Сводные. Игра на желание (СИ) - Аверина Екатерина "Кара" - Страница 22

— Девушка, конечная, — доносится до меня голос кондуктора.

Судя по ее взгляду, стоит она тут уже давно. Буркнув: «Простите», сбегаю по ступенькам и направляюсь во дворы, где среди многоэтажек спального района расположился детский сад с разноцветным забором и уютными игровыми участками для малышей, с рисунками на кирпичных стенах и запахом манной каши в коридорах. Приветливо кивая знакомым нянечкам и воспитателям, попадающимся мне на пути, иду в группу, расположенную на втором этаже.

Тихонечко прохожу через раздевалку и оказываюсь в основной комнате. Малыши уже проснулись. Кого - то расчесывают, кто-то сонно натягивает штанишки, а кто-то зевает, сидя на стульчике.

Ко мне подходит одна из девочек и тянет расческу.

— А заплети мне косичку.

— Давай, — с удовольствием помогаю маме и ее нянечке привести в порядок детей после дневного сна.

Дети меня никогда так не отталкивали как взрослые. С ними легче и понятнее.

Малышню рассаживают на полдник. Мне тоже предлагают перекусить, но я вежливо отказываюсь. Ухожу в спальню, сажусь на мамин стул и взяв простой карандаш, рисую абстрактный рисунок на клочке бумаги.

Оставив своих подопечных на няню, мама входит ко мне, прикрывает за собой дверь и шума сразу становится меньше.

— Обними меня, — прошу ее.

Улыбнувшись, она подходит ближе, гладит меня по волосам и обнимает. Уткнувшись ей в живот, дышу родным запахом вместо успокоительного. Так хорошо становится, но сосущее чувство все равно никуда не девается. Мне больно от того, что я потеряла подругу.

— Ну что такое? — мама целует меня в макушку. — Он тебя обидел? — честно киваю.

Обидел. Очень. Отобрал единственного человека, которому я могла рассказать то, что не могла рассказать даже маме. Только вот про чувства к Киту я и Насте ничего не сказала. «Не успела» — это, конечно, правда, но не вся. Я оказалась не готова этим делиться. Признать чувства к нему было сложно, а рассказать кому-то сложнее в разы.

— Кирилл нравится тебе, да? — мама у меня умная, она все и так понимает. — Красивый мальчик, — смеется. — Дерзкий. Отец ему многое позволяет, а вседозволенность опасна, девочка моя. Тем более с таким тяжелым характером.

Она отходит от меня, берет свободный стул и садится напротив. Гладит меня по коленке, вздыхает.

— Лад, я понимаю, у вас возраст такой. Тебе девятнадцать, и ты впервые влюбилась. У Кирилла приоритеты немного другие. Они концентрируются в нижней части его тела. Я очень не хочу, чтобы он разбил тебе сердце. Ну не вижу я его в отношениях, хоть убей! Прежде чем подпускать его к себе, очень хорошо подумай. Я не могу тебе запретить, могу лишь предостеречь и посоветовать. Мальчик очень сложный. У них что-то случилось, о чем нам с тобой не говорят, но это накладывает отпечаток на его характер и поведение. Не просто дерзкое, иногда опасное для жизни. Взять ту же недавнюю аварию. Готова ты к такому? Готова к тому, что он будет пропадать на несколько дней? А эти его девочки в родительском доме? Где гарантия, что он не позволит себе таких выходок, когда вы сойдетесь? А измена — это больно, Ладушка. А когда измена демонстративная… Плакать будешь, — снова вздыхает она. — Влад говорит, ты хорошо влияешь на Кирилла, а я очень за тебя переживаю. Неспокойно мне, девочка моя. Держалась бы ты от него подальше.

— Это сложно, — грустно улыбаюсь. — И знаешь, в чем-то дядя Влад прав. Только я не знаю, из-за меня это или оно само происходит. Когда мы вместе, остаемся наедине, Кир меняется. Он все такой же придурок, но какой-то другой. Я не могу объяснить это словами. Это надо увидеть или даже почувствовать. В такие моменты я ему верю, мам. Он становится похож на оголенный провод. Нервный, искрящийся, но без лишней брони, которой он успел обрасти. А еще ему очень важно, чтобы ему верили. Но при этом сам никому не верит. Я запуталась, — ковыряю собственные ногти, глядя в пол.

