Цвет греха. Чёрный (СИ) - Салиева Александра - Страница 50

Или нет?

— Тех, кто в это «почти» входят, сами родители наказали, — раздаётся сбоку от меня. — Сразу, как остальные мигом запели перелётными птичками, сознаваясь в своих грехах перед своими адвокатами.

Ещё пара мгновение, и рядом с Аязом усаживается Лаль Юксель. Тоже с подносом. И, судя по тому, как старательно она следом раскладывает столовые приборы, тоже собирается обедать именно здесь. Я же, глядя на неё, вздыхаю с тоскливой мыслью о том, как жаль, что всеобщий игнор моей персоны, оказывается, завершается.

— Иначе с чего бы нашей юной госпоже и королеве мира так внезапно заболеть, когда самое время наоборот, расцветать и злорадствовать? — добавляет ехидно Лаль.

А мне вспоминается то, как именно она соврала, что меня к директору вызвали. Как и то, что мел, стоя на одной ноге, она тоже держала. А значит, также причастна. И тогда слова Аяза о том, что забрали «почти всех», начинают играть другими красками. Добавляя ещё больше сомнений в том, что парня могли отпустить лишь потому, что он тут не причём, по его словам.

Так тошно становится…

Аппетит окончательно пропадает.

Я ведь не могу быть настолько наивной, чтобы и дальше с ними тут сидеть и болтать, словно мы друзья?

Поднимаюсь…

Всего на секунду.

В следующую — Аяз ловит за запястье и резко тянет вниз, вынуждая плюхнуться обратно на стул. Отпускает. Но не достаточно быстро. Убрать свою руку не успевает. Вмешивается ещё одна. И вот уже её прикосновение совсем не столь безобидно. От Хакана — двухметрового здоровяка с физиономией, будто у него вечная депрессия, и весь мир его бесит, в принципе ничего милого ждать не приходится. И я не обманулась на его счёт. Ещё секунда, а Аяз взвывает, будто раненый зверь.

— Ладноооо! Лаааадноооо! Понял я-я-я! Поня-я-я-ял! — вопит на всю столовую старшеклассник. — Без рук, та-аааа-к без ру-уууу-к!

Мой надзиратель и тогда не отпускает.

— Он всё понял! — вмешиваюсь и я.

А то аж по ушам режет.

Вовсе мне его ни жаль!

Наверное.

И хорошо, что этого достаточно!

Аяз отпущен. Хотя, судя по его перекошенной физиономии, менее больно ему от этого не становится.

Тут и охрана подоспевает.

Общением с ней и урегулированием возникшего конфликта занимается Селим.

— Классное у тебя приложение, — оценивает произошедшие Лаль, обернувшись, глядя в спину отошедшему. — Поделишься? — разворачивается обратно к Хакану, рассматривая того уже с восхищением.

Кривлюсь, как если бы целый лимон проглотила.

— Угу. Забирай, — не спорю с ней. — Если унесёшь.

Если подоплёка в моих словах и читалась ярко, девушка её всё равно не заметила.

— Спасибо, — протягивает в ответ Лаль, подпихнув ладошку себе под щёку с самым мечтательным видом.

Смотреть с тем же восхищением на Хакана она не перестаёт. А он… шаг назад, и мне за спину. Всё с таким же депрессивным видом. Но могла бы поклясться, почти как побег во имя собственного спасения. Неудивительно, что с моих губ срывается невольный смешок.

И совершенно зря я её так несерьёзно воспринимаю.

— За то, что разворошила осиное гнездо, кстати, тоже спасибо, — добавляет одноклассница куда серьёзнее, возвращая мне своё внимание.

Вопросительно выгибаю бровь.

— Моя младшая сестра учится в восьмом. Не сделай я то, что хотела Дерья, ей бы тоже досталось, — поясняет Лаль. — Я-то ладно. Но она… не такая, как мы. Сломается.

Я… молчу.

Прекрасно понимаю, о чём она говорит.

Даже слишком.

Тем более, что в карих глазах я вижу ту же боль и сожаление, что и мне самой вполне знакомы.

Те, что таятся очень глубоко.

Те, что показывать нельзя ни в коем случае.

Иначе сразу ударят.

И тогда впору правда остаётся лишь сломаться.

— В одиночку противостоять очень сложно, — не заканчивает и на этом девушка. — Надеюсь, теперь энтузиазма у этих змей поубавится, — морщится.

