Никогда с тобой (СИ) - Черно Адалин - Страница 8

— Теоретически ты можешь плавать вместе со мной и…

— Практически, а не теоретически, если мы окажемся в бассейне, я тебя в нем утоплю, — изрекает ядовито.

— Твоя ненависть ко мне ничем не оправдана. Я не претендую на место в сердце Богдана Петровича, не собираюсь становиться наследницей. Я просто хочу доучиться в университете. Мы можем даже не встречаться, если ты так сильно не хочешь. Я предложила попробовать подружиться, но если ты так категорично настроен…

— Я тебя ненавижу, тупая ты инфузория, — выплевывает, делая шаг ко мне.

Я машинально отхожу назад и Тан останавливается, усмехаясь.

— А говорила, постараешься полюбить.

— Если ты мне поможешь! Оскорблениями никак не получится завоевать мое расположение.

Он смеется. Запрокидывает голову назад и хохочет так, что у меня внутри все леденеет. Так, как Тан в это мгновение выглядят все антигерои в фильмах. Те, кого обычно побеждают положительные персонажи.

Пока Тан смеется, я формулирую очередную мысль и замечаю, как открывается небольшой участок шрама. Совсем немного, но я почему-то зависаю. Появляется необъяснимое желание дотронуться к израненной кожи, отодвинуть челку и посмотреть полностью. В бассейне я ничего толком не увидела от неожиданности и испуга.

— Мне нахрен не нужно твое расположение, — заявляет, резко прекращая смеяться.

К такой смене настроений я оказываюсь не готова и не сразу перестаю смотреть на Тана с любопытством. Он замечает. Прищуривается.

— Интересно, да?

Я мотаю головой.

— Можешь посмотреть, если интересно.

Он преодолевает расстояние между нами одним широким шагом. На этот раз я не отхожу — продолжаю стоять на одном месте. Тан практически вдавливается в меня. Ни сантиметра между нами не оставляет и гаркает:

— Смотри!

Я успеваю зажмуриться прежде чем он открывает мне свое лицо.

— Не буду!

— Поэтому никакой дружбы быть не может. О любви вообще забудь. Молись, чтобы я тебя не удавил, не утопил и не переехал машиной. Я могу сотню способов придумать, выберешь тот, который тебе понравится. Просто, блядь, не попадайся мне на глаза.

Сердце в груди так сильно колотится, что в какой-то момент мне кажется, оно выпрыгнет из груди. Тан отходит, но легче мне не становится. Я не знаю, можно ли уже открывать глаза или еще постоять.

— Отмирай уже, сталкер. Я прикрыл то, на что противно смотреть.

Распахиваю веки. Тело пробивает крупная дрожь. Я все-таки его боюсь. Агрессивного, злого, нервного. Он совершенно не умеет контролировать свои эмоции и меня это сбивает с толку.

— Мне не противно, — подняв голову, смотрю в его лицо. — Просто там в бассейне я… я почти ничего не рассмотрела, а сейчас, если бы увидела. Ты сам сказал, что убьешь меня, если кто-то узнает. Так что лучше и мне не знать.

— Ты уже знаешь, — замечает очевидную вещь. — Запомни, сталкер, если хоть одна живая душа…

— Знаю только я?

— Доктор, отец и мой друг не считаются.

— Думаешь, они не смогут проговориться? Нельзя все спихивать на меня, если…

— Если такое произойдет ты труп, сталкер.

— Прекрати меня так называть.

— Могу инфузория. Больше нравится?

— Может, просто по имени?

Небольшой диалог рождает во мне надежду, что не все потеряно. Возможно не сразу, но со временем у нас получится подружиться. Пока мне хотя бы выпросить у него возможность извиниться в университете и спокойно продолжить обучение.

— Имя твое мне неинтересно. Свободна.

— Тан…

— Серьезно? Тебя что, силой выставить?

— Я уйду, просто… давай решим с универом. Я поступила, чтобы учиться, порядков ваших дурацких не знала. Это несправедливо сейчас меня наказывать.

— Мне это неинтересно. Хочешь решить — раздевайся до белья и торжественно шагай по коридору.

Вот и поговорили…

Тан вкладывает наушник в ухо, тем самым показывая, что разговор окончен, а я пячусь к двери. На то, чтобы сделать так, как говорила Стефа, у меня не хватает смелости. Я просто не могу пригрозить Тану его отцом, особенно когда видела, как тот с ним обращается. Совсем не это нужно моему сводному брату. Метод кнута вызывает в нем еще большую ненависть и злобу. Пришло время применить метод пряника, только вот как, если он совсем не хочет идти на контакт?