— Однажды ты устанешь его спасать, Лада. И собирать свое сердце по осколкам тебе будет очень сложно.

Мы обе замолкаем. Маму зовут работать, а я остаюсь в детской спальне. Задумчиво брожу между рядами кроваток и в голову приходит одна, на мой взгляд, самая правильная в нашей ситуации, мысль.

— Можно я перееду в нашу с тобой квартиру? — спрашиваю, как только мамочка возвращается. — На занятия ездить далеко, но это не должно стать проблемой. Наши отношения с Китом, если они получатся, будут более нормальными, что ли, — нервно смеюсь я. — Мы перестанем находиться большую часть времени на одной территории. Он поймет, нужна ли я ему на самом деле. И у меня будет возможность подумать об этом без его давления. Можно? — воодушевившись, забываю на время про свое неприятное, болезненно-сосущее чувство внутри.

— У нас там с тобой ремонта сто лет не было, — вздыхает она. — Но я поговорю с Владом. Думаю, он поможет решить эту проблему. В конце концов когда-то тебе придется жить самостоятельно.

— Тогда я поехала собираться, — заявляю с энтузиазмом, стараясь сохранить в себе этот появившийся запал.

— Хорошо, — мама шарит в сумочке и достает оттуда знакомую связку ключей. — Заезжала недавно, проверяла, проветривала, — поясняет она их наличие.

По глазам вижу, что ей грустно меня отпускать. Они с дядей Владом хотели, чтобы мы жили все вместе. Но сейчас так будет лучше. И это ведь не другой город. Просто другой район.

Добираюсь до дома Толмачевых и сразу заглядываю в хозпомещения за коробками. Сегодня постараюсь все собрать, а завтра после занятий найду машину и перевезу. Вещей у меня и так было немного, а после «ревизии» Кирилла стало еще меньше.

Забыв про то, что он собирался взять меня с собой на трек, начинаю освобождать полки.

— И чего мы трубку не… Не понял? — в мою комнату вваливается Кит в обнимку со шлемом, в мотоэкипировке, глаза блестят, как было в прошлый раз, когда он брал меня с собой. — Что происходит, Лада?! — кидает шлем на кровать и схватив меня за локоть, резко разворачивает к себе.

— Переезжаю.

— Куда? — хмурит брови.

— На нашу с мамой, как ты любишь выражаться, «убогую» квартиру, — скрывать от него сей факт я и не собиралась.

— Я против, — зло заявляет он, а я только плечами пожимаю, удивляясь, откуда во мне столько смелости. Мягко выворачиваюсь из его захвата, обхожу сводного и снимаю книги с полки над кроватью. — Это твоя мамочка придумала?

— Нет. Я так решила. Хочу попробовать жить самостоятельно. Раз уж ты оставил меня в одиночестве, почему бы не перебраться в спальный район и не раствориться там среди людей?

Кирилл, скрипя зубами, долго смотрит на меня. Взгляд тяжелый, обжигающий. Не выдержав его, отворачиваюсь. Слышу его шаги у себя за спиной. Обнимает, утыкается носом в макушку.

— Ты не одна, — напоминает он.

— Значит небольшое расстояние не станет проблемой, — разворачиваюсь в его руках.

— Хочешь, чтобы я возил тебя в универ и кормил мороженым после занятий, а вечером провожал домой, как делает серая масса, неспособная дать ничего больше? — пренебрежительно усмехается Кит.

— Хочу, — киваю ему, решаясь прикоснуться пальцами к скуле.

Толмачев, как всегда, ловит это прикосновение. Одергивает сам себя. На секунду прикрывает глаза и заявляет:

— Неделя.

— Что «неделя»? — хлопаю ресницами.

— Неделя вот таких дебильных свиданий по твоему сценарию, и я получаю тебя целиком, — целует меня в кончик носа.

— А если без условий? — тереблю замочек на его кожаной куртке.

— Это не условие, Лада. Я просто ставлю тебя перед фактом.

Кит

Она посмела бросить мне вызов! Мне! Моя чердачная мышь решила ставить мне условия! Забавно видеть в ее глазах страх вместе с уверенностью, что у нее получится меня «вылечить» этой неделей или приручить, не знаю. А может в глубине души она понимает, чем все закончится и просто оттягивает момент, потому что несмотря ни на что, влюблена по уши.