Мое искушение (СИ) - Разина Инна - Страница 14

Это адвокат. Он тоже усаживается за стол и отказывается от предложенной еды. А пока я быстро убираю посуду, делится неутешительными новостями. Сегодня к Ромке его не пропустили, пообещав встречу завтра. Но зато он узнал подробности официального обвинения. И то, на чем оно строится. Как оказалось, вчера днем компания бывших одноклассников, включая Рому и погибшую Светлану, собиралась в ресторане. И ушли оттуда Рома с бывшей девушкой вместе. Больше ее никто не видел, домой она не вернулась. А под утро ее труп обнаружили в парке, в кустах, собачники. Девушку задушили. Других следов насилия на ней не было. И даже сумочка с деньгами и документами осталась на месте. Как и дорогие украшения на теле.

В результате версии маньяков-насильников и ограбления отпали. Остался только Рома, с которым девушка ушла вечером. И который, судя по всему, видел ее последним. А еще против него свидетельствует ссора, что произошла между Ромой и Светланой в ресторане. Причин никто не знает, но буйные выяснения отношений видели все присутствующие. Полный допрос Ромы еще не успели провести. Лишь опросили предварительно и отправили до завтра мариноваться в камеру. Естественно, своей вины он не признал и сообщил, что расстался с девушкой мирно у ее дома. Больше ничего без адвоката рассказывать не стал. Все же Ромка у меня — умный. Не поддался давлению, которое наверняка было. Надеюсь, только психологическое. Даже думать о другом страшно.

Адвокат заверяет нас, что пока все не так плохо. Прямых улик у следствия нет. Кроме того, обязательно будут трясти семью девушки и ее близкое окружение. Рому, скорее всего выпустят под подписку, если ничего отягчающего больше не найдут. Но на это потребуется время. Завтрашняя встреча с адвокатом и первый допрос дадут большую определенность. Прояснят перспективы и помогут выработать стратегию защиты. А пока нам надо держаться и тому подобное. После этих новостей Илья с адвокатом уединяются в соседней комнате для подписания необходимых бумаг. Дальше мужчина уходит, а Илья появляется на пороге кухни и заявляет:

— Значит так, ночевать в таком бардаке нельзя. Поэтому все едем к нам. Мама, помоги тете Оле собраться. Яна, возьми все, что тебе нужно на пару дней. Завтра найму клининг, тут немного приберутся.

— Конечно-конечно, Олечка, Илюша все правильно решил, — обнимает сестру Наталья Петровна. — Пойдем к нам. Тебе сейчас не до уборки и готовки. Поспишь нормально, родная. А Ромочку, наверняка, скоро отпустят. Слышала, что сказал адвокат? Нет на него улик.

Женщины уходят собираться. Я немного торможу, прикидывая, как поступить. Может, лучше остаться здесь? Последнее посещение дома Ильи оставило не лучшее впечатление. Но и к этой квартире я не успела привыкнуть. А после варварского обыска остается только одно желание — убраться подальше. К тому же, там мы будем вчетвером, а не один на один. Да и вряд ли Илья снова захочет нарушать мои границы. Сам же пожелал нам счастья и уехал. В результате, все же решаюсь и тоже иду за вещами под внимательным мужским взглядом.

Ничего не могу с собой поделать. Ощущение, что Яна на моей территории, взрывает мозги и заставляет сердце гонять кровь в два раза быстрее. Тетю Олю устраиваем в гостевой на первом этаже, рядом с моей матерью. Будут поддерживать друг друга. А Яну веду наверх и не задумываясь, отдаю ей свою комнату. На втором этаже еще две свободных. Но я точно знаю, что хочу видеть ее у себя. Присвоить хотя бы так. Получить немного кайфа среди полнейшего треша, который сейчас нас окружает. Но даже он не выбивает меня из мыслей о моем наваждении. И слишком приземленных желаний, которые всеми силами пытаюсь затолкать глубже. Знаю, что это плохая идея. Особенно, когда рядом она. Та, кто эти желания вызывает.

Заношу сумку Яны в комнату и опускаю в кресло. А она сама застывает на пороге, напряженно оглядываясь. Проверяю кровать — мать уже успела сменить белье. И убраться тоже. Ничего не выдает моего недавнего присутствия. Но девушка все так же стоит у входа и не спешит заходить. Что-то чувствует? Мне необходимо знать, что? Но и раскрывать карты не хочу. Знаю, даже если заупрямится, придумаю любую причину, но уговорю остаться здесь. Слишком горячо в груди от одного только ее нахождения в моем логове. Уже даже не обращаю внимания на свои звериные повадки.

