Ты мне никто (СИ) - Блио Элен - Страница 26

- Алла хватит.

- Нет, не хватит, я выскажусь! Я тебе всё…

Отец не слушает, просто выходит из комнаты, она что-то кричит ему вслед.

А я в шоке. Если отец это всё серьезно? То есть он вот так взял нас и просто вышвырнул, как котят? Из-за матери Селены? Из-за её брата? Нет, я всё понимаю, ошибка молодости, которую батя захотел исправить, но не за наш же счет?

Обида заливает все. По венам черный мазут ярости хлещет. Капец.

Приплыли. Оставаться в этом гадюшнике не хочу. Но маман бросить не могу – куда она?

- Мать, собирайся, правда. Свалим. Или будешь ждать пока он тебя выкинет?

- Пусть попробует. – маман трясёт, но она понимает – если отец решил, то…

Я иду собирать шмот. Вытряхиваю всё из шкафов, со стеллажей скидываю.

Натыкаюсь на портрет Селены. Её Да Винчи сфотографировал – как-то мы пересеклись в парке.

В горле ком. Получается, она будет жить в моем доме? Она, её мать, брат.

Нет, конечно, Селена не виновата, но…

- Стас, поговорим?

Отец стоит в дверном проеме. Смотрю на него. Мне вот охренеть как не до разговоров! Вообще!

Подхожу, и демонстративно закрываю дверь.

Дома тихо. Вроде бы привычно тихо, но как-то… странно. Мама должна уже уйти в больницу, но я вижу её ключи на полочке у двери.

И вижу мужские ботинки.

Ох… нет! То есть… Он всю ночь у нас провел? Но они же не…?

Нет! Нет! Нет…

Тихо проскальзываю в свою спальню и вижу маму. Она сидит на кровати, поджав ноги. Почему-то кажется мне очень несчастной.

- Привет.

- Привет.

Подхожу, сажусь рядом. Мне немного стыдно – я первый раз ночевала не дома. Пижамные вечеринки у подруг в подростковом возрасте не считаются. Вспоминаю Настюху – мы учились вместе, дружили, до всей этой истории с Кириллом, и потом она меня поддерживала, надо бы ей позвонить…

Мама молчит, смотрит в одну точку. Не нравится мне её взгляд.

- Мам, всё нормально? – спросить хочется о многом, но я не знаю с чего начать.

Что произошло после того, как мы со Стасом сбежали? Почему его отец всё еще тут? Почему мама не пошла на работу?

- Ты на работу опаздываешь?

- Я…сказала, что буду чуть позже, меня Галина Ивановна подменит.

- Может, тебе кофе сварить?

- Нет, спасибо.

В дверь стучат. Я понимаю кто это.

- Да?

- Нина, выйди на минуту, пожалуйста.

Мама встает, выходит.

У меня сердце колотится так, как будто выпрыгнет. И очень страшно. Дико страшно.

Что всё это значит? И… что будет со мной и Стасом?

Глухой стук входной двери почему-то кажется нереально громким. Не могу на месте сидеть. Зудит! Выхожу, тут же сталкиваясь с мамой. Она заходит на кухню, ставит чайник.

- Мам…

- Дочь, давай не сейчас. Пожалуйста. Не могу. Кофе выпью и буду собираться. Потом поговорим.

- А есть о чём говорить?

- Я сказала – потом.

Да уж… содержательная беседа. Иду к себе, в душ, потом снова на кухню. Мамы уже нет – ушла к себе. Наливаю кофе себе и брату, стучу в его комнату.

Он сидит за компьютером, в наушниках, работает.

- Глеб?

Головой качает! Да что такое? Они сговорились все?

Подхожу, снимаю наушники, ставлю кружку горячего кофе с молоком. Как он любит.

- Рассказывай!

- И тебе доброе утро.

- Глеб!

Он отпивает, не поднимая кружку, а наклоняясь к ней. Ему тяжело поднимать целую, он может расплескать, обжечься, поэтому никогда не пьет горячий. Ещё раньше мы придумывали какие-то стаканчики с трубочками, но потом он как-то жестко сказал, что хочет, чтобы у него всё было как у обычных людей. Правда, кружка его довольно маленькая и легкая, но зато как у всех.

Бедный Глеб… Как это всё ударило по нему, наверное…

Господи, почему я встретила в парке тогда именно Стаса? Почему именно он оказался сыном человека, предавшего мою маму?

Что теперь будет?