Соня

— Я так понимаю, разговор не удался? — спрашивает Стефа, стоит нам зайти в столовую.

— Не очень.

— Ты ему пригрозила?

— Угу…

На самом деле – не смогла. Пыталась после нашего разговора вернуться и высказать ему все, что думаю, но так и не хватило смелости. Я оставила бутерброды на кухонном столе в надежде, что Тан их съест, но то ли он демонстративно оставил их, то ли вообще не спускался, чтобы поесть. По возвращении родителей бутерброды отправились в мусорку, а мое настроение упало ниже плинтуса.

Идти на учебу не хотелось. Я с трудом заставила себя подняться утром с кровати и прийти сюда. Глядя на внимательный взгляд Танского и полные зависти взоры многих девчонок, понимаю, что лучше бы осталась дома. Через недельку-вторую интерес ко мне угаснет, и я смогу беспрепятственно сосредоточиться на учебе.

Мы почти спокойно стоим в очереди. Единственное, что немного меня раздражает – слишком пристальные взгляды и шепотки вперемешку с хихиканьем. Я не знаю, адресовано ли это все мне, но зацикливаюсь. Не могу не думать об этом после слов Стефании.

— Что будешь? — спрашивает Стефа, кивая на витрину.

Пожимаю плечами и прошу то же самое, что и у нее. Аппетита нет, как и желания сидеть в столовой. Меня толкают в бок, из-за чего чай на моем подносе проливается. Стиснув зубы, выдыхаю и иду за Стефой. Подумываю сбежать, оставив обед на столе, но понимаю, что впереди еще несколько пар, и если я не хочу шлепнуться в голодный обморок, стоит запихнуть в себя хотя бы сладкий чай.

— Он все еще смотрит? — спрашивает Стефа у девочек.

— Не-а, говорит с Кимом, — отвечает Маринка.

— Ну и славно.

— Эй!

В тишине мне позволяют посидеть минут пять, и я успеваю съесть половину обеда и сделать несколько глотков чая.

Подняв голову, сталкиваюсь с высокой брюнеткой, смотрящей на меня сверху вниз. Видимо, она со старшего курса, потому что на парах я ее не видела, правда, я не успела запомнить всех, да и каждый раз кто-то отсутствует. Даже в первый день учебы пришли далеко не все.

— Ты ко мне?

Мой голос почему-то дрожит, и я стискиваю руки в кулаки. Это чувство внезапно раздражает. Я не должна ничего бояться. Мне ни за что не должно быть стыдно. Я ведь не знала, что в одном из лучших университетов Одессы имеется свой Волан-де-Морт.

— К тебе, — девушка искривляет губы в презрительной усмешке, а затем делает вид, что оступилась, и содержимое ее тарелки выливается на мою блузку.

Происходящее оказывается для меня неожиданностью. Не то чтобы я не ждала козней. Ждала, конечно, но предположить, что они будут происходить так открыто, не могла. Я думала, стоит оборачиваться в темном закоулке коридора или стараться не заходить в туалет одной, но чтобы так… в столовой…

— Упс, — выдает она. — Случайно вышло. Вот, — она протягивает мне салфетку, от которой я отмахиваюсь.

Девочки поднимаются со своих мест. Моя Стефа начинает покрывать незнакомку проклятиями. Я же… я просто встаю и, расправив плечи и подняв голову вверх, выхожу из столовой.

На меня смотрят. Взгляд каждого студента в эти минуты прикован только ко мне. Меня не рассматривают разве что те, кто слишком сильно увлечен новостной лентой соцсетей. В туалет я вваливаюсь, напрочь забыв об осторожности. На глаза наворачиваются слезы. Как назло, именно сегодня у нас нет физкультуры, а значит, я не взяла с собой спортивную форму.

Подхожу к раковине, кладу руки по обе стороны от умывальника и поднимаю голову, сталкиваясь со своим отражением. Безвозвратно испорченная блузка – первое, что бросается в глаза. Огромное мятного цвета пятно покрывает всю левую сторону. Я все-таки включаю воду, хоть понимаю, что это бессмысленно. Такую жижу не стереть так просто, а если стирать, то потом придется разгуливать по университету в мокрой блузке в облипку.