Вся мощь Моонзунда (СИ) - Ангелов Августин - Страница 26

Впрочем, в версию про дар предвидения ученый не особенно верил, но относился к словам Лебедева серьезно. А проверки, которые он производил, исходя из собственных знаний, показывали ему, что Саша на самом деле прав в своем предвидении направлений развития техники. Конечно, Аксель Иванович очень сильно удивлялся этому свойству Александра. Но, в сущности, ничего страшного из этого пока не приключилось. Наоборот, на почве обладания этой тайной информацией им даже удалось гораздо быстрее сблизиться и сделаться не просто хорошими знакомыми, а настоящими единомышленниками, занятыми общим делом на благо страны. Чем дольше Лебедев общался с Бергом, тем больше убеждался, что нашел настоящего энтузиаста технических преобразований ради прогресса, причем, готового работать совершенно бесплатно ради скорейшего достижения цели, да еще и очень серьезно прислушивавшегося к советам из будущего.

На базе катеров волнового управления в Кронштадте Берг теперь появлялся регулярно. И Александр даже официально оформил его техническим консультантом. Но, Берг не только консультировал и генерировал решения, но и непосредственно участвовал в доработке и наладке оборудования. Аксель Иванович оказался человеком совсем не чванливым. Он не видел ничего зазорного в том, чтобы вместе с Сашей и его подчиненными, переодевшись в робу, копаться в катерных внутренностях, пачкаясь в солярке и машинном масле. Наоборот, он, кажется, даже радовался, что снова занимается полезным делом ни в аудиториях и ни в институтских радиолабораториях, а прямо на флоте, с которым была связана вся его молодость.

Благодаря родственным связям, через Алексея Добрынина, Саша наладил взаимодействие Берга с другими специалистами, которые уже, что называется, были в теме. Вместе с Акселем Ивановичем они ездили на завод «Арсенал», где в особом радиоцехе при новой радиолаборатории под руководством другого замечательного ученого-электронщика Олега Лосева уже выпускалось новое радиоэлектронное оборудование на пальчиковых лампах, массовое производство которых вскоре планировали начать в одном из цехов завода «Светлана». А пока на «Арсенале» экспериментальные радиодетали и специальное оборудование на их основе делали лишь в небольших количествах. Выпускали не только пальчиковые радиолампы, но и полупроводниковые диоды и триоды, которые Лосев довел до нужных параметров, благодаря тем самым сведениям из будущего, якобы полученным от разведки КБФ. Вот только производство полупроводников пока не получалось сделать дешевым. И над удешевлением технологии их изготовления еще предстояло немало поработать.

Производство пальчиковых радиоламп тоже пока испытывало определенные трудности, связанные с переоборудованием технологических линий. Но, по крайней мере, требуемые производственные цепочки казались более понятными и проще реализуемыми. Ведь предстояло, фактически, наладить миниатюризацию уже имеющихся радиодеталей. Вместо крупных радиоламп с хрупким стеклянным баллоном предполагалось изготавливать маленькие и гораздо менее хрупкие. Если первые потребляли для накала катода мощность в 4 ватта, то вторые при тех же выходных параметрах потребляли мощность вдовое меньшую, что давало существенную экономию емкости автономного источника питания. Например, рация на новых лампах могла работать от аккумулятора вдвое дольше, чем на старых.

Да и конструктивно пальчиковые лампы соединялись с электронной схемой не контактными колпачками, которые расшатывались от времени и покрывались окислами, а проволочными выводами, что позволяло впаивать их намертво, сокращая до минимума негативное воздействие внешней среды. К тому же, команда специалистов радиолаборатории «Арсенала» разрабатывала и более миниатюрные лампы в металлических корпусах. И даже совсем маленькие, размером с транзисторы. Как помнил Саша, подобные изделия потом назовут нувисторами. Они еще лучше подойдут для жестких условий военной эксплуатации и будут применяться даже в ракетной технике.

