлер со товарищи, позже Гийом Аполлинер и сюрреалист Андре Бретон, поселившись здесь, ни в чем себе не отказывали, вызывая страшное возмущение соседей. Сальвадор Дали, мастер художественных провокаций, выбрал себе местом жительства самый помпезный округ, где королевский дворец, академические Лувр и Комеди Франсез, мэрия (Hotel de Ville). И жил он не просто в квартире, а снимал годами сьют (suite) в отеле Морис, напротив сада Тюильри. В 1-м же, на улице Риволи, живет классик французской фотографии Картье-Брессон, а когда-то Екатерина Вторая купила здесь своему любимому писателю и мыслителю Дени Дидро квартирку, но он так и не успел в нее переехать, оставшись там, где жили «все», в 5-м, в районе зоопарка (Jardin des Plantes): Декарт и Паскаль, Золя и Мериме, и когда Хемингуэй поселился в городе «праздника, который всегда с тобой», то тоже выбрал литературный район. Но Париж, в отличие от патриархальной российской столицы, – город подвижный, снимать квартиру гораздо более распространено, чем иметь ее в собственности, потому все по сто раз переезжали, меняя округа и окружение.