— Проходи, не стесняйся, — усмехаюсь мягко. — Чего застыла? Извини, другие комнаты не готовы принять гостей, — сразу обозначаю расклады. — Зато на этом этаже еще один санузел. Не придется стоять в очереди, — ну если только со мной. Но это вслух не говорю. Кровь вскипает от мелькнувших перед глазами картинок Яны в душе. Черт! Хватаю со спинки кресла плед, прикрывая выступающий в джинсах результат моих внезапных видений. Подозреваю, если девушка заметит, сбежит от меня быстрее ветра.

— Это твоя комната?— не сдаётся Яна. Как только догадалась?

— А это имеет значение? — задираю бровь, разглядывая ее. И борюсь с желанием подойти ближе, обхватить за тонкую талию и затащить в комнату. Опустить на кровать… — едва не рычу от злости, понимая, что меня опять уносит.

— Не имеет, — качает головой Яна, покрываясь легким румянцем. От чего ее кожа становится полупрозрачной. Вызывая непреодолимое желание провести по ней губами, попробовать языком. — Просто не хочу выживать тебя из привычной обстановки.

— Моя привычная обстановка осталась в другом городе, — хриплю, злясь на себя. — Здесь я бываю раз в несколько месяцев. И ночевать могу в любом месте. Не заморачивайся, заходи и располагайся. Белье чистое, полотенце в шкафу. Тебе еще что-нибудь нужно? Говори, не стесняйся.

— Нет, спасибо, — Яна наконец заходит внутрь. Замирает посередине, смущенно оглядываясь. Явно ждет, что я оставлю ее одну. Мне, действительно, стоит это сделать. Но не хочу. И пытаюсь придумать причину для задержки.

— Ты голодна? — спрашиваю хмуро. — Нормально так и не поела.

— Нет, спасибо, — вздыхает она. — Аппетита совсем нет.

— Мы должны быть сильными, — говорю банальности и морщусь. — Отдыхай. Позже принесу тебе чай и что-нибудь лёгкое перекусить.

— Не стоит, — останавливает меня Яна. И я все-таки ухожу, зная, что скоро вернусь обратно. Причину уже придумал, и мне этого достаточно.

С трудом выдерживаю полчаса, надо все же дать ей время прийти в себя. Водружаю на поднос стеклянный заварочный чайник с травяным чаем. Чашку, бутерброды. Делаю их сам, получая удовольствие от того, что готовлю для нее. Я бы еще и цветок какой-нибудь положил, как влюбленный идиот. Вон у матери, в саду, полно разных роз. Но даже остатками поплывших мозгов понимаю, что так нельзя. Ромка сейчас, как никогда, нуждается в помощи. И уводить его невесту, когда он оказался в уязвимом положении — совсем зашквар. Не стану ничего такого делать. Ни сейчас, ни потом. Но буду жрать всё, что дают. Мне пока достаточно, что она рядом, в моем доме. Я могу ее накормить, поговорить. Да просто смотреть на нее. И наслаждаться этим, пусть одновременно сгорая в агонии. Я сделал выбор, когда решил вернуться сюда. И теперь принимаю последствия.

Поднимаюсь наверх и тихо стучусь в комнату. Не дожидаюсь ответа и открываю дверь. В спальне приглушенный свет. Яна сидит в кресле, не двигаясь. Осторожно подхожу ближе и вижу, что она задремала. Ну да, их сегодня подняли рано утром. Аккуратно ставлю поднос на столик рядом с креслом и присаживаюсь перед девушкой на корточки. Ее голова откинута на спинку. Тонкая шея беззащитно открыта. Так и хочется прижаться к ней ртом и даже прикусить. Оставить на коже свои следы. Длинные ресницы отбрасывают тень на скулы. Пухлые губы слегка приоткрыты. Рассматриваю их так внимательно, загружая в память все подробности. Чуть капризный контур, мелкие трещинки — явно появились сегодня. Нежно розовый цвет.

Опускаю взгляд ниже. На Яне домашний комплект из шорт и тонкой футболки, плотно облегающей фигуру. И вся она сейчас такая сонная, сладкая, желанная. Ноги укрыты пледом, я вижу лишь маленькие ступни, выглядывающие из-под него. Руки тянутся, как хочется сжать эти ступни в ладонях, согреть, прикусить пальчики. Грудь девушки мерно вздымается, жадно разглядываю ее контуры под футболкой и бельем. Моего разгулявшегося воображения хватает представить ее без одежды. Удерживая резкий выдох, поднимаюсь на ноги. Все же я чертов мазохист — обрек себя на это мучение. Видеть, хотеть и не иметь возможности осуществить желаемое. Держать на поводке грозящегося сорваться зверя. Долго ли я выдержу? А если нет? Что тогда будет с нами со всеми?