- Я не знаю о чем они говорили, если ты за этим пришла. Я не слушал.

- Совсем ничего?

- Ну так…

- Глеб?

- Он выяснял, почему мать его обманула.

- Что? – вот это просто эпичный фейл!

- Ну, это то, что я слышал.

- Дети… - мы с Глебом одновременно поворачиваемся, мама стоит в дверях. – я на работу, вернусь утром – поговорим.

Поговорим. Да уж…

Второй раз за утро закрывается входная дверь, и этот стук так же бьет по нервам.

- Глеб… и как он тебе?

- Папашка-то? Орёл…

- Он вообще-то Коршун…

- Он вообще-то козёл.

Брат хлюпает кофе, глотает шумно.

- Знаешь, я вчера так пожалел, что я… в общем, не могу ему хорошо вмазать. С ноги. Был бы я как твой этот… Стас, я бы…

- А смысл? Пачкаться.

- И то верно.

- Почему она его не выгнала? – задаю вопрос, которые мучает.

- Она выгнала. Он вернулся. Стоял тут под дождём мок…

Интересная история. У меня голова кругом. Что делать – не знаю.

Позвонить Стасу? Почему-то страшно.

Ждать, когда он позвонит сам? Я жду. Жду до обеда. Потом… потом не выдерживаю, пишу.

«Привет, как ты?»

«Отлично. Вещи собираю»

Что? Холодом пронзает, дышать почему-то сразу тяжело. Стас уезжает? Куда? Он ничего не говорил. Почему так внезапно? Задаю сама себе глупые вопросы понимая, что связано это может быть только с одним – с тем, что произошло между нашими родителями.

Его, что же, как Ромео, решили сплавить подальше, оградить о меня? Нет, Ромео уехал, потому что убил брата Джульетты. Мой брат пока что жив.

Пока что! Я с ума сошла? Кринж… Что у меня в голове? Хлебушек? Стас никогда ничего не сделает Глебу! Потому что… Потому что это и его брат тоже? Или потому, что Глеб – мой брат? Или просто потому, что Стас не такой? Он не будет обижать того, кто заведомо слабее.

А если бы… если бы Стас обидел Глеба? Что бы делала я?

А если бы… Если бы как у Шекспира? Если бы он… Могла бы я любить его после этого, как Джульетта?

Боже, пожалуйста, не испытывай нас так! Как угодно, только не так!

Вспоминаю, что ничего не ответила Стасу. Нужен ли ему ответ? Мне – да!

Я должна знать куда он едет. Как это отразится на наших отношениях.

Будут ли они вообще теперь, эти отношения? Или наши родители умудрились и тут всё сломать?

Но они ведь не могут сломать наши отношения? Это ведь НАШИ отношения, да? Ими ведь управляем мы?

«Ты уезжаешь?» - вопрос, который делает мне больно. Очень.

«Освобождаю свой дом для твоей семьи».

Я ничего не понимаю, но почему-то очень хочется плакать…

Океан.

Вообще-то я его люблю.

Но сейчас, конкретно – ненавижу. Бесит своим спокойствием и безмятежностью.

Бесит, потому что пришлось сбежать. Да, да, именно сбежать, это я так воспринимаю.

Сбежать вместе с матерью, которую бросить я не могу.

Потому что это, чёрт возьми, моя мать! И я её люблю! Она… она вообще то не плохая, моя маман. Меня любит. Сильно.

Остальных? Не уверен.

Отца?

Сейчас мне кажется, что все эти годы она его тихо ненавидела. За всё. За то, что не оценил, не понял, так и не полюбил.

Да, да, подрабатываю психотерапевтом. Лобковский на минималках, блин… или как там его…

Нет, маман не все время говорит. Она ходит в СПА. Я называю это – счастливые часы. Потому что могу расслабиться. Лежать и втыкать.

Не думать.

Фиг вам. Не получается от слова совсем. Не думать.

Думаю, каждый день. О ней думаю.

Мы даже не попрощались. я планировал собрать шмот и свалить в свою студию. Отец давно мне её подарил, я там сам ремонт планировал, дизайн, уговор был – никаких левых компаний, никакого угара. Я и не водил никого – нафиг надо? В свой угол?

Сказал маман, что забираю её туда, она сначала согласилась, а потом устроила истерику, что ей нужно обнуление, перезагрузка.

Женщины!

Ясен пень обнулиться она решила не в Московской области, и даже не в Сочи.