Когда Саша под видом разведывательной информации о немецких разработках излагал своему родственнику Леше Добрынину сведения о технике будущего, то делал упор именно на военном применении. Он хорошо знал, что большинство советских высокопоставленных военачальников особого интереса к миниатюризации электронных компонентов почти не проявляли до начала полетов в космос. Ведь начальство полагало, что всегда найдется какой-нибудь здоровенный солдат, который потащит тяжелую радиостанцию, второй потащит тяжеленный аккумулятор, а третий возьмет на себя громоздкую антенну, чтобы тащить ее на горбу в разобранном виде, а собирать только на том месте, откуда прикажут установить связь. А, если одного из этих троих бойцов убьют или ранят по дороге? Вот и получилось, что со связью в РККА все оказалось к войне очень плохо. А ведь миниатюризация этой сферы позволяла не только разгрузить солдат-радистов, но и значительно уменьшить материалоемкость, а также экономить электроэнергию.

Да и применение компактных радиостанций позволило бы насытить ими войска, тем самым значительно упростив управление воинскими соединениями. И вот теперь коллектив радиоинженеров на «Арсенале» разрабатывал еще и перспективные сверхминиатюрные радиолампы в металлических корпусах, выдерживающие перегрузки и предназначенные не только для усиления сигналов или генерации, но и для радиовзрывателей. Талантливые специалисты, следуя описаниям, предоставленным Александром под видом разведывательных сведений, пытались создать нечто вроде простейшего радиолокатора, реагирующего на отражение сигнала от различных поверхностей, например, от вражеских самолетов. И, если удастся такое устройство засунуть в снаряд, то это сильно поможет уменьшить расход боеприпасов, необходимых для поражения воздушных целей зенитками. И не только. Возможности для применения боеприпасов с дистанционным подрывом открывались достаточно широкие.

Талантливый коллектив инженеров-энтузиастов, собранный на «Арсенале» директором завода Алексеем Добрыниным и пользующийся «подсказками» Александра Лебедева, обеспечивал быстрый прогресс советской электроники. Но, ни о каком бытовом применении всей этой новой элементной базы пока даже не думали, хотя оно как бы напрашивалось. Вот только об этом потом станут рассуждать советские радиоинженеры. Уже после войны. А пока все делалось только для фронта и для победы.

После посещения радиолаборатории и электронного цеха завода «Арсенал», Берг был в восторге от новых возможностей, открывавшихся для его любимой радиотехнической отрасти. Ведь он убедился, что ее поддержка теперь шла с самого верха. Директора оборонных заводов уже знали, что сам товарищ Сталин в последнее время проникся идеями скорейшего и повсеместного внедрения радиосвязи, радиолокации и автоматизации во все рода войск. Новые радиозаводы создавались по всей стране. Но, больше всего Берга радовало, что теперь он тоже получил доступ к новейшим компонентам для радиотехники, а значит, полет его конструкторской мысли набирал новую высоту. А тут еще Александр подбросил Акселю Ивановичу идею ламповой электронно-вычислительной машины с вводом и выводом данных на магнитной ленте. Ведь свой первый ENIАС, электронный цифровой интегратор и вычислитель на радиолампах, американцы сделали уже в 1945-м, а Советский Союз запустил в работу свой первый компьютер МЭСМ, малую электронно-счетную машину, только в 1951-м году. Теперь же появлялись шансы не допустить отставания и в этой важной области.

Постоянно общаясь с Бергом во время работы над усовершенствованием системы радиоуправления катерами, Саша услышал от ученого много разных подробностей про его жизнь. Когда они работали вместе внутри катеров, выполняя монтаж усовершенствованной аппаратуры, Аксель Иванович любил что-нибудь рассказывать. Так Лебедев и узнал постепенно о Берге, что он не немец или еврей, как почему-то первоначально думал о нем Александр, а потомок шведов, никакой не Иванович, а Иоганнович. И родился он не в столице, а в городе Оренбурге. А его отец Иоганн Александрович Берг, дослужившийся до генеральского звания, происходил из семьи шведов, состоящих на царской службе еще со времен Петра Великого.