Всё её веселье окончательно испаряется.

— Их энтузиазму больше и негде развиваться, с учётом, что всех их отстранили от занятий, — мрачно вставляет Аяз.

По всей видимости, последствия недавнего в нём притихают. По крайней мере, в его ясных глазах снова царит затишье. Напрасно я в них смотрю. Становится совестно.

— Прости, что так получилось, просто мой опекун…

Обращаюсь к Аязу. Но не договариваю.

— О-о, тут уже вся школа очень хорошо усвоила, как сильно твой опекун тебя опекает и всё такое, ага, — перебивает Лаль.

За что и получает тычок в бок локтём от парня.

И не то чтоб я сильно напряглась от такой его реакции, но… когда это они стали настолько друзьями, чтоб он себе такое просто так позволял?

— Что это значит? — прищуриваюсь.

Не зря!

Слишком уж виноватым становится выражение её лица, когда она обречённо вздыхает. А заговаривать вновь совсем не спешит. Сперва одаривает Аяза укоризненным взглядом. Тот такой молчаливостью не отличается.

— Она ещё не знает, — сквозь зубы цедит он.

Не для меня.

Лаль…

Повторно вздыхает.

— Всё равно узнает. Уж лучше вот так, чем как попало, — отзывается девушка.

Себе ли в оправдание, или же для него.

Без разницы!

— Не знаю — что? — требовательно смотрю сразу на обоих.

Те опять вздыхают. Синхронно.

— То, как вся школа обсуждает, что ты спишь со своим отчимом, поэтому он так взъелся на «безобидную шутку», когда ребята над тобой вроде как просто «подшутили», — неохотно сознаётся собеседница.

Краем глаза отмечаю, что именно на этих её словах возвращается Селим.

Ещё никогда в жизни мне не хотелось так по-быстрому провалиться сквозь землю, да ещё и из-за чужих мне людей!

Ведь если…

Ну нет!

Не может быть ничего такого!

Бред…

Воспалённой фантазии!

И вместе с тем…

Не я ли ещё совсем недавно сама лично нечто именно такое чуть не совершила?!

А значит…

— И с чего бы им это обсуждать? — сосредотачиваюсь исключительно на Аязе.

Из них двоих, ответ может быть лишь у него.

Всё-таки именно его друг, который Каан Дикмен, в чём-то подобном меня вчера обвинял, ещё до того, как я настолько грешно оступилась, а сегодня…

— Из-за этого, — цепляет на себя натянутую усмешку парень, придвигая ко мне свой телефон.

Там…

Видео.

Из школьного чата.

В который я сегодня не заходила.

Иначе бы увидела…

Как с моего аккаунта выложен паршиво смонтированный ролик с сомнительным рекламным объявлением об эскорт-услугах на фоне моих же полуобнажённых фотографий.

Сделанных вчера.

Теми гадинами, что оставили меня запертой в спортивной раздевалке, а затем устроили пожарную тревогу.

Они…

Выложили?

Получается, что так.

Да ещё и от моего имени!

И это…

Совсем уж подло!

Но не невозможно, если вспомнить о том, что мой родной телефон исчез на прошлой неделе.

А я…

Идиотка!

Полнейшая.

Ведь зайти в этот самый свой аккаунт, нервно выхватив текущий свой гаджет, мне совсем не удалось.

Пароль изменён.

Не мной!

И доступа у меня теперь нет.

Не удалить.

Да и, скорее всего, давно разошлось намного дальше.

— Поубавится энтузиазма, значит? — срывается с моих уст в повторе чужих слов прежде, чем моя рука впечатывает телефон в столешницу со всей дури.

Экран жалобно хрустит.

Но да пофиг!

Совсем не волнуют меня больше такие мелочи.

В голове — настоящая война начинает. Не могу её не выместить. Стыдно? Может быть. Если представить, что это фото увидит Адем Эмирхан. Но куда ярче и острее ощущается чистейшая ярость.

Вот же…

Сучки!

Адем

Совещание с участием начальников каждого из подразделений, длится уже четвёртый час. Вероятно, оно заняло бы куда меньше времени, пресеки я разгоревшиеся дебаты, напоминающие скорее игру в пинг-понг, а вместо шарика — вопрос кто тут самый виноватый в текущем споре. Но я не пресекаю. Да и вообще, если уж на то пошло, скорее плаваю в собственных воспоминаниях, нежели реально вникаю в текущий